Гурам Панджикидзе - Год активного солнца

— Как дела на студии?

— Нашел о чем вспоминать, позавчера получил расчет.

— Как? Какие-нибудь неприятности?

— Больше чем неприятности. Короче говоря, неделю назад вынудили меня оставить работу. Сегодня случайно заглянул туда, и в это время ты позвонил.

— И ты с твоим характером так легко сдался?

— Ты прекрасно знаешь, что я легко не сдаюсь. Но сейчас я впутался в другое дело. Одним словом, не стоило поднимать шума. Ну, выпьем!

Выпивая вдвоем, они не провозглашали тостов. Снова наполнили бокалы. Отар отставил пустую бутылку на край стола и показал буфетчику — принеси еще. Буфетчик поднялся и принес шампанское. Отар потрогал бутылку, холодная или нет. Не понравилось. Он взглянул на буфетчика и покачал головой:

— Эх, Гриша, Гриша, где твоя совесть?

— Детьми клянусь, только что получил. Не успел охладить.

— Хотя бы ледку принес.

— Сию минуточку!

Буфетчик принес лед. Отар положил один кусок в бокал Тамаза, другой — в свой.

— А как ты? Как твои дела? — спросил он.

— Ничего, все по-старому, — сразу помрачнел Тамаз, испугавшись, как бы разговор не перешел на него, и поспешил сменить тему: — Да, действительно…

Он не успел закончить фразу, как в буфет вошли двое мужчин. Один из них, высокий, загорелый, кудрявый, кинулся прямо к Отару.

— Привет, Отар! — закричал он и, подбежав, обнял Нижарадзе. — Как твои дела, где ты, как ты? Сколько лет, сколько зим! Знакомьтесь, мой друг.

Кудрявый пожал руку Тамазу и представил своего спутника, маленького горбуна.

Тамазу не хотелось никого видеть, ему было неприятно вторжение посторонних. Он не преминул подчеркнуть это, насупился и налег на колбасу. Кудрявый, которого Отар называл Гиви, даже не заметил обиженной мины Тамаза. Он принес два стула, один занял сам, по второму хлопнул ладонью, приглашая горбуна.

— Гриша, тарелки! — крикнул Отар буфетчику.

— Не надо тарелок, пусть только бокалы принесет, мы на минутку, — сказал кудрявый и повернулся к горбуну. — Миша, дело за тобой, шампанское и прочее…

Горбун направился к стойке.

— Мой пациент, — понизив голос, кивнул на горбуна кудрявый, — на пару минут забежали, я тут Грише остался должен, вчера угощал гостя из Москвы..

Горбун рассчитался с буфетчиком, и тот принес четыре бутылки шампанского.

— Чего ты все сразу притащил, нагреются ведь. По одной надо было! — сказал Гиви буфетчику, пригладил волосы и обратился к Отару. — А ты чего торчишь в городе, на море сейчас девочек на любой вкус… — Затем снова повернулся к буфетчику: — Хозяин, бокалы забыл!

Буфетчик, извиняясь, принес бокалы. Гиви налил всем и подмигнул Отару.

— И этот был моим пациентом. Да, что я тебе говорил, почему ты не на море? Вся тбилисская шантрапа в Гаграх. Хорош цыган, небось бархатного сезона дожидаешься? Будем здоровы, всего нам доброго, да здравствует наша хлеб-соль! Миша, твой тост! — Кудрявый поднес к губам бокал.

Горбун пробурчал что-то и слегка пригубил вино.

— Этой зимой я поеду в Москву. Хочешь, поедем вместе. Зимой легче всего знакомиться с москвичками.

— А летом чем труднее? — насмешливо спросил Отар.

— Скажешь тоже! Зимой — другое дело. — Кудрявый не обратил внимания на насмешку. — Приходишь на каток, садишься, как заправский охотник в засаде. Только какая-нибудь споткнется и упадет, быстренько подскочишь, поднимешь, отряхнешь снег со свитера, проявишь внимание, вот и знакомы. Ну, не буду надоедать. Надумаешь, звони, я работаю там же. Еще раз всего вам хорошего: счастливо нам уйти, а вам остаться! — Гиви чокнулся с горбуном.

— Подожди! Мы с тобой холостяки. Давай выпьем за благополучие твоего друга, пожелаем счастья его жене и детям!

Горбун смутился, сначала что-то вроде удовольствия промелькнуло на его лице, но он тут же неловко сморщился.

— У меня нет жены, — смущенно произнес он и залился краской.

Удивленный Отар бросил взгляд на его обручальное кольцо.

— Это просто так, — догадался Миша.

— Тогда и ты будешь членом нашего «клуба»! — моментально выкрутился Отар из неловкого положения.

Выпили. Гиви со своим горбатым приятелем удалились. Стало тихо. Буфетчик унес лишние бокалы и пустые бутылки.

— В Тбилиси негде спрятаться, чтобы поговорить с глазу на глаз, — недовольно проговорил Тамаз.

— Ты все еще не смирился с этим! — засмеялся Отар и протянул другу сигареты.

— Жалко мне горбатого.

— Убедился, как люди живут? Вчера угощал здесь гостя, а сегодня привел пациента и заставил за все расплатиться.

— Нет, не поэтому.

— Знаю, за что жалеешь. За то, что он надел обручальное кольцо. Тоже хочется всем показать, что и он, дескать, не хуже других.

— Ты слишком жесток, Отар.

Тамаз не пил. Время от времени он поправлял очки да жадно затягивался сигаретой.

— Что такое жизнь? Для чего люди соперничают с кем-то, злобствуют, завидуют? Не лучше ли спокойно идти своей дорогой, прожить свою жизнь мирно?

— Чем рассуждать о жизни, лучше выпить да поговорить на более легкую тему. Но ничего не поделаешь. И сам много думал над этим и пришел к одному мудрому заключению. — Отар помешал в бокале стебельком петрушки. Шампанское в бокале наполнилось пузырьками газа.

— Из-за них не люблю шампанское. — Он указал на пузырьки. — Итак, тебя интересует, что такое жизнь? Сложный вопрос. Значительно сложнее, чем математика. Я знаю, ты проштудировал множество философских книг, но и я могу высказать свое мнение по этому вопросу. Не так ли, Гриша?

— Чего изволите? — встрепенулся буфетчик.

— Подойди, посиди с нами минуточку да прихвати с собой бокал.

— Неудобно, дорогой, вдруг кто-нибудь придет.

— Сядь рядом, говорю.

Гриша принес бокал и, отдуваясь, опустился на стул. Отар налил ему шампанского.

— Дядя Гриша, сколько тебе лет?

— Шестьдесят семь скоро.

— Сколько лет работаешь в буфете?

— Сколько себя помню, дорогой. Мальчишкой был, когда отец взял меня помогать ему.

— Сколько раз ты был в отпуске?

Буфетчик осклабился.

— Чего ты смеешься?

— Эх, сынок, отпуск не для меня выдуман. Ноги вон как распухли. Неделю пролежал в больнице, не выдержал, сбежал. Делу не могу изменить.

— А что, буфет без тебя пропадет?

— Пропасть не пропадет, а семья?

— Тогда уточни и скажи, семью, мол, содержать надо.

— Это ты верно.

— Дядя Гриша, ты бываешь в театре или кино?

— Я и дороги в театр не знаю, где она.

— Судя по твоему слуху, ты, должно быть, в опере частый гость?

Толстый буфетчик поперхнулся со смеху и отпил шампанского.

— Тоже нет. Книги хоть читаешь?

— Книги не про нас писаны.

— Все ясно! — Отар повернулся к другу: — Как ты думаешь, мой Тамаз, мог бы этот человек ежегодно пользоваться отпуском? Отдохнуть, поправить здоровье? Мог бы, но ему и в голову не приходит такое. Восемнадцать часов в сутки торчит он в этом проклятом буфете. Восемнадцать часов в сутки наблюдает, как пьют и едят, и так — на протяжении десятков лет. Но и в его профессии есть своя романтика. Для Гриши она заключается в том, как бы обсчитать клиента и набить свой карман.