Инга Петкевич - Лесные качели

— Возьмите свой бинокль! — резко сказал он.

Полковник поднял голову, в его прозрачных глазах отразилось сначала бледное небо, потом верхушки сосен, потом Зуев с биноклем в протянутой руке. Отразилось, как в зеркале, как в тихой стоячей воде, отразилось и только.

— Ваш бинокль, возьмите его, — повторил Зуев.

— А, — сказал полковник, — значит, тебе я его отдал?

Зуев даже поперхнулся от удивления. Второй раз его не узнавали, такого с ним еще не случалось. Обычно он получал внимание даром, ничего для этого не делая. Зуев вспыхнул от обиды, но не отступил.

— Нет, — сказал он, выдерживая взгляд полковника. — Вы его там потеряли, а я нашел и теперь возвращаю вам.

— Спасибо, — сказал полковник, — положи вот сюда, на скамейку.

И он снова опустил глаза. Ножик в Настиных руках, как видно, интересовал его куда сильнее.

Но Зуев не уходил, он был сбит с толку, озадачен, он не мог так вдруг уйти, он должен был отыграться, заявить о себе, чтобы этот странный человек наконец-то запомнил его.

— А где лошадь? — спросил он.

Взгляд полковника опять с трудом оторвался от Настиных рук, тяжело поднялся на Зуева и задержался на нем без особого интереса, но уже с долей узнавания, что ли.

— Куда вы дели лошадь? — повторил Зуев.

— Лошадь, — сказал полковник с какой-то непонятной интонацией, — лошадь улетела на тарелке.

Он сказал это без тени юмора, обычным будничным тоном, с оттенком раздражения, мол, вопрос исчерпан, отвяжись.

И Зуев смешался под его непонятным взглядом и растерялся в толковании его слов. Он не нашелся, что ответить, и отступил в растерянности и досаде.

На вечерней линейке Егорова официально представили детям. Подтянутый и гладковыбритый, мужественно справляясь с безусловным волнением, объявился он на трибуне и застыл там, как монумент, торжественный и суровый.

— Дорогие друзья, — говорила Таисия Семеновна. — Я хочу познакомить вас с новым начальником лагеря. Зовут его Матвей Петрович Егоров. Он демобилизованный воин Советской Армии. Я думаю, что всем нам будет очень интересно и полезно познакомиться с ним поближе. Я надеюсь, что мы станем друзьями. Прошу вас, — обратилась она к Егорову.

Ребята разглядывали его ровно и спокойно, с определенной дозой любопытства, но ему казалось, что многие с трудом сдерживают улыбки. Растерявшись под их взглядами, он смело и решительно, как в атаку, шагнул им навстречу.

— Здравствуйте, товар-рищи пионер-ры! — бодро и зычно гаркнул он. Так приветствовал он в свое время новобранцев…

И, действительно, один шустрый и мелкий мальчик выскочил вперед, вытянулся и, приложив руку к панамке, звонко отчеканил:

— Здра жла, товарищ полковник!

— Вольно! — еще нашелся скомандовать Егоров. Он подготовил хорошее обращение к ребятам, но смех в рядах озадачил его, и он сбился.

Дело в том, что, пока он говорил, из темного леса, просвечивая, как луна, тихо вышла белая лошадь и остановилась у него за спиной, пожевывая и дыша.

Он оглянулся, увидал лошадь, хотел еще что-то сказать, но вместо этого махнул рукой, сошел с трибуны, вскочил на лошадь и поскакал по территории лагеря.

— Куда же вы? — кричала ему вдогонку Светланка.

— В ночное, — отозвался он.

Реплика была встречена взрывом хохота.

Потекли дни. По лагерю бродил приблудный мерин по прозвищу Полковник. Хозяин не объявлялся…

После того как девочка сразу же перестала плакать на руках Таисии Семеновны, Егоров слепо поверил в ее педагогический талант и оставил за ней все вопросы воспитания. Таисия Семеновна приняла это как должное, и пышно распустились цветы ее педагогики. К Егорову она была снисходительна, как к доброму и недалекому человеку, который хорош на своем месте. Своим местом стало для него лагерное хозяйство. И действительно, что касается щей и каши, тут наблюдались положительные сдвиги.

Они чинно двигались по палатам. Шествие возглавляла Таисия Семеновна. В руках она держала белоснежный платочек и проводила им по всем предметам в поисках пыли. Егоров, Светланка и девочка добросовестной наружности двигались следом за Таисией Семеновной.

Неожиданно чистой оказалась палата мальчиков второго отряда.

— Невероятно чисто, — подозрительно ворчала Таисия Семеновна (она была не в духе), — слишком чисто.

— Слишком? — удивился Егоров.

— Для второго отряда слишком. Чего это они вдруг все надраили?

— Борются за вымпел, — сказала Светланка.

— За вымпел? — Таисия Семеновна в сомнении покачала головой. — Нет… Не иначе как очередную пакость замыслили, вот и стараются усыпить нашу бдительность.

Светланка фыркнула.

На тумбочке лежал коробок. «Хранить в темном и страшном месте!» — было написано на нем. Егоров с интересом поглядывал на него. Он, конечно, предчувствовал какой-то подвох, но любопытство взяло верх над осторожностью, он быстро взял коробок в руки и открыл его. И вдруг оттуда прямо ему в нос, яростно жужжа и трепыхаясь, вырвалось что-то большое и черное. Егоров отпрянул в сторону и налетел на Таисию Семеновну.

— А, колорадский жук, — небрежно бросила она. — Это кровать Зуева. Его проделка. Для вас специально подложил, остальным это давно надоело.

Егоров удивленно разглядывал чудовищное изобретение. Это была черная пуговица на резинке. Но в руки он ее брал все же с некоторой опаской.

Таисия Семеновна взяла из рук девочки журнал.

— За жука вся палата получит три, — сказала она и вписала что-то в журнал.

— Но это же игрушка, — вмешался Егоров. — Невинная игрушка.

Таисия Семеновна задумчиво поглядела на Егорова.

— Должна вам сказать, — она помолчала, собираясь с мыслями. — Не так уж они невинны. То есть не так безопасна порой их невинность. А многое они делают и вообще неизвестно зачем.

— В прошлую смену, например, — горячо подключилась Светланка, — перегорела у нас в уборной лампочка. Так один Фарадей влез на стульчак и вставил в пустой патрон свой пальчик. Напряжение двести двадцать, мальчик слабенький… еле выходили.

— Зачем он это сделал? — спросила Таисия Семеновна.

— Но этого мало, — продолжала Светланка. — Убегает этот Фарадей из лазарета прямиком в уборную и опять вставляет в тот же патрон свой палец. И опять еле выходили.

Таисия Семеновна сокрушенно вздохнула, как бы приглашая Егорова последовать ее примеру.

— А почему за неделю лампочку не вкрутили? — резонно заметил тот.

— Да, и правда, почему? — удивилась Светланка.

Но Таисия Семеновна уже проследовала дальше.

В палате девочек было чисто и уютно. Таисия Семеновна спрятала свой платочек и, с удовлетворением поглядывая по сторонам, подошла к дежурной девочке, которая, сидя на подоконнике, читала книжку.