Вера Фелисова - Все мои братья

Перед моими глазами газетная заметка, опубликованная в начальную пору войны. В ней рассказывается о курсанте Федоре Шматове. Он был контужен. Взрывная волна отбросила его от окопа. Шматов потерял сознание. Придя в себя, он прежде всего нашел свою винтовку, Штык на ней был согнут. Шматов сорвал его и снова пошел в бой, разя врага пулей и прикладом. Получив новое ранение, он, как и курсант Архипов, отказался уйти в тыл и остался в подразделении до конца боя.

Автор корреспонденции «Атака была отбита» рассказывает об отваге и боевом умении пулеметчика Ямшанова, курсантов Шабельникова, Князева и их командира лейтенанта Иосифа Чередникова. А я помню, как несколько часов спустя после описываемых в корреспонденции событий курсанты Андрейченко и Ямшанов гранатами подбили два фашистских танка. Подбили, но не добили. Вражеские танкисты превратили свои машины в неподвижные огневые точки и открыли яростный огонь по нашим позициям. Вооружившись бутылками с горючей смесью, Ямшанов по кустарнику снова подобрался к танкам на расстояние броска. Ему удалось поджечь один из них. Второй стоял несколько дальше. Курсант попытался обойти стороной горящую машину, но тотчас попал под обстрел. Выполнить задачу можно было, действуя решительно и быстро. Ямшанов приподнялся и рванулся вперед. Бутылка с горючкой разбилась на броне второго танка, и его охватило пламя. Товарищи бросились к Ямшанову, упавшему на землю. Они вынесли его из-под огня. Но курсант был уже мертв. Я нашла на его теле несколько сквозных пулевых ранений. Каска была пробита осколком снаряда. Из нее текла кровь…

У пулемета Ямшанова заменил курсант Набок. Он и Андрейченко тотчас же открыли яростный огонь по атакующим гитлеровцам и заставили их откатиться назад. Вражеский снаряд разорвался рядом с пулеметчиками. Оба они были ранены и потеряли сознание. Через некоторое время мы отправили их в тыл. Но, придя в себя, Набок и Андрейченко наотрез отказались от госпитализации и, что называется, полуживые вернулись в свое училище, размещавшееся к тому времени уже не в Петергофе, а в Ленинграде. Тот и другой закончили училище и продолжали службу в действующих частях. Набок погиб в боях. Андрейченко живет ныне в Харькове, работает на одном из предприятий города.

Среди документов, сохранившихся со времен войны и переданных мне бывшими курсантами нашего батальона и их близкими, лежат несколько листков, вырванных из полевой командирской книжки. На этих пожелтевших листках написано письмо, датированное 5 сентября 1941 года. Привожу его здесь полностью.

«Привет с фронта. Здравствуйте, Анна Степановна! В первых строках своего маленького письма мы, бойцы действующей Красной Армии, передаем вам свой привет и самые наилучшие пожелания.

Дорогая Анна Степановна! Ваш сын Андрей был нашим боевым товарищем и командиром. Он хладнокровно водил нас в бой. Он был одним из любимейших наших командиров. Вражеская пуля остановила биение сердца Вашего сына Андрея. Это случилось четвертого сентября 1941 года, в двенадцать часов дня, когда он вел нас в атаку. Андрей был смертельно ранен в грудь. Не прошло и тридцати минут, как сердце Андрея остановилось.

За Вашего мужественного Андрея мы положили немало фашистов.

Ваш сын погиб геройски при обороне колыбели революции — города Ленина. Память об Андрее мы сохраним в наших сердцах на всю жизнь.

Анна Степановна! Спасибо Вам за воспитание сына Андрея, водившего нас много раз в атаку на врага за честь, за свободу Родины, за Вас, Анна Степановна. Целуем крепко ваши материнские руки. Боевые друзья Андрея — курсанты: Чернявский, Румянцев, Горшков, Ершов, Решетило, Бураканов, Новохижный, Макаров, Дудин, Маламуж, Говоров, Гавриленко, Мироненко и командир взвода лейтенант Бородачев».

Нет необходимости комментировать это письмо, посланное матери Андрея Ященко с поля боя. Скажу только, что написано оно было под пулями и что почти все его авторы — кто раньше, кто позже — героически пали, сражаясь за Родину. И матери их получили скорбные послания, примерно такие же, написанные мужскими руками, пропахшими железом и порохом.

Командование противника пошло на тактическую хитрость: фашисты решили больше не атаковать батальон курсантов, а обойти его.

Нашим разведчикам Калуцкому, Крутиеву, Дудину и Жеребченко удалось установить, что вражеские части движутся левее батальонных позиций, через деревню Заозерье, на Глобицы. Гитлеровцы обходили нас и справа. Предполагалось, что в районе Глобиц противник будет стремиться выйти на Петергофское шоссе. Такое мнение было высказано в штабе дивизии, в подчинении которого находился наш батальон. Связь между этим штабом и нашим командованием поддерживал в те дни старший лейтенант Федор Петрович Харин.

В сущности, батальон оказался в мешке. Но это никого из нас не напугало. Была лишь досада, — враг рвался к Ленинграду, а мы пребывали в бездействии. Когда поступил приказ отойти назад, обогнать противника и снова преградить ему путь на Петергоф, подразделения немедленно снялись со своих позиций. Предстоял марш-бросок по лесным дорогам. Как всегда, вперед ушло боевое охранение. В него были включены наши лучшие стрелки, специалисты по истреблению «кукушек» курсанты Небритов, Дудин, Сельницын, Коровин, Задорожный, Перфильев, Куценко и Гусев.

Сказать, что переход был трудным, значило бы сказать очень мало. С нами были тяжело раненные. Только перед самым выходом в путь их стало больше на шестнадцать человек. Нельзя было не учитывать того, что на марше в любую минуту мог завязаться бой. Ведь противник шел параллельно с нами: он шел по шоссе, а мы по лесу. Скрытность и быстрота — вот что нам было нужно.

В любую минуту готовые принять бой курсанты несли раненых товарищей на импровизированных носилках. Несли бережно, хотя в чаще невозможно было не спотыкаться о кочки и корни. Весь личный состав батальона был разбит на тройки. Курсанты взаимно обеспечивали безопасность друг друга. Каждый в случае ранения соседа был обязан принять меры для спасения и эвакуации пострадавшего.

Тяжело было на этом марше Абраму Давыдовичу Найвельту: навьюченный медицинским имуществом, он перебегал от носилок к носилкам, ободряя раненых, оказывая им срочную помощь. Пятиминутные привалы проводились не часто, по строгому расписанию. Курсанты шли быстро и бесшумно. Противник не беспокоил нас. Дойдя до дороги Заозерье — Глобицы, мы настигли авангард двигавшихся по шоссе подразделений противника. Наше головное боевое охранение завязало перестрелку с вражескими автоматчиками. Перестрелка эта была недолгой, но противник приостановился. Воспользовавшись паузой, мы пересекли дорогу и скрылись в лесу.