Юрий Стрехнин - Выходим на рассвете

— Знаем!

— Если мы позволим нашим врагам беспрепятственно действовать, они, в конце концов, выступят с оружием в руках. И не только у нас в Ломске. Может случиться, что потребуется взаимная помощь наших советских сил в разных городах, а не исключено — что и на внешних фронтах, которые могут вспыхнуть в любой день. Ведь нет никакой гарантии, что германские империалисты не сорвут мира. И тогда вам еще долго придется ждать возможности вернуться домой…

Глухой шум голосов прервал в этом месте речь Корабельникова.

— Я не скрываю от вас правды, товарищи! — медленно сказал он, выждав, пока шум утих. — Германия пошла на мир с нами не только потому, что она испытывает страшное напряжение в войне и хочет облегчить свое положение хотя бы на Восточном фронте. Немцы пошли на мир и потому, что получили отпор в наступлении на Петроград. Отпор, который дали им революционные войска. Если мы будем иметь сильную армию, то ни империалисты, ни наша русская контрреволюция не смогут опрокинуть Советской власти. А они бы с удовольствием сделали это. Мне говорили, — при этом Корабельников кивком показал на Ференца и Гомбаша, стоявших рядом с ним, — многие из вас интересуются, что представляет собой новая, революционная армия России. Рассказать, чтобы было ясно?

— Да, да! — послышались голоса. — Просим!

— Хорошо. — Корабельников оглядел всех, улыбнулся: — А как это чудесно, товарищи! Революция сделала нас единомышленниками, союзниками, нас, принадлежавших к враждующим армиям…

Кто-то захлопал в ладоши. Корабельников предупреждающе поднял руку:

— Не надо! — И продолжил: — Враги революции вынуждают нас поставить на повестку дня вопрос о создании новой армии — для защиты Советского государства. И теперь такая армия создается. Есть правительственный декрет об этом. Она именуется Рабоче-Крестьянской Красной армией. В Петрограде, Москве и других городах, которые поближе к возможному фронту, части Красной Армии уже созданы. Ломск от фронтов далеко. Но без настоящей военной силы нам не обойтись. Гарнизона, как я уже сказал, в городе фактически не осталось. Красногвардейские отряды, в случае серьезных боевых действий, не заменят регулярных воинских частей. Кроме вашего отряда, в котором все — бывалые солдаты, остальные наши отряды Красной гвардии состоят из людей, среди которых много необученных, а то и просто непригодных к настоящей военной службе. У нас ведь даже женщины в Красной гвардии… Сейчас по городу и губернии начинается формирование частей Красной Армии…

— А нам можно вступить в Красную Армию?

— Мы иностранные подданные. Нас примут?

— Примут. Губком партии знает о вашем желании и вынес специальное решение. Ведь Красная Армия защищает дело не только Советской России, но и всей мировой революции.

— Какой порядок вступления?

— Исключительно добровольный.

— А каждого примут?

— В ряды Красной Армии вступает только тот, кто сознательно, по своим убеждениям, берет в руки оружие для защиты власти пролетариата.

Один из слушавших Корабельникова выдвинулся, спросил о чем-то по-венгерски Ференца. Тот сказал Корабельникову:

— Товарищ спрашивает — если вступить можно добровольно, то отпустят ли, когда пленных начнут возвращать на родину?

— Согласно декрету вступающий в Красную Армию обязывается прослужить шесть месяцев. Надеюсь, товарищи, что за это время все уладится и, может быть, совсем отпадет необходимость иметь постоянную армию. Во всяком случае, тех, кто захочет вернуться на родину, задерживать не станут.

— А сколько есть жалованья?

— Пятьдесят рублей в месяц.

— Обувь новую дадут?

— Надеюсь, да.

— А кто командиры будут? Только русские?

— Красная Армия — армия интернационалистов. Никакая нация в ней преимуществ не имеет. Командиром может быть каждый, кто способен на это и заслуживает доверия. Командиры в Красной Армии выбираются самими бойцами.

— И не надо иметь офицерский патент?

— Какой патент? — не понял Корабельников.

— Так в Австро-Венгрии называется документ о наличии офицерского чина, — пояснил Ференц.

— А, нет, без патентов обойдемся, — рассмеялся Корабельников. — Вы знаете, кто стал главнокомандующим вооруженными силами Советской России? Большевик прапорщик Крыленко. Всего только прапорщик! Единственный патент, который требуется от каждого вступающего в Красную Армию — и от командира и от рядового, — это преданность делу мирового пролетариата.

— Можно сейчас записываться?

Корабельников ответил не сразу. Посмотрел пытливо, словно надеясь в лицах слушавших найти сначала ответ для себя, переглянулся с Ференцем, потом сказал:

— Знаете что, товарищи? Вступление в Красную Армию — очень ответственный момент. И хотя обстановка нас торопит, давайте сегодня не станем проводить запись. Пусть каждый обдумает. Ведь давший обязательство уже не сможет его нарушить. Подумайте, взвесьте. А через день-два оформим вступление тех, кто примет твердое решение.

Прошло два дня. Члены партийной организации интернационалистов на своем собрании постановили вступить единогласно. К ним присоединились и некоторые другие пленные. Желающих набралось в лагере более ста человек. Они не испугались угроз со стороны своих офицеров, которые уверяли, что по возвращении на родину каждого вступившего в большевистскую армию будут судить военным судом не только за переход на сторону врага, но и как политического преступника. Особенно усердствовал, как и следовало ожидать, обер-лейтенант Варшаньи — и сам, и через своих приближенных, и был весьма разочарован тем, что его старания не увенчались успехом.

…Посреди казармы бывшей караульной роты был поставлен стол, застеленный красным полотнищем. Все вступающие построились в две шеренги в проходе между нарами. Ференц со списком в руках вызывал поименно. Каждый выходил из строя, расписывался под обязательством, которое стараниями Гомбаша было отпечатано на венгерском языке в университетской типографии, где делалась газета военнопленных. Текст обязательства был тот же самый, что и для всех, вступающих в те дни в Ломске в Красную Армию. Он гласил: «Я, нижеподписавшийся, даю настоящее обязательство ломскому Совету Рабочих и Солдатских депутатов в том, что, вступая в ломские отряды Рабоче-Крестьянской Армии, ясно и определенно понимаю значение и роль этой армии и те задачи, кои на нее возлагаются, обязуюсь всеми силами поддерживать Советы, и если потребуется, то и жертвовать жизнью за них. Знаю, что, быть может, придется переносить и холод, и голод, и другие лишения. Обязуюсь прослужить в ломских отрядах не менее шести месяцев беспрерывно».

Строкой ниже подписи вступающего было обозначено: «Комиссар по формированию Красной Армии» — таким комиссаром, скрепляющим своей подписью подпись добровольца, был Ференц, уполномоченный Советом.