Юрий Стрехнин - Выходим на рассвете

Белых ждали все утро. Всматривались: не покажутся ли впереди, на тракте или в поле, из-за березовых рощиц.

Противник появился в час, когда солнце поднялось уже почти в зенит. Сначала мелькнуло впереди, на тракте, несколько всадников в фуражках с голубыми околышами и с такими же лампасами — уральские казаки. Покрутившись на тракте, они скрылись. Через некоторое время впереди, на опушке березняка, стоящего по сторонам тракта, показалась широко разомкнутая цепь.

Белые наступали осторожно. Сразу же, как только по ним были сделаны первые выстрелы, цепь залегла. Она поднялась вновь лишь тогда, когда открыли яростный огонь длинными очередями белогвардейские пулеметы, поставленные где-то на краю березняка слева и справа. Пулеметы неистовствовали, поливая окопы перекрестным огнем. Патронов у белых, видимо, хватало.

Но сколько-нибудь значительно продвинуться белым пока не удавалось — их сдерживал огонь из окопов.

Вот их цепь снова залегла, пулеметы смолкли.

Пользуясь затишьем, Гомбаш, прячась за кустами, обошел позицию своего взвода. Убитых пока нет, но уже трое ранены, из них один тяжело. Впрочем, сам виноват: высунулся из окопа до пояса, чтобы лучше было стрелять, вот и получил пулю в бок. Говорят, крови успел потерять много. Гомбаш подошел к раненому, лежащему в окопе на одной шинели и укрытому другой, наклонился. Лешуков. Парень совсем молодой, с той самой спичечной фабрики, что и Ольга. Кажется, Лешукова он знает немного. Винтовку Лешуков взял в руки впервые в тот день, когда уходили из Ломска. Жаль, не успели обучить парнишку солдатской науке. Действуй он умело — возможно, и не пострадал бы…

— Потерпи, товарищ! — поспешил успокоить Лешукова Гомбаш. — Сейчас тебя возьмет в свои руки медицина.

Гомбаш сказал это уверенно, ибо знал: где-то неподалеку, в окопах соседнего взвода — Ольга, занята своим делом, перевязывает, но скоро придет и сюда.

И действительно, через несколько минут в окоп спрыгнула Ольга, украдкой, стесняясь находящихся рядом бойцов, глянула на Яноша, чуть заметно улыбнулась ему одними глазами и с бинтом в руке нагнулась к Лешукову.

Рядом прошуршала осыпающаяся со стены окопа земля, спустился Ференц. Увидев Ольгу, сказал ей озабоченно:

— Всех тяжелораненых — на повозки, отправляйте на станцию. И сами с ними. Как можно скорее. А фельдшер, передайте ему, пусть пока останется.

— Но как же тут без меня, если ранят кого? Я не поеду! — решительно заявила Ольга.

— Это приказ! Исполняйте!

Ольга недовольно сжала губы, молча стала добинтовывать Лешукова.

Ференц повернулся к Гомбашу, взял его за локоть, отвел в сторонку, сказал, приглушая голос:

— Только что был товарищ из соседнего отряда, который держит фронт правее. Он передал приказ: нам отступать. И немедленно.

— Отступать? Почему? Мы же отбили белых!

— Они большими силами обходят справа, возле железной дороги. Если останемся здесь, нас могут отрезать.

Не прошло и часа после прихода Ференца, как позиции роты опустели. Уходили скрытно, чтобы противник не догадался. Всех раненых отправили на взятых в селе крестьянских подводах с возчиками-хозяевами. Уехала и Ольга, и Гомбашу стало спокойнее за нее — теперь будет в тылу.

Вскоре после выхода из Воскресенского рота, пройдя немного по тракту, свернула на проселок: так до станции короче.

Шли повзводно, но без строя, цепочкой по узкой колее, набитой колесами телег. По обеим сторонам ее то теснился березняк, то, где дорога шла низинами, обступали ее неоглядно густые заросли вербы, ольхи, черемухи, а порой открывались вдруг то с одной, то с другой стороны еще не утратившие весенней свежести зеленые поля, к дальнему краю которых стеною подступал все тот же березняк. Было уже далеко за полдень, и там, где возле дороги стояли березы, косо лежали, словно перечеркивая дорогу, четкие тени — день был солнечный.

Шли спокойно: впереди свои, еще тыл, а сзади, от Воскресенского, опасности можно не ожидать: пока-то белые разберутся, что в окопах никого не осталось, пока дойдут до села… Да если и захотят преследовать, то откуда им знать, по какой дороге уходят сейчас красные. Все же на случай, если белые вдруг да пойдут вдогонку, Ференц предусмотрительно оставил позади следующий за ротой верстах в трех дозор — двух верховых. В случае опасности они должны предупредить.

Гомбаш, чей взвод был головным, шагал впереди, рядом с Ференцем. Тот шел размашистым шагом, задавая темп всей колонне: Ференц поторапливался, он хотел увести роту подальше от противника, как можно быстрее соединиться с остальными силами.

…Снова начался густой лес. К самой колее свисали зеленые пряди ветвей старых берез, подступали бугристые, чернь с серебром, широкие, но сохранившие стройность стволы, как детворой, окруженные березовым же подлеском, в котором кое-где стояли, словно случайно приблудившись, сизо-синеватые елочки, недоуменно топыря ветви-ручки.

Неожиданный звук, донесшийся спереди, где дорога скрывалась в березняке, заставил всех насторожиться. Стук колес, частые удары копыт, испуганный, надрывный голос человека, торопливо понукающего лошадей…

Ференц и Гомбаш, недоуменно переглянулись, остановились. Остановились и все идущие следом.

Впереди качнулись ветви берез над дорогой, из-под них вывернулась дуга, голова лошади под ней с пеной, хлопьями летящей с губ. Вылетела, подскакивая на неровностях колеи, телега. В ней стоял, размахивая вожжами, неистово нахлестывая коня, бородатый мужик с растрепанными волосами, в распоясанной рубахе, разодранной сверху донизу.

— Это ж из тех, что раненых отвозили!.. — воскликнул Ференц.

Телега подлетела к голове колонны, мужик рванул вожжи на себя, но разгоряченная лошадь не остановилась, кто-то из бойцов схватил ее под уздцы.

Бросив вожжи, мужик спрыгнул с телеги, чуть не упав при этом. Закричал, размахивая руками:

— Ой, беда! Меня одного бог спас, вывернулся… Ой, беда!..

— Да что, что, говори! — крикнули ему.

— Банда. Раненых убивают, сестричке вашей руки крутят!..

— Бегом, все за мной! — скомандовал Ференц.

Но Янош уже не слышал этой команды. Секундой раньше он схватил вожжи, вскочил на телегу, круто повернул коня, и тот рванул что есть мочи.

Едва удерживаясь на ногах в телеге, Янош не сразу заметил, что в нее успел вскочить еще кто-то.

— Скорее!.. Ради бога — скорее!

— Вы? — удивился он, увидев Прозорова.

— Скорее, скорее! Умоляю вас! — кричал Сергей. — Ведь там Оля, Оля! Какой ужас!

Не отвечая, Янош еще яростнее взмахнул концом вожжей, нахлестывая лошадь. «Только бы успеть! — билось у него в голове. — Только бы успеть!»

Винтовка, которую он успел закинуть за плечо, билась как бешеная, колотила его по боку, по ноге, надо бы забросить ее за спину, а то еще слетит… Но ни секунды, ни секунды промедления! Успеть к Ольге, к раненым, успеть помочь! Конечно, хорошо, что он теперь не один, все-таки — двое, Сергей тоже с винтовкой, следом бегут товарищи. Успеть бы, успеть!