Виктор Тельпугов - Полынь на снегу [Авторский сборник]

— Вот это действительно обидно. Но вы в архив его пока не сдавайте. Приедете, осмотритесь, устроитесь — напишите ему. Да так, чтобы не обидеть человека. Так, мол, и так, живем неплохо, если есть возможность, приезжай посмотреть, жалеть не будешь.

Старик поглядел на внимательно слушавших его ребят, распалил погасшую трубочку и спросил:

— Верно, что ли?

— Верно! — за всех ответила Рая. — Он ведь не виноват, против отца с матерью нелегко, наверно, пойти, даже когда тысячу раз прав.

— То-то и дело. — Старик закашлялся и стал собирать вещички.

Ребята засуетились:

— Куда же вы, папаша? А мы думали, вы с нами до самого места.

— Помоложе был бы, — он глянул на Раю, — как она вот, до самой Акмолы бы не сошел. И еще был бы у вас коноводом.

— Тринадцатым? — засмеялась Рая.

— Им самым! Впрочем, это смотря как считать. По работе, так, может, и первым.

Распростились со стариком, дальше поехали ребята. Едут, а сами все думают, как их в крайкоме встретят, что скажут, когда узнают о случившемся.

Редактор даже приготовил не совсем удачную шутку насчет обычной в дороге «усушки» и «утруски», по общими силами его уговорили в данном случае не острить:

— Это тебе не редакция заводской стенгазеты, тут шутки шутить не любят, да и шуточное ли дело, подумать только…

Поезд пришел в Целиноград поздно ночью. У самого вагона ребят дожидался продрогший на ветру представитель крайкома комсомола. Зябко поеживаясь под косым холодным дождем, он спросил:

— Москва?

— Она самая.

— Приветствую вас! Как доехали? Холодновато?

— Нормально.

— Ну вот и хорошо! Будем знакомы — Виктор Сажин. Утром сведу вас к секретарю, днем — по коням и айда в глубинку. А сейчас в гостиницу! У нас тут тесновато, правда, но коечки запасены — все двенадцать.

Ребята не успели переглянуться, как представитель крайкома, стрекоча фонариком, потащил их куда-то в шипящую паром мглу. Шел он порывисто, быстро, поминутно оборачиваясь на ходу, продолжал начатый разговор:

— Значит, прибыли! Порядочек! Растет целинная гвардия день ото дня, ночь от ночи!

Почувствовав, что Виктор Сажин парень свойский, кто-то из ребят, поравнявшись с ним, громко, чтобы все слышали, спросил:

— Ты сказал — двенадцать?

— Чего?

— Коек-то?

— Да, да, двенадцать! Не волнуйтесь, всех устроим как положено. А комсорг ваш и вовсе целые сутки в «люксе» блаженствовал.

Ребята даже заспотыкались о рельсы.

— Комсорг?!

— Ну да, тезка мой, Виктор Александрович Ершов. Прямо с аэродрома в номер с ванной угодил, как с корабля на бал. С ним чертова дюжина получается, точно по телеграмме. Он вас завтра вечером встретит уже в совхозе. Паренек что надо! Не успел порог крайкома переступить: «Отправляйте, говорит, меня скорей до места!» Ну, мы его и пристроили на попутную. Ясно?

— Понятное дело! — с облегчением вздохнули ребята. — Ждать да догонять лише всего на свете.

Расталкивая локтями темноту первой в их жизни целинной ночи, комсомольцы дружно поторапливались за крайкомовцем Виктором Сажиным, и, может быть, оттого, что шагали они по неровным и скользким шпалам, казалось, будто каждый из них слегка пританцовывал в такт негромкой, еще полусонной, откуда-то издалека долетевшей песни, слов которой пока нельзя было разобрать.

Приехав в Орджоникидзе, я остановился у Азамата Агузарова — у меня было письмо к нему от одного нашего общего знакомого. Хозяин оказался человеком радушным и гостеприимным.

— Будешь доволен, — сказал Азамат в первые же минуты нашего знакомства. — А главное — Казбек рядом!

— А где тут у тебя Казбек? — Я подошел к распахнутому окну.

— Сначала скажи: ты слыхал что-нибудь о Казбеке?

Я пробормотал какие-то еще в школе заученные слова, хотел стихи прочитать, но горец меня перебил с улыбкой:

— Это все верно, а знаешь ты, например, сколько в нем силы? Друзья к Казбеку идут со всех сторон, враги летят от него во все стороны. И это не предание, не легенда какая-нибудь. Я всю жизнь на Кавказе прожил. Был тут и во время войны — ополченцем. Окопы рыли мы день и ночь — до сих пор мозоли, потрогай! Только не дошел до наших окопов немец. Издалека поглядел — и назад! Мы даже растерялись немного. Что, думаем, затевает такое? Но оглянулись и видим — за нами Казбек! Это все равно что Волга за русским человеком. Понимаешь?

— Так тем более показывай скорей свой Казбек!

— Казбек рано утром бывает. Да и то не каждый раз — только в хорошую погоду. Разбужу тебя как-нибудь, посмотришь.

Я думал, что хозяин тут же забыл о нашем разговоре, и сам скоро перестал вспоминать о Казбеке: дел было много, на романтику в командировочном удостоверении время не запланировано.

Все дни я бегал по городу, а вечерами у аппарата редакции местной газеты караулил Москву. Возвращался домой совсем поздно, когда у Агузаровых уже все спали. Тихонько пробирался в отведенную мне комнатенку, всякий раз находил на одном и том же месте специально для меня приготовленный шашлык, но есть уже не мог — не раздеваясь валился на узкую ковровую кушетку.

Однажды, когда, намаявшись за день, я спал особенно крепко, хозяин разбудил меня на рассвете:

— Вставай, дорогой. Казбек смотреть будешь!..

Спросонья мне показалось, что Азамат смеется, и я даже немного обиделся:

— Нашел время шутить!

Но Азамат стоял надо мною с совершенно серьезным видом.

— Вставай, а то поздно будет. Казбек ждать не любит.

Проклиная в душе кавказскую восторженность, я нехотя поднялся.

Как я и предполагал, никакого Казбека не было и в помине.

— Ну, где же он, твой Казбек?

— Смотри хорошо, сейчас будет.

Хозяин подошел ко мне так близко, что я почувствовал на своем плече его горячее дыхание:

— Смотри вот сюда. Это он!..

Я перегнулся через подоконник и вздрогнул от неожиданности. В сиреневой глубине неба действительно росла коническая громада горы.

Вот по снежной вершине скользнул первый солнечный луч, и великан из холодного вдруг стал раскаленным, по нему, как по расплавленному металлу, побежали быстрые синие струйки.

Я зажмурился.

А когда через несколько мгновений снова раскрыл глаза, Казбек уже невозможно было узнать: из соломенно-желтого он сделался пепельным и формою стал похож на клюв гигантского орла, взмывшего в ветреном небе утра.

— Ну как? — гордо и торжественно спросил Азамат.

Я хотел было что-то ответить, но Казбек вдруг распростер над нами могучие белые крылья, бесшумно взмахнул ими и… исчез.

— Говорил же тебе, торопись. Теперь иди домой. До подходящего случая.

Но я уже больше не уснул в то утро. А на следующее сам встал очень рано, подошел к окошку, да без толку — сплошная стена облаков стояла между мной и каменным исполином.