Баязит Бикбаев - Когда разливается Акселян

Ему вдруг вспомнились слова Марии Николаевны, сказанные в день его отъезда. Она чувствовала, что слишком задержался парень в городе, и боялась, как бы дела в колхозе за время его отсутствия не пошли кувырком.

Тимер так рассердился на себя за свою беспечность, за свое легкомыслие, что даже не стал переодеваться перед отъездом, а рухнул в сани в чем был и, стеганув кнутом, поскакал во всю прыть. Провожавший его Якуб покачал головой и сказал:

— Эх, молодость, зачем так гнать коня? Разве он виноват в человеческих делах?

Коня пожалел хозяйственный бригадир, а о парне, который готов был отстегать самого себя плеткой, не подумал. До чего умные люди бывают иногда близоруки.

Даже выехав из села, Янсаров продолжал стегать коня, не видя ничего перед собой: ни белых снегов, сверкающих на солнце в лучах утреннего робкого солнца, ни особенной тишины, которая стояла вокруг него. Все скакал и скакал разгоряченный, и только когда на повороте врезался в сугроб и вывалился из саней в снег, поостыл немного, догнал коня и прилег на сено, щедро наваленное в сани.

Когда он зашел в районный комитет партии, Даутов с Хашимовым о чем-то разговаривали. Но когда они увидели Янсарова, сразу оборвали свой разговор и приветливо встретили председателя. От этой приветливости у него стало теплее на душе, но беспокойство все-таки не оставило его.

— Садитесь, товарищ Янсаров, — сказал секретарь районного комитета, показав на ближайший стул, и сам сел. — Ну как ваше здоровье? Как дела?

— Идут потихоньку, — сказал уклончиво Тимер и навострил уши.

— Это хорошо, коль дела идут. А вот у Галяу, у друга вашего детства, дела почему-то не очень спорятся. Пришлось даже наказать его за это, лишить прошлогоднего отпуска. — Даутов взглянул на редактора. — Ведь если он не справляется со своей работой, значит, и я плохо руковожу. Верно, верно! Ты, товарищ редактор, не возражай..

— Раз вы не даете слова… — пробормотал Хашимов.

Даутов пригрозил карандашом редактору, мол, не прерывай старших, и продолжал:

— Подготовка к весеннему севу все еще не завершена. С коллективизацией какое-то непонятное затишье. В колхозы вовлечено по всему району лишь шестьдесят семь процентов хозяйств.

— Тут еще вот какое дело, товарищ Даутов, — вдруг сказал Янсаров. — Непонятное затишье в некоторых деревнях потому, что есть факты выхода из колхоза.

— Ну и ну! — удивился Даутов. — Не может быть!

Но Янсаров с самого начала понял, куда они клонят, и огорчился, что Даутов не высказался напрямик, а все вокруг да около.

— Товарищ Даутов, не надо со мной играть в кошки-мышки, — вскочил со своего места Тимер.

— Ага, дошло наконец, — сказал Даутов, в душе радуясь чуткости и прямоте парня. Он улыбнулся. — Ну хорошо, не будем играть в прятки. Вот какие у нас дела. Покажи-ка, товарищ редактор, сигнал, который получила редакция.

Галяу Хашимов покопался в своем разбухшем портфеле, и достал письмо, написанное на четырех страницах, повернулся к своему другу детства и сказал:

— Вот читай, как тебя «похвалили». Факты точные, проверенные. Мы могли бы все это опубликовать, но не захотели бросать пятно на авторитет молодого товарища, только еще начинающего работать. Прочитай и сделай для себя необходимые выводы. Прими меры для ликвидации недостатков в самое кратчайшее время.

Слова друга Тимер понял как инструкцию к действию, а не предупреждение. И он удивился и порадовался за товарища: каким тот стал немногословным и деловым! Тимер порадовался переменам, происшедшим в друге, но огорчился за себя. Видимо, в последнее время он, действительно, стал легкомысленным товарищем, как сказал Якуб. Он стал читать письмо. Несмотря на то, что в нем было много орфографических ошибок, написано оно было от души, искренне и горячо. Автор, видимо, молодой человек, называл вещи своими именами, смело и без оглядки. Он радовался значительным переменам в деревне Кайынлы и переживал из-за недостатков, которые можно было бы не допустить.

Главную причину недостатков он усматривал в том, что в самую ответственную пору председатель колхоза уехал в город по своим личным делам. В колхозе погибло семь голов телят, а председатель отнесся к этому, как к «естественной потере в тяжелых зимних условиях», хотя дело обстоит не так просто. По мнению автора, это не «естественная потеря», а результат преступного отношения к своей работе заведующего фермой Фахри. Он открыл телятник и выстудил его, телята легли на промерзший пол и простудились. Об этом есть акт, составленный районным ветпунктом. Конечно, Фахри мог это сделать и без злого умысла, потому что не понимает ничего в уходе за скотом. Сын бывшего прасола, знающий толк только в лошадях, что может понимать в телятах? Но разве в колхозе нет людей, которые могли бы заведовать фермой вместо этого лентяя? Или свет клином на нем сошелся?

Именно это событие и привело к тому, что колхозники увели с фермы своих коров. Теперь некоторые пишут заявление о выходе из колхоза. В организации этих дел, по мнению автора, повинна грязная рука классовых врагов. Поэтому он просит районные организации принять срочные меры, так как председатель колхоза Тимер Янсаров допускает удивительную мягкость в руководстве колхозом…

Пока не дочитал письмо, Тимер Янсаров ни на кого не взглянул и не поднял головы. Поэтому никто не заметил перемены, происшедшей в нем. Хотя он и научился держать себя в руках, на какой-то миг растерялся. Глядя в упор на Галяу, спросил:

— Кто писал?

— А ты что, хочешь преследовать корреспондента? — рассмеялся Галяу.

— Нет. Написано все правильно. Молодец он, спасибо.

— Это другое дело. Значит, факты в письме верны? — сказал Даутов, придвигаясь поближе к Янсарову, как будто боялся не расслышать его ответ.

— К сожалению, все это правда, товарищ Даутов! — сказал Тимер и коротко рассказал о делах колхоза, которые произошли во время его отсутствия. В общем, взял всю вину на себя.

— Да-а, — протянул Даутов. — Признание вины дело хорошее. Но брать все на себя неправильно, товарищ Янсаров. Подумайте хорошенько, в чем сильнее ваша вина, в халатном отношении к работе или в вашей молодости и неопытности? По-моему, в последнем. Как вы считаете, товарищ редактор?

— Правильно! — охотно подтвердил Хашимов.

— Верно и другое, — сказал Даутов, — о чем упомянул ваш корреспондент. Смуту сеют остатки кулаков.

— И мне это приходило в голову, — сказал Тимер. — Но очень уж они осторожны, трудно напасть на их след.

— А вы больше опирайтесь на сознательных колхозников, тогда дальше увидите и больше услышите. Руководитель должен быть не только сознательным, но и чутким.

— Понимаю, товарищ Даутов.

— Если понимаете, очень хорошо. Но надо уметь применять свои знания в жизни. Постойте-ка, я вас познакомлю с одним интересным документом. — Даутов встал и принес из сейфа бумагу. — Вот шифрованная телеграмма. Кулак Гарей Шакманов сбежал из лагеря.