Виктор Попов - Один выстрел во время войны

4. Обязать Курский обком ВКП(б) и Курский облисполком привлечь для работ по строительству указанной ж.-д. линии местное население в количестве 20 000 чел. И 1 000 подвод на весь период строительства.

5. К работам приступить 15.VI.43 г. и строительство ж.-д. линии закончить 15.VIII.43 г. …»

Странно, Карунный не удивился. Он будто бы знал, что получится именно так, а сомнения рождались из-за долгой, как ему казалось, проволочки, но вовсе не потому, что он не верил в правильность своего предложения или его своевременность.

— Спасибо. Что мне делать? Уезжать?

— Теперь сами решайте, — сказал Кузнецов, отбирая бумагу.

— Да, конечно… Если можно, я бы подождал ответа ГКО. Коли доведется строить, все равно поступит команда… А так — поскорее узнаю, начну готовиться…

— Оставайтесь. Утро вечера мудренее. Да и не отпущу в ночь одного. Сейчас принесут что-нибудь поесть. А пока — до утра.

— До свидания.

Карунный проводил Кузнецова до подъезда, побродил около дома и вернулся в комнату. Уличная жара давно истаяла, но в помещении было еще душно. Он открыл окно, пододвинул стул. Уверенности в положительном ответе ГКО не было, и все-таки Карунный думал о переезде коллектива на не известное пока место работы, о приготовлениях к новому для строительно-восстановительного участка делу, думал так, словно прокладка железнодорожной линии — вопрос решенный.

Лег спать поздно. Ночью часто просыпался с мыслью: не приходил ли кто с известием из Москвы?

Под утро Карунный уже не мог лежать на кровати, встал, подошел к окну.

Заря занималась дружно, полнеба охватил розовый пожар. Завиднелись легкие пушистые облака, окрашенные золотом еще не видимого солнца. Они были высоко, недосягаемы. Из-за этой недосягаемости представлялись красиво-таинственными. Карунный смотрел на них, чтобы по изменяющейся окраске уловить момент появления солнца…

Кузнецов пришел часов в одиннадцать. Еще не обмолвившись с ним, Семен Николаевич понял: ответ получен, решение состоялось.

— Вот теперь — ехать, — заявил, будто приказал Кузнецов. — Ночью ГКО принял предложение Военного совета Воронежского фронта. В шесть утра поставлен в известность обком.

— Значит, готовиться?

— Да, готовьтесь. Место передислокации будет сообщено особо. Начали разрабатывать специальное постановление обкома партии и облисполкома. А вам лично, товарищ Карунный, велено сердечно пожать руку.

Рывком Кузнецов поймал руку Семена Николаевича, долго жал ее и тряс, словно у вагона отходившего поезда.

— А зачем совместное постановление обкома и облисполкома? Разве ГКО для вас не закон?

— Закон. Наше решение требуется в развитие постановления ГКО по области, по каждому району. Так необходимо. Через несколько дней об этом будет широко известно. Соседняя — Воронежская область — поможет. Сегодня у нас седьмое? По всей вероятности, на проведение мобилизации местного населения будет отведено не более десяти дней.

— Так жестко?

— Никак иначе. Каждый район создаст свою строительную колонну, а в ней — строительные железнодорожные отряды. Будем просить Военный совет Воронежского фронта выделить средства прикрытия строительства от воздушного нападения… Многое будет предусмотрено. Вот какую машину вы запустили!

Карунный засмеялся.

— Могла и не завестись.

— Что вы!.. Еще раз большое спасибо. У подъезда автомобиль, он в вашем распоряжении. Когда вернетесь к себе, тогда и отпустите.

Кузнецов проводил Карунного до машины, и тут Семен Николаевич впервые увидел улыбку этого всегда по-деловому сосредоточенного человека. Он как бы извинялся взглядом своим. Хотя чем провинился перед начальником строительно-восстановительного участка? Тем, что не сразу оценил значимость предложения? Но зато потом как развернулся!..

Через два дня все работы на путях были прекращены. Карунному сказали, что оставшийся перегон восстановят эксплуатационники, они должны прибыть в самое ближайшее время.

Личный состав строительно-восстановительного участка был поднят на ноги. Инструменты, оборудование, все самое необходимое для работы в короткий срок надо было отремонтировать, привести в порядок, чтобы с появлением военных грузовиков начать перевозку на место прокладки трассы.

Никита Самофалов уложил в фанерный чемодан выстиранные портянки, полотенце, мыло, помазок, бритву. Жил он, жил и не задумывался, много ли у него имущества; казалось, все необходимое имелось, значит, немало. Теперь же будто глаза открыл заново: запасных штанов, лишней рубашки — и тех не было. Правда, Алевтина привезла что-то из барахла, сумка ее, когда бы ни зашел в женское общежитие, маячит у грядушки пустующей кровати. Он, конечно, не полезет в сумку, хотя и уверен, что там есть его вещи. А все же как быть? Карунный на вчерашнем собрании участка предупредил: строить дорогу будут в открытом поле; обязательно взять с собой запасную обувку и одежду, потому что родная мамочка далеко, не принесет, а начальство близко, будет требовать дело, и, чтобы нормально работать, надо самим позаботиться о себе.

Спустившись из вагона, он прошелся вдоль него туда-сюда, не решаясь вернуться к сумке Алевтины. Недалеко от вагона Бородулин и Федор Васильевич зачищали новые ручки совковых лопат, гладкими делали, чтобы мозолей не натирали.

Никита дождался, когда бригадир медленно, как нарочно, вразвалочку ушел в кладовку за ножовкой, потом чуть не вплотную приблизился к Уласову.

— Что с Алькой делать? Уезжаем, а как она? Мои вещички забрать…

— Бери, кто не велит. — Не разгибаясь, Федор Васильевич продолжал остругивать ручку.

— Ладно, возьму, а с ней как?

Уласов выпрямился. На его щеке блестела тонкая дорожка пота.

— Разбирайтесь сами, что и как. Не втягивай меня, хватит за здорово живешь оплеухи получать.

— Так уж и за здорово живешь… У меня, скажешь, глаз нету иль голова не соображает?

— Еще раз прошу: не втягивай. Она твоя жена, сам решай.

К ним возвращался Бородулин с ножовкой в руке. Засопел недовольный Никита, постоял немного для приличия и пошел к вагону.

— Ты когда со своими вещами разделаешься? — бросил ему вдогонку Бородулин. — Одного ждать не будем, как придут грузовики, так и все.

— Разделаюсь… Не отстану… Альку отыщу, вот и вся задача.

Шел Никита быстро. Нехорошо получается, ребята все при деле, он же разгуливает. А если грузовики скоро подкатят, тогда совсем плохая картина, чуть не дезертир окажется. Люди начнут грузиться, а его нет. Без него не уедут, дождутся, но плохо все это, очень плохо. Если б знали они, человек жену ищет, а то ведь каждому в голову черт-те что может прийти.

Всего один раз был он в поселке, а дом, где обитает Алевтина, нашел сразу. Даже подумал: ничего нет удивительного в том, как Федор уверенно вел его в тот раз. Никита подошел к окну, по-хозяйски громко забарабанил кулаком по крестовине рамы. Занавеска изнутри не шелохнулась. Поднялся на крыльцо, громко постучал. И опять никто не отозвался. Сплюнул от досады: уснула, что ли?