Пётр Столповский - Про Кешу, рядового Князя

— Вот тебе птичка-невеличка.

Мальчишка сгребает ручонкой эмблему и с восторгом разглядывает ее.

— Почему же она умерла? — допытывается Кеша.

— А ее папа бил, — доверительно говорит малыш. — Погоны у вас есть лишние?

— Погоди-ка. Почему ее папа бил?

— Мама ругала его, что он водку пьет, а он ее бил.

Мальчик показывает, как он это проделывал: пинает перед собой ногами, словно бьет кого-то, колотит ручонками слева направо. У Кеши на скулах вздуваются и опадают тугие бугры.

— И на улицу нас прогонял. Мне холодно было, а мама плакала. Она плакала, плакала, а потом умерла.

— Ну и сволочь! — цедит Кеша, взглянув на Калинкина. И пацану: — С кем же ты сейчас живешь?

— С папой.

— А что, больше не с кем?

— Папа говорит, что больше у нас никого нет. — Малыш вдруг испуганно хватает Кешу за рукав и шепчет: — Вон папа идет! Убегайте, он дерется!

— Я, может, тоже драться хочу, — угрюмо бормочет Кеша, поднимаясь на ноги.

Неровной походкой к ним приближается длинный тощий человек неопределенных лет. Он придерживает рукой полу замызганной болоневой куртки, из кармана которой выглядывает толстое горлышко бутылки.

— Калинкин, давай ему рыло начистим, а?

В серьезности Кешиного намерения трудно усомниться, и Калинкин на всякий случай хватает Князя за рукав.

— Гляди, а то и правда свяжешься.

Посмотрев на отца мальчишки, можно смело утверждать, что его физиономия умеет изображать только запойного пьяницу. Очень мрачная физиономия. Кеша с волнением чувствует, что у него начинает сосать под ложечкой. У него всегда сосет под ложечкой, когда возникает желание съездить кому-нибудь. Но сейчас во имя мундира он должен отказать себе в этом невинном удовольствии.

Не замедляя шагов, человек в болоньевой куртке хватает мальца за ручонку, и тот семенит следом за ним.

— Пошли домой, чего к людям пристал?

Отец и сын идут по тротуару по направлению к школе. Мальчишка несколько раз оглядывается на солдат, словно ища у них сочувствия. И трудно понять, чего в парнях больше в этот момент — сочувствия или злости.

— Давить таких алкашей надо! — убежденно говорит Кеша.

— Разве их передавишь? — отзывается Калинкин. — И морды всем не начистишь… Ладно, иди к своей школьнице, я вас возле клуба подожду.

Калинкин поворачивает назад, а Кеша идет к школе, в том же направлении, куда удаляются отец с сыном. Вот они сворачивают с тротуара на дорожку, ведущую к одному из сборно-щитовых домов.

— Давай ключ, — доносится до Князя.

Малыш останавливается, шарит в карманах, но ключа, видимо, нет.

— Что, опять потерял?! — отец хватает мальца за плечо и начинает трясти так, что тот испуганно вскрикивает. — Что с тобой сделать, выродок?

— Эй ты, полегче! — кричит Кеша.

Выпивоха оборачивается и говорит с презрением:

— Заткнись, щенок! Иди, куда шел.

Он ведет сына во двор дома, и оттуда вскоре доносится отчаянный крик мальчишки. Кеша опрометью бросается в открытые ворота. Калинкин, который отошел на порядочное расстояние, оборачивается. Не увидев на тротуаре Князя, бежит назад.

Во дворе выпивоха наотмашь хлещет вырывающегося сына.

— Ключ! — хрипит он в бешенстве. — Убью выродка!

— Что ты делаешь, собака пьяная! — кричит с тротуара какая-то старуха. — Отпусти мальчонку, изверг!

Подбежав, Кеша с силой дергает мужика за плечо и, когда тот выпрямляется, со всей мочи бьет его в челюсть. Такого смачного удара он и сам не ожидал. Широко разинув рот и выпучив глаза, выпивоха взмахивает руками и грохается на землю. Попав на камень, бутылка раскалывается, как крупный орех, из кармана вытекает темное вино.

— А-а, ты так, падаль?! — опомнившись, истерически кричит алкоголик. — Изувечу!

С неожиданным проворством он вскакивает на ноги и кидается на Князя. Сцепившись, оба валятся на землю. В одну секунду Кеша оказывается наверху и бьет выпивоху в лицо.

Прижавшись к стене дома, малыш смотрит на дерущихся и плачет.

— Мама, мамочка, — повторяет он.

Кеша заносит кулак для третьего или четвертого удара, но тут за руку хватает подоспевший Калинкин.

— Под трибунал захотел, дурак? — орет он, стаскивая Кешу с мужика.

— Пусти, я ему пасть изорву! — вырывается Кеша. — Он пацана бил, гад!

— Господи, разнимите их! — надрывается на тротуаре старуха. — Люди, солдатика убивают! Отнимите у изверга!..

Алкаш поднимается и медленно идет на солдат. В его руке зажат крупный булыжник. Окровавленная физиономия до жути перекошена злобой.

— Изувечу! — хрипит он, замахиваясь булыжником.

Бросить он не успевает — его хватают подоспевшие парни в гражданском.

— Не шути, дядя!.. А вы сматывайтесь — патруль рядом!

Перепуганный Калинкин тащит Кешу за рукав, но тот упирается. Да уже и поздно — из-за дома выбегает патруль во главе с молодым прыщавым лейтенантом.

— Стоять на месте! — командует он, сразу оценив обстановку. — Кто его бил?

— Ты за что мне в рожу дал, падаль? — орет алкаш, которого продолжают держать. — Зарежу!.. Пустите!..

— Я бил эту скотину, — хмуро говорит Кеша.

— Слушай, парень, ты чего на себя наговариваешь? — вступается один из гражданских. — Товарищ лейтенант, это мы его отделали, а ваши ни при чем.

— Помолчите, а то напроситесь, — поворачивается к нему начальник патруля.

— Не пугай, лейтенант! Этого алкаша давно в дурдом надо, кто его тут не знает!

— Я говорю: помолчите!

— Да ты разберись, лейтенант!

Лейтенант не желает их больше слушать.

— Вы арестованы, — говорит он Кеше. — Ваши документы. Увольнительная хоть есть, или вы в самоволке?

Солдаты с повязками на рукавах становятся по обеим сторонам от Кеши.

— Вы тоже пойдете с нами, — говорит лейтенант Калинкину. — Из одной части?

— Так точно.

— Оно и видно. Ничего не скажешь, молодцы авиаторы. Шагом марш!

— Погуляли, называется, — бормочет Калинкин. — Тоже мне, курица неукротимая…

Процессия проходит мимо школы. Кеша немного успокаивается, даже подмигивает Калинкину — не дрейфь, мол, Калинка-малинка, что сталось, того не переиначишь.

И надо же такому случиться: в это самое время заканчиваются занятия в школе. Входные двери не стоят на месте, пропуская шумно разбегающуюся в разные стороны мелюзгу и более степенных старшеклассников. Вот и она, Женя, в своем красном плаще. Заметив ее, Кеша останавливается.

— Шагай, шагай, земляк! — торопит его конвой.

Не обращая на него внимания, Кеша кричит:

— Княгиня Евгения, привет!

Женя смотрит на него во все глаза. А подруги так и прыскают в ладошки. Жене становится весело.

— Привет, князь Иннокентий! — смеется она. — Ты к нам, в школу?

— Нет, он к нам, — мелко язвит лейтенант, и Женя только тут замечает красные повязки.