Григорий Терещенко - Медсанбат

— Немного погодя примут. От тебя зависит. Только надо, чтобы все взыскания сняли.

— А ты рекомендацию дашь? Ты ведь авторитетом пользуешься.

— Каким авторитетом? — удивленно спросила Аленка.

— У командира взвода, комбата...

— Выдумываешь ты, Анка. А рекомендацию я тебе дам.

— Хочу быть комсомолкой. Нет, честно говорю, охота мне в комсомол. Как все. Учиться хочу. После войны, если останусь живой, поступлю в институт.

— Чудачка ты, Аня. Все в жизни зависит от самого человека. Как человек захочет, так и будет.

— Ну, пожалуй, не все. Нарушать дисциплину не буду. — Широкая пристально посмотрела в глаза подруги. — Правда, в армии трудно. Того нельзя, этого нельзя. Но постараюсь. Я ведь добровольно в армию пошла. Да и в тылу сейчас трудно, — вздохнула. — Письмо получила от подружки. Работает токарем с восьми утра до восьми вечера. Завод перевели на двухсменную круглосуточную работу. Еще пишет, к нам на завод писатель Федор Гладков приехал. Там на заводе и живет, словно на казарменном положении. Выступает перед рабочими, пишет лозунги, плакаты, помогает выпускать стенные газеты. Ты читала роман «Цемент»?

— Читала. Хорошая книга. Совсем недавно читала.

Широкая замолчала, а затем снова заговорила:

— Многие девушки осваивают сварочное дело. И ребятам не сладко. Мой знакомый по школе возглавил бригаду обрубщиков, выполняет по пять-семь сменных норм. А мы здесь хнычем, лейтенантом недовольны.

— По порядку отделений становись! — подала команду новый помкомвзвода Людмила Лебедь.

Девчата побежали в строй.

«Вот две нерасставухи, — улыбнулся Павел. — Разные характеры, а дружат».

Что же так сильно подействовало на Широкую? Сон? Нет, конечно, скорее всего, письмо. О жизни задумалась. Жить хочет, учиться. Только вот уж очень смерти боится. А впрочем, кто ж ее не боится? Лейтенант свернул газету и пошел навстречу сержанту Лебедь, которая шла с докладом о построении сводного взвода.

— Прочитай приказ и распишись, — такими словами встретил Павла исполняющий обязанности комбата Травинский и подал красную папку.

Шевченко стал внимательно читать приказ: «За самовольную организацию бросания боевых гранат лейтенант Шевченко Павел Остапович арестовывался на десять суток с удержанием двадцати пяти процентов денежного содержания».

— Но меня держали на гауптвахте как подследственного, — откладывая в сторону приказ, сказал Шевченко.

— Правильно держали! Правильно! — Травинский вытаращил глаза, которые и без того были навыкате, — Судить хотели! Но кто-то заступился. Не вздумай жаловаться. На строгость командира не жалуются. Ты же кадровый командир, училище окончил, а службу начинаешь с гауптвахты!

«А может быть, все-таки сходить к командиру дивизии? На фронт ведь готовимся. Какая же тут моя вина?»

— Собственно, я вас вызвал по другому делу, — серьезно продолжал Травинский. — А дело это заключается-вот в чем.

Сводный взвод сегодня будет приказом расформирован. Каждый командир получит своих подчиненных и пусть с ними занимается. Санитарок вашего взвода временно прикомандируем к Снегиревой, Комаревичу и Горяинову. Вы завтра поедете за получением автомашин.

— Один? А где водители? К тому же нет помкомвзвода.

— Автомашины будете получать с водителями. Кстати, один из водителей сержант. Его и назначите своим заместителем.

— Ясно, — ответил Шевченко.

— Только не ловите гав, — напутствовал Травинский. — Не один вы будете получать машины.

Многие вопросы волновали Шевченко, когда он возвращался от комбата. По штату взвод состоял из двадцати одного водителя и двадцати одной сестры и санитара. Ни летучки, ни зампотеха в штате не предусматривалось. Кто же будет ремонтировать машины? Ни одного слесаря, ни одного механика. А сестер и санитаров заберут Горяинов, Снегирева и сержант Комаревич. Сейчас, может, и правильно, пусть изучают специальное дело, а мужчины помогают Комаревичу по хозяйству. Неплохо бы, конечно, санитаров обучить медицине, научить вождению автомобилей. В боевой обстановке все это может пригодиться. Только попробуй объясни это исполняющему обязанности командира медсанбата. Откажет: ресурсов нет, бензина не отпущено... Ну, ладно, получим автомашины, там видно будет.

На широкой площади районного центра настоящий базар. Сюда пришли сотни автомашин. Укомплектовывался не только транспортный взвод медико-санитарного батальона, по и автороты двух формирующихся дивизий. Невдалеке почему-то расположились подводы с зерном. Грузовые автомашины прибыли из разных районов. Стояли они жалкие, ободранные. Были и чуть повеселее, подкрашенные. Но их мало.

У Павла екнуло сердце: разве можно на таких машинах возить раненых с поля боя? Да зима не за горами.

— Товарищ капитан, — обратился к военкому Шевченко, — я категорически отказываюсь получать такие машины. Ведь они должны возить раненых людей.

— Я бы с удовольствием дал вам санитарные, с красным крестом, — улыбнулся военком, — но у меня их нет. Вот только полуторки.

Кто-то схватил Шевченко за плечи. Он оглянулся. Колька Попов! Когда-то они играли в волейбол, защищали честь училища. А потом получили назначение.

— Колька!

— Павел!

Обнялись.

—Что здесь делаешь?

— Да вот... А ты где?

— В автороте взводным.

— А меня в медсанбат назначили.

— О тебе слышал.

— От кого?

— От Васьки Трепачева. Его тоже к нам направили. Говорят, женским взводом командуешь? Хотя бы посмотреть пригласил.

— Было такое... Обучал военному делу медсестер. А сейчас за машинами прибыл.

— Мы тоже роту укомплектовываем. Видишь, какое барахло! Не машины, а металлолом. Пойдем, с ротным познакомлю. Свой парень — рубаха!

— Товарищ лейтенант! — обратился военком к Шевченко. — Вы получаете машины первым. — И, когда отошли, добавил: — Выбирайте. Лучших не будет. Я понимаю, раненых людей возить...

— Вот эту мне, — сказал Шевченко, показывая на довольно-таки новую полуторку.

Подошел водитель, представился:

— Красноармеец запаса Кукольник Олег Сидорович!

«Еще не старый, подтянутый, опрятный, — отметил Шевченко. — Такие водители мне нужны».

Не просто отобрать девятнадцать автомашин.

— Кстати, мне положена машина с сержантом.

— Да, да, — закивал военком. — Вот он, сержант запаса, Фролов.

У кабины стоял коренастый, с коричневым от загара лицом мужчина лот тридцати пяти. Темная рубашка облегала широкую грудь и плечи.

«Кажется, повезло, — обрадовался лейтенант. — Он-то и поможет мне отобрать остальные автомашины».

— Давно водителем?

— Пятый год, товарищ лейтенант. До этого трактористом работал. А срочную механиком-водителем легкого танка служил.