Виктор Попов - Один выстрел во время войны
- Название:Один выстрел во время войны
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Попов - Один выстрел во время войны краткое содержание
Один выстрел во время войны - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Ящики вокруг стола подрагивали и как бы постоянно напоминали: едем, не стоим на месте, едем. Алевтина смотрела на них, словно убеждаясь, что действительно едет, и думала, почему старшина не сказал, до какой станции он. Военная тайна, вот в чем дело. Везет, понятно, не конфетки, и везет не в тыл, а в сторону фронта, по той линии, по какой Алевтине надо. Лишь бы не прозевать станцию, какую Никита в письме назвал. А может быть, до нее и не доедут? Все может быть. Старшина посоветует, наверно, как им с Татьяной дальше двигаться.
На душе потеплело, вагон оказался уютным, домашним. Алевтина поняла, что в ящиках не железо, а что-то легкое, скорее всего обмундирование, значит, безопасно, ничто не взорвется. Теперь впору кружку кипятку с хлебом. Прислониться бы к ящику да и подремать.
Она вспомнила про кусок сахара в сумке; надо бы угостить старшину за его доброе дело. Просто так в руку ему не всунешь, не нищий, скажет, а поговорить надо бы, но… о чем и как? Она разжигала себя упреками и все более каменела от своей нерешительности. Старшина же словно понимал все, часто поглядывал то на нее, то на Татьяну. А потом вдруг исчез. Шаги его простучали в конец вагона, и оттуда донесся железный скрежет, словно металлическую обшивку отдирали.
Алевтина порылась в сумке и вытащила сахар. От долгого хранения он запылился, стал серым. Посмотрела Алевтина на него, подула и положила на стол. Глянула на свою спутницу, как та отнесется к ее затее, но Татьяна, утомленная, ничего не видела, клевала носом, подперев рукою щеку.
Старшина вернулся бодрым и веселым. Он небрежно поставил на стол фляжку в зеленом, из брезента чехле с резной, навинченной на горлышко пробкой, три алюминиевые кружки, потом, заговорщически взглянув на Алевтину, сказал:
— Порежь, — и вынул из кармана галифе сверток.
Развернула Алевтина и ахнула; настоящее копченое сало! Запахом чеснока повеяло, поджаренной корочкой. Она облизала губы, проглотила слюну. Старшина опять исчез. Господи! Как хорошо, что не успел он заметить на столе запыленный кусок сахара! Чем хотела отблагодарить! Да он бы, наверно, выкинул этот серый комочек в окошко, такого добра у него, надо полагать, хватает… Она быстро сунула шершавый сахар обратно в сумку, села, положив руки на колени.
Послышались шаги, и появился старшина. Он, видно, по-серьезному взялся удивлять попутчиц. На этот раз принес патефон с белыми сверкающими угольничками, с изящной, лаковой кожи ручкой, с черной выдвигающейся коробочкой для иголок. И еще принес несколько пластинок. Разместив патефон на одном из ящиков, он обратился к Алевтине:
— Чего же ты? — и кивнул в сторону стола.
— Резать нечем….
Складной ножик лежал, оказывается, рядом с кусками сала. Старшина улыбнулся. «Стесняются бабеночки, непривычно им». И начал делить сало на грубые неуклюжие кубики.
Не спросясь, он разлил по кружкам спирт, поставил банку из-под консервов, наполненную водой.
— Разбавлять, если кому надо. Я практикую чистым. Сразу почуешь, что к чему. Потянули!
Таня очнулась, испуганно посмотрела на кружки.
— Я не могу…
— Ну, почему ж не могу… Я угощаю…
— Рано ей, — вступилась Алевтина.
— Что?! Рано?!.. — Закрыв глаза, старшина засмеялся. Смех его прервался неожиданно. Посмотрел на Татьяну, словно оценивая ее способности, жестко пояснил: — Ничуть не рано. Если непривычно, так это ж дело такое…
— Я спать хочу…
— Это другое дело. Возьми сала и топай в конец вагона. Там постель моя. Не бойся, незаразный. Отдыхай, пока мы тут… — И он кивнул головой в сторону фляжки.
Татьяна ушла. Задумавшись, старшина, не моргая, долго смотрел на свою кружку.
— Такие, значит, дела-а… Чего ж сидим? На самом деле начинать пора. — И он протянул свою кружку, чтобы чокнуться.
Алевтина глотнула, в глазах защипало, быстро отхлебнула воды.
— Ничего, привыкнешь…
Вскоре ей стало жарко, безмятежно. Она улыбалась, принимая ухаживания старшины.
По-настоящему везет тебе, Алевтина, в жизни. Муж твой, считай, рядом, живи, как умеешь. И верность сохранил. После госпиталя мог куда угодно пятки смазать, а он никуда, только к своей законной. Зима истаяла, и Алевтина думала, все кончилось, когда Никита, Федор Васильевич и многие другие уехали из Раздельной. А тут, пожалуйста, люди требовались, где поважнее, туда и остальных под метелочку. Она легко могла остаться в Раздельной, на женщин строгий приказ не распространялся, но кого она будет стеречь на станции или в Сыромятном? И Никите будет лучше, если она устроится рядышком. Да и все остальные рабочие не чужие, привыкли один к другому, так что будет почти как дома. Ей страшно как повезло.
Алевтина задумалась, размечталась и не сразу уловила слова старшины, обращенные к ней. Лишь когда он взял ее под локоть, увидела раскрасневшееся его лицо.
— Чего? — отстранилась Алевтина. И тут же острая догадка пронзила ее. — Приставать захотел?!
— Очумела? — оторопел старшина. — Нужна ты мне… Я говорю, патефон сумеешь сама завести? Вот пластинки, какую хочешь, такую и ставь. Хоть без конца одну и ту же.
— Патефон… — все еще с недоверием смотрела Алевтина в удивленные глаза старшины. — Только ты один умеешь… А сам куда?
Старшина подмигнул.
— Тебе не все равно? Пойду туда, — указал он рукой в конец вагона, — займусь твоей подругой, а тебе — пластинки.
Отвернулась Алевтина, вроде бы успокоилась. Косо взглянула на старшину.
— Придавлю, ежель полезешь к ней, не смотри, что я такая…
Она хотела сказать «маленькая», но и старшина невелик. Только и добавила:
— Придавлю… Вдвоем с Танькой мы ловко справимся… Она еще малолетка, иль не видишь?
Захохотал, развеселился старшина.
— Умора! Вот так малолетка! Ничего себе… У таких семеро по лавке бегают.
И засмеялся скрипуче, неестественно.
— Вот тебе и умора. Ежель везешь нас и угощаешь, то, думаешь, все можно?
Старшину, казалось, озадачили эти слова, он ничего не ответил. Потом присел к столу, как не хозяин здесь, на краешек ящика, выплеснул в рот что оставалось в кружке и уперся взглядом в Алевтину.
— Ты знаешь, куда мы едем? Останемся живыми или нет? А она еще ничего не видела. А это — сама жизнь.
— Что-о?! — Алевтину захлестнуло желание выдрать нахальные глаза этого человека. — Это ты для нее — сама жизнь? Ну и учудил. Во какая награда нашлась! Такое сморозил, знаешь… — Она передернула плечами.
— А ты, оказывается, скандалистка. На вид не скажешь.
— А ты просто кобель, — отвернулась Алевтина от старшины.
Она поняла, что мужик этот остепенился. И сама успокоилась, спиною прислонилась к штабелю ящиков и не заметила, как задремала.
Встряхнувшись ото сна, Алевтина почувствовала душевную тяжесть. Пока дремала — упустила что-то важное в своей жизни, словно провинилась перед кем-то и даже не попыталась исправить промашку. Она смотрела на ящики и не удивлялась тому, что их так много, хотя вначале, когда вошли в вагон, ловила себя на мысли, зачем их столько и что в них, легко вздрагивающих вместе с вагоном на стыках рельсов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: