Григорий Медведев - Миг жизни

— Виталий Иванович! Произошла перехлопка энергоснабжения собственных нужд на резервный трансформатор!

— Как дела? — спросил Метелев.

— По электрике пока норма, Виталий Иванович… А что происходит?

— Авария! Будь на товсь! — сказал Метелев и бросил трубку.

Зуммер от Семенова:

— Отключил выпарку. Техвода на нуле…

— Оборудование цело?

— Полный порядок!

«Молодец милиционер!» — мысленно похвалил Метелев и добавил:

— Организуй контроль жесткости теплоносителя в реакторе. Будет тридцать микрограмм — звони, бросим аварийную защиту…

— Есть!

«Ах, как хорошо живется в такие минуты!»

— Давление! — заорал Афонин. В глазах радость. — Качки в пол-атмосферы! Есть вода! Ура!..

— Постой, Афоня, не спеши фанфарить… — пробурчал Сечкин. Но где-то в глубине, на фоне его напряженного лица и недовольного голоса, просвечивал спад напряжения.

Давление циркводы все наращивалось, и, когда колебания составили всего две десятых атмосферы, Метелев позвал через громкоговорящую связь:

— Аппаратчик, товарищ Семенов, срочно позвоните на пульт управления!

Семенов отозвался из химлаборатории.

— Жесткость — пятнадцать! — не дожидаясь вопроса, срывающимся голосом выпалил он.

— Отлично! — сказал Метелев и рассмеялся. На том конце провода недоуменно молчали. — Отлично, Анатолий, милый! Быстро! Смотри давление техводы на теплообменники и, если норма, врубай выпарку. Позарез нужна продувка реактора. Будем поднимать мощность…

— Есть! — выкрикнул Семенов и бросил трубку.

Метелев представил, как нездоровый, но все же изо всех сил быстрой походкой поспешил Семенов к выпарной установке, и явственно увидел его усталую удаляющуюся спину…

Через тридцать минут Семенов принял продувку. Еще через двадцать пять минут расход достиг номинала…

Метелев прошелся вдоль щитов. Показания самописцев стабилизировались на режиме холостого хода турбины.

— Поддай парку, Валера! Нужен запас для принятия электрической нагрузки! — возбужденно приказал Метелев и нажал тумблер вызова диспетчера энергосистемы.

Тот ответил упавшим голосом. Метелев бодро отрапортовал:

— Через пятнадцать минут синхронизируюсь! Прошу внимания!

— Вас понял! — ответил диспетчер, явно воспрянув духом.

«Все в порядке, — думал Метелев, вышагивая взад и вперед перед мнемосхемой. — Все путем…»

Щелкали ключи управления. Сечкин и Афонин ступенями поднимали нейтронную и электрическую мощности.

Прохаживаясь взад и вперед вдоль помещения блочного щита, Метелев глядел на носки своих бутс и видел, как в такт шагам мерно прогибался под ним щитовой древпластиковый пол, крытый цветной хлорвиниловой плиткой. А там, под полом, сотни километров кабеля, силового и слаботочного. И все это представлялось ему как бы кишечником пульта управления, хотя скорее это были нервные нити и узлы. Он слышал, как станция все увереннее набирала гул полной мощности. Его чувствовали и ноги, и все тело — этот гул, который давно уже стал необходимым атрибутом покоя души оператора…

— Пятьсот мегаватт! — наконец с гордостью объявил Саня Афонин, и глаза его смущенно заморгали.

Сечкин посмотрел на него прощающе и усердно стал учинять запись в оперативный журнал.

Поколебавшись, Метелев сказал вдруг:

— Пишите, парни, объяснительные… А я пройдусь еще по грязной зоне…

Ощутив вдруг приступившую теплую волну усталости, он прошел через запасной аварийный шлюз мимо санпропускника на плюс сорок пятую отметку и, минуя два лестничных марша, спустился в реакторный зал. Включил один за другим три автомата освещения. Поочередно, помаргивая, вспыхнули под фермами перекрытия вначале голубым, а затем и полным светом ртутные зеркальные лампы. В зале было сравнительно тихо. Пол, облицованный нержавеющей сталью, похоже, недавно вымыт контактом Петрова, отчего в воздухе стоял тошноватый приторный запах.

Метелев прошелся вдоль перил ограждения шахты реактора, проверил уровень в бассейнах выдержки отработавших топливных кассет. Над дальним бассейном возвышалась напольно-перегрузочная машина, крашенная в сине-желто-белый цвет. Остановился против того места, где над полом возвышалась крышка реактора с приводами СУЗ (системы управления защитой). Размеренный, шуршащий, успокаивающий шум воды внизу, охлаждающей привода…

Там, внизу, на отметке ноль, в корпусе реактора, атомная активная зона, делятся ядра, рождаются и гибнут нейтроны…

Метелев с каким-то странным чувством разочарования и сожаления смотрел теперь на реактор, затем прошел в дальний угол центрального зала, сел за стол ремонтного мастера и уронил голову на сжатые кулаки.

Да, когда-то он стоял у этих же перил и с неистовой страстью познать все это смотрел туда, в шахту реактора, на это чудо энергии, сотворенное человеческими руками…

И пробежали вдруг перед его мысленным взором все эти годы труда и испытаний. Перегрузки атомной активной зоны… Застревания кассет регулирования… Разгоны на мгновенных нейтронах при вскрытом аппарате во время борных опытов (физические эксперименты с применением борной кислоты)… Тогда, как при всякой аварии, все произошло внезапно. При зависшей кассете СУЗ аварийно упала концентрация борной кислоты в корпусе реактора. Высвободилась солидная доля реактивности, вода вскипела… Радиоактивный пар заполнил реакторный зал… Да-а… Он и дозиметрист Рябов спасли тогда активную зону… Прямо сверху, с шестнадцатой отметки, бросили в корпус вскрытого реактора два мешка с борной кислотой…

Это и спасло… Надышались радиоактивным паром… Рвота… Головные боли… Обошлось вроде… А потом взрывы гремучей смеси в приводах СУЗ… Вырвало штепсельный разъем… Радиоактивный пар с ревом реактивного двигателя стал поступать в реакторный зал… Сбросили АЗ (аварийную защиту)… Потом дезактивация крышки реактора над шахтой ревизии… Осмотр трещин в сварных швах при дозах облучения один-два рентгена в час… Романтика сползала медленно и неотвратимо…

Метелев прислушался. Шуршащий звук охлаждающей воды СУЗ… Тошноватый запах контакта Петрова… Позади еще одна авария… Удача… Везуха… Труд…

Он провалился на мгновение в дурманящий сон. Встряхнулся. Сказал вслух хрипловатым голосом:

— Ну вот… Еще одна победа… Трудное это дело — вырабатывать электроэнергию…

Ему показалось, что голос его звучит без должного тона убежденности.

«И все же… Мы почти первые… За нами грядут десятки, сотни новых АЭС… Они заполнят страну… Экономия нефти… Да… Мощь… Богатство страны… Романтизм и пока еще неопытность подрастающей смены… Мы старики… Да, уже старики… Грядет новое поколение атомщиков… Второе, что ли?.. Но проблема грязи остается… Она вездесуща… Эта радиоактивная зараза… И надо предельно локализовать ее. Это главное теперь… Интересно, на сколько еще аварий меня хватит?.. Что впереди?..»