Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Смех.

Лектор (невозмутимо). Там не всегда выходной! Надеюсь, в следующий раз вам повезет больше! (Папе Игорю.) Продолжайте, пожалуйста…

Папа Игорь (лектору). Не обращайте на него внимания. Он уверен, что Брокгауз и Ефрон — это музыкальные эксцентрики…

Лектор. Ха-ха-ха!

Звонков. Хи-хи-хи!

Папа Игорь (глядя на Вадима). Про старых артистов говорят, что образование у нас — четыре класса на троих. Но у иных молодых — высшее без среднего! Вадим краснеет. Вчера один молодой человек, увидев у меня книгу, намекнул, что учиться мне поздно! А по-моему, умную книгу никогда не поздно прочесть, и не только мне, а даже ему! (Обращаясь к Вадиму.) Вот вы в цирке уже не первый день, так не будете ли любезны ответить мне на несколько вопросов?

Вадим (глупо ). Сейчас?..

Папа Игорь. А чего ж откладывать, здесь все свои!

Смех.

Скажите, пожалуйста, когда был построен Московский цирк на Цветном бульваре? (Пауза.) А кем? (Пауза.) Как отчество Виталия Лазаренко? (Пауза.) А как фамилия артиста, который впервые перешел по канату через Ниагарский водопад?

Вадим.Э… бе… ме…

Общий смех, который перекрывает возглас Дымбы: „Ты что-нибудь про „Глобус“ расскажи!“

Папа Игорь (аудитории). Извините за маленький эксперимент… Но если человек пришел в цирк не на год, не на два, а на всю жизнь, пусть запомнит, что здесь не то место, где пять минут покувыркался — и свободен. Артист живет цирком все двадцать четыре часа в сутки! Профессия наша такова, что сегодня ты на манеже — и все тебя знают, завтра ушел — и все забыли! А надо чтобы не забывали! Чтоб хоть одна строчка от тебя осталась в той же самой энциклопедии. Одна строчка — зато навсегда!

Аплодисменты ».

В ту ночь Вадим долго ворочался в постели, но уснуть не мог. В конце концов включил свет и увидел на подоконнике книгу, которую не успел передать Звонкову. Желая побыстрее уснуть, начал ее механически перелистывать, затем читать и вскоре почувствовал, что оторваться от нее не может. Обнаружил, между прочим, упоминание и о папе Игоре.

Наконец под утро уснул, однако во сне ему являлись то Акимов, то Аристофан, то Бабочкин, то Байрон, то Вахтангов, то «Веницианский купец», то «Гамлет», то Гладильщиков.

…Утром, отдавая книгу. Вадим спросил:

— Женя, а кто такие Брокгауз и Ефрон?

— Издатели энциклопедии.

От слова «энциклопедия» Вадим вздрогнул и, чтобы о чем-нибудь спросить, полюбопытствовал:

— А энциклопедии о цирке нет?

— Выходила дважды, — ответил жонглер.

Чубчик торопился на свидание, однако одеться не смог: куртка зашита, джинсы завязаны узлом, туфли приколочены к полу. Когда же кое-как облачился, то побелел! В кепку была насыпана пудра…

В другой раз получил среди лютой зимы записку, примчался в условленное место, промерз до костей, а писали, как оказалось, партнеры по номеру.

В цирке, как и повсюду, женатики громко смеются над холостяками и тихо им завидуют.

А группа велофигуристов Синицких, в которой Чубчик работает, сколочена из трех родных братьев и жены одного из них. Два других велосипедных брата женаты на воздушных гимнастках, которым в очередь ассистируют. Словом, все при деле, один только Чубчик «свободный художник». Что поделать, у цирковых холостяков получается обычно так: приехал в город — и ничего стоящего не находится. День за днем он выступает, репетирует, опять выступает, опять репетирует, и никто не проявляет к нему ни малейшего интереса. И вдруг…

Однако билеты уже заказаны и впору, как говорят в цирке, паковаться!

И цирковой невесты Чубчик не приглядел, поскольку работают Синицкие не в коллективе, а в программах сборных, где тоже дороги и где вслед за «вдруг» опять-таки паковка. Случайные же знакомства, конечно, не в счет.

Но три дня назад в цирковой проходной встретил Чубчик девушку, которая очень как-то спокойно спросила:

— Можно вас на минутку?

— Меня? — переспросил Чубчик и оглянулся: может быть, сзади шел кто-то из своих, и вопрос относился не к Чубчику?

Тогда девушка улыбнулась:

— Вас, конечно, вас. — И, протянув лопаточкой руку, представилась — Люся.

— Сережа… — ответил велофигурист и счел своим долгом добавить — Но в цирке меня зовут Чубчик.

— Почему? — удивилась девушка.

— Наверно, из-за моего чубчика.

Девушка рассмеялась. Никакого чубчика обнаружить ей не удалось.

А почему Чубчик стал Чубчиком, теперь уже и сказать трудно: то ли потому, что любил напевать песенку «Чубчик кучерявый», то ли из-за своего увлечения старинными дисками, то бишь граммофонными пластинками. Была у него одна, выпущенная фирмой «Колумбия», озаглавленная так: «Марш Дунаевского из говорящего фильма „Веселые мальчики“. И еще — „Сибирская народная песня „Чубчик“. Исполняет солист императорских театров Юрий Морфесси, у рояля князь Сергей Голицын“». Возможно, из-за этой именно пластинки Чубчик и обрел второе имя. А в цирке если прилепят прозвище, так не скоро отдерешь. Одному администратору с вечно кислым выражением лица придумали кличку «Уксус», так он и проходил с ней до конца жизни.

Поскольку паковаться было еще рано, Чубчик заинтересованно посмотрел на девушку.

— Я хотела вас спросить… — начала было новая знакомая и замялась.

— Давайте лучше я вас спрошу, — поспешил ей на выручку Чубчик. — Вы кофе любите какой?

Большие серые глаза девушки стали еще больше.

— Сейчас все закрыто, — сказала она.

— Не всё!.. У меня есть отличная кофеварка. Работает круглосуточно.

— Где… у вас?

— В гостинице.

— Я в гостиницы не хожу!

— Да нет же! — запротестовал Чубчик. — Я неточно выразился. Не гостиница, а Дом артистов цирка. Это все меняет!

— Сейчас время позднее.

— Ну, хорошо, тогда давайте я вас провожу.

— Ой, не надо, я живу далеко!

Чубчик остановился.

— Я вас не понимаю, Люся. Одно вы не хотите, другое не хотите… Ну а что же вы хотите?

— Этого я сразу сказать не могу. В другой раз, ладно? У вас какой день выходной?

Чубчик сказал.

— Вот тогда и увидимся! — улыбнулась девушка и побежала, увидев трамвай.

Чубчик потоптался на месте, затем круто повернулся и побрел домой. Дом артистов отличается от гостиниц тем, что на каждом этаже кухни, где сейчас кипели и шипели цирковые ужины.

Чубчик прошел мимо, варить для себя кофе не стал, а выпил взятый еще утром кефир да съел пару холодных сосисок. Затем взял книжку и завалился в постель.

Однако сосредоточиться на чтении не мог. Со страниц то и дело вставала новая знакомая… Тоненькая, изящная, немножко смешная и вроде бы не красавица, но Чубчик поймал себя на мысли, что думать о ней приятно. Что-то тут было такое, чего он не встречал в других! Но почему она не говорит, чего хочет? Впрочем, понятно, чего они хотят! Чубчику как-никак двадцать шестой, позади училище, позади армия, он давно обкатал все манежи Советского Союза и отлично знает, что в любом городе, большом или малом, едва засветятся цирковые огоньки, налетают, наподобие бабочек, девчонки, девушки и женщины. Они посещают представления чуть ли не каждый день, появляясь когда к началу, когда к середине, а когда к концу. Действуют согласно своему темпераменту — от робкого ожидания у служебного входа до штурма гостиничных окон первого, а то и второго этажа. Причины разные: у одних — мечта покинуть надоевший город и умчаться с артистом в распахнутый для цирка мир; других устраивают кратковременные цирковые романы именно своей кратковременностью, чтобы разговоров было в городе поменьше. Третьи… им просто нравятся молодые сильные, красивые люди, к тому же (и как они ухитряются это узнать?) холостяки… Кто за это осудит?