Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1. Честь

— Что это здесь за сборище? — сердито спросил вошедший сержант Правдюк. Он не переносил, когда кто-нибудь из его подчиненных не был занят по службе.

Еж, подскочив резиновым мячиком, будто кто об пол его ударил, скосил хитроватые, с прищуром, глаза и, вытянувшись перед начальством, доложил:

— Товарищ сержант, подготовка к караулу закончена. Винтовка к бою готова. Патроны получены сполна. — Для большей убедительности он похлопал рукой по подсумку. — Обязанности часового три раза подряд прочитал, — соврал он, не сморгнув. — Разбудите ночью, как стихи, перескажу слово в слово.

— А зараз про кого це байки рассказываете? — нахмурился Правдюк.

— Это мы перекур устроили, товарищ сержант, а мне припомнился поучительный случай про то, как боец Ризин на посту отличился.

А увидев, что Правдюк удовлетворен докладом, добавил с лукавой усмешкой:

— Каков солдат, таков о нем и лад…

Прищуренный, всевидящий глаз Правдюка оглядел бойцов. У всех замерло дыхание. Сейчас он подстрелит кого-нибудь вопросом. Уж больно любил он эти коварные вопросы задавать. Попробуй не ответь, житья не даст.

Андрей поймал на себе взгляд и смекнул: спросит сейчас. Он торопливо сел на устав, но Правдюка не проведешь. Не зря их отделенный к каждому празднику благодарности получает и на всех совещаниях младших командиров его в пример ставят.

— Товарищ Полагута, — слегка улыбнулся Правдюк. Андрей, вскочив, замер. — На уставах не сидят… Помять можно. Книга ценная…

Андрей, красный, вертел в руках устав.

— Скажите мне, товарищ Полагута, а после скольких предупреждений часовой стрелять может?

Полагута переминался с ноги на ногу. Вопрос застал его врасплох. И тут из-за спины Правдюка Еж показал два пальца.

— После двух, товарищ сержант, — тяжело выдохнул Полагута.

— Так, так… А через сколько часов часового с поста меняют летом?

Опять Еж поднял кверху палец.

— Через час, — ответил Полагута.

— Ну, а зимой?

И тут произошла заминка. Сколько Еж ни перекрещивал один палец другим, Андрей никак не мог догадаться, что означал крест из пальцев.

— Зимой в караул пойдет, тогда и узнает, — вставил Еж.

Правдюк сердито взглянул на него.

— В уставе ж записано… Почитайте еще раз, Полагута. Пропустили вы то важное место.

И тут Правдюка вызвал к себе Миронов.

Андрей подошел к Ежу и крепко пожал руку.

Вот так, кажется, ни с того ни с сего, и завязалась дружба между Андреем и Ежом.

Особенно трудно было Андрею, когда появился в их взводе новый командир — лейтенант Миронов. Такой «служака», никому не дает покоя. За последнее время Андрей заметно похудел. Глаза запали глубже и оттого смотрели строже. Острее обозначились скулы.

— Не в пользу мне эта наука лейтенантова пошла, — говорил он своему другу Ежу, рассматривая себя в зеркало. — Поглядела бы моя марушка [3] Марушка — милка. , не признала бы. Первое время думал: не выдержу этой жизни. Загонит она меня в домовину [4] Домовина — гроб. . В армию уходил, во мне шесть с половиной пудов было, а теперь от силы пять.

Он смотрел с грустью на свои широкие ладони с янтарными бугорками мозолей, будто видел их впервые в жизни.

— Мне все наши лесорубы гутарили, выхолишь руки в армии, не захочешь опять за топор браться. А тут, гляди, какие мозоли нагнало, — показал он Ефиму, — Больше чем в гражданке были. Эх, — вздохнул он, — сколько эти руки земли перекидали, пока солдатской наукой овладел!

— Да, землищи перевернули дай бог каждому, — щурясь и затягиваясь, поддакивал Еж.

…В одном конце казармы тускло светит одинокая дежурная лампочка. Слышны глухие шаги дневального. После напряженного дня полевых тактических занятий бойцы спят как убитые.

— Как думаешь, Андрей, будет завтра тревога? — приглушенно спрашивает Еж. — Что-то лейтенант наш шибко носился по казарме перед отбоем, все отделенных накручивал.

— На той неделе пойдем в лагерь к Серебряному ручью, к показным тактическим учениям готовиться. Сегодня Правдюк рассказывал, как гонял их там наш лейтенант.

— А давай поспорим — завтра тревоги не будет, — предложил Еж.

Спорить было его страстью. Еж приметил: когда ожидается тревога, роту перед отбоем навещает кто-нибудь из командования батальона, а вот сегодня никого не было.

— Кто проиграет, один всю неделю пулемет чистит и к городскому отпуску пачку «Казбека» покупает для шика. По рукам?

Они протянули руки, молча разняли их о тумбочку и вскоре заснули.

Едва забрезжил рассвет, роту подняли по учебно-боевой тревоге. Командир роты подозвал командиров взводов.

Пока ставилась «боевая задача», бойцы вполголоса переговаривались. Еж ворчал и сердито косился на всех. У него все валилось из рук, лопата не лезла в чехол, в спешке он схватил чужой противогаз.

Взвод Миронова был назначен направляющим в роте. Когда вышли за город, лейтенант подал команду: «Бегом марш!»

— Поправь котелок, — жалобно молил Андрея Ефим (он был вторым номером пулеметного расчета), — а то всю спину станком перерезало.

— Надо на месте укладываться хорошо, — поучал Андрей, поправляя у Ежа вещмешок с котелком под скаткой. — Гузырь [5] Гузырь — конец. от вещмешка у тебя болтается, как поросячий хвост. У-у-у, баглай [6] Баглай — лентяй, лежебока. . И лопата у тебя, смотри, бьет держаком по ногам… Да сдвинь ты ее на бок, легче бежать будет.

Еж недовольно покосился на Андрея, стирая рукавом крупные капли пота.

— Долго ли еще будут эти скачки? — жалобно спросил он вполголоса, будто Андрей мог знать. — Километров пять, наверное, уже отмахали, а ему хоть бы что, планшеточку только поправляет, — кивнул Еж в сторону Миронова. — Куда там, и на вожжах не удержишь.

— Ему бы нашу солдатскую обузу, — угрюмо отозвался Андрей, — тогда не больно шибко бегал бы.

У подножья безыменной высоты при подъеме перешли на шаг, а как только добрались до вершины, опять побежали. И тут вдруг боец Ягоденко оступился и упал со станком пулемета. Тяжело дыша, он вскочил на ноги и, прихрамывая, хотел было опять бежать, но подскочивший Миронов приказал ему снять станок, ловко взял его на свои плечи и показал рукой:

— Идите вон на ту высотку с кустарником.

Подбежал Правдюк:

— Разрешите мне станок…

— Нет.

Бойцы в недоумении переглянулись. Лейтенант и со станком бежал так же легко. Полагута подумал: «Зря я о нем нехорошо сказал, надо взять станок».

— Мухтар! — крикнул он своему подносчику, и, не говоря ни слова, Полагута вырвал у него из рук коробки с пулеметными лентами. — Возьми станок у лейтенанта…