Вячеслав Пальман - Девять хат окнами на Глазомойку

Так и получилось, что нужды самих земледельцев и деревень, в которых жили эти самые нужные люди, отошли на второй план. Не по злому умыслу, конечно, а как-то само собой. И в то же время посреднические конторы стали набирать себе рабочих и служащих опять же в деревнях, предлагая лучшие условия и заработок. Бывшие колхозники потянулись к ним. И на колхозных машинах уже некому было работать.

И вот — это происшествие в дальнем Чуровском районе, где совсем неожиданно райком вдруг попытался взять в свои руки, а точнее, передать колхозам и совхозам все то, что из них было под разными предлогами выбрано.

Ну уж нет!

Позволить однажды разделить командование между посредниками и районными властями значит лишиться самостоятельности, столь сладкой и необходимой в каждом уважающем себя учреждении. И как раз в пору, когда все шло к усилению роли посредников и их руководства в делах сельского хозяйства. Есть из-за чего побороться!

Глебов понимал, что усложняет себе жизнь. Тут ничего не поделаешь, приходится идти и на это. Под угрозой урожай. Недостает то одного, то другого. И времени для крупных перемен — в обрез. Вот у него и остался один выход из трудного положения: в партийном порядке обязать все посреднические конторы района прямо участвовать в уборке урожая. Пусть и в ущерб их планам.

…Он приехал к Суровцеву, секретарю обкома по сельскому хозяйству, к тому самому, еще не старому и опытному человеку, который в свое время и благословил его на работу в Чуровский райком.

Человек с едва заметной сединой на висках, несколько порывистый и быстроглазый, Суровцев еще недавно сам работал на такой же должности и в похожем районе. Он все знал. Он понимал состояние и поступок Глебова, духовно, так сказать, одобрял его, хотя и сомневался — правильно ли действовать подобными, партизанскими способами. Ему казалось, что Глебов избрал не лучший путь. А какой — лучший?.. Словом, чуровского секретаря требовалось поправить.

Это мнение утвердилось после того, как первый секретарь, отвечая на десятки звонков из Москвы и беседуя с глазу на глаз с ответственными командированными, уже составил себе представление о чуровском происшествии. В разговоре с Суровцевым он иронично, но без раздражения назвал Глебова «великим реформатором». Что за подобным выражением?..

Пожимая руку Глебова, Суровцев выразился в том же ироническом духе:

— Здравствуй, здравствуй, великий реформатор! Надеюсь, ты в добром настроении и при здоровье. Садись. И расскажи, пожалуйста, как ты в нынешних экстремальных условиях намерен убирать хлеб и карма. Сводка из района не очень утешительна.

Слова «великий реформатор» насторожили Глебова. Он осторожно сел сбоку стола и как можно спокойней заметил:

— Откуда ей быть утешительной, этой сводке, если мы никак не сведем концы с концами?

— Концы чего и с чем?

— Объемы работ с рабочей силой, со снабжением и уровнем механизации.

— Так было, так есть и еще какое-то время будет, — быстро перебил его Суровцев. — Если бы все концы сходились сами собой, нам не осталось бы работы. Только аплодировать да раздавать грамоты за практические успехи. Сплошной праздник.

— К сожалению, трудности возросли. Вот я и решил собрать все ресурсы в один кулак. И вижу оценку: уже реформатор. С ироническим, как понимаю, подтекстом. Условия в этом году действительно сложные, вы это знаете. Зерновые в сорняках, много хлеба полегло, картошку в низинах затопило. И сенокос начался с опозданием, людей по-прежнему мало.

— А шефы?

— Это далеко не мед. Конечно, какая-то подмога. Но не та. Десяток служащих я с легким сердцем готов поменять на одного толкового механизатора. У земли и на фермах должны быть постоянные хозяева, а не работнички, которые только на часы посматривают.

Суровцев помолчал и вдруг спросил:

— Расскажи, пожалуйста, как ты собираешь силы в один кулак? Нам тут все телефоны оборвали. Иной раз приходится говорить с такими товарищами, что трубку возьмешь, тут же встать хочется.

Глебов рассказал. И немедленно получил оценку своим действиям:

— Смело пошел, ничего не скажешь. И, наверное, отдача есть. Или никак не раскачаются, ждут указаний по своей линии? Увы, ты поставил под сомнение уже сложившиеся отношения в хозяйственном аппарате. Последствия от этого могут оказаться тяжелыми. Не для тебя. Для дела. Ты не все учел. Так называемые посредники правы. Ты поставил их в труднейшее положение. Теперь они все свои недоработки будут валить на райком, который спутал им все карты, вот в чем дело. И не спросишь с них!

— Другого выхода я не нашел.

— Так уж и не нашел? Так вот, чтобы ты понял все это, попробуй стать на место посредников. Уж раз приехал, пройдись в областную плановую комиссию, в две-три областные конторы, где техника, химия, строительство. В Управление сельским хозяйством, конечно. Выслушай их, попробуй убедить в удаче своего предприятия. А потом приходи ко мне. Мы потолкуем, как можно выбраться из созданного тобой положения без потерь морального плана.

Вот так. Выбраться, не уронив авторитета. Пошатнувшегося авторитета…

И Глебов отправился по областным учреждениям. Без особенного энтузиазма, но с тайным намерением найти и там союзников. Хоть одного!

Его встречали вежливо, откладывали все дела. А через полчаса в кабинете стоял дым столбом. Обвинения, пусть и в вежливой форме, следовали длинной чередой. И главное из обвинений — секретарь райкома подменяет управленцев, лишает систему хозяйствования той обязательной стройности, за пределами которой начинается анархия. Не больше и не меньше.

Он пытался возражать. Говорил тихо и убежденно:

— Стройности, да? Пусть и так. Зато вовремя будут убраны хлеб и картофель, лен и травы. Все другое можно наверстать и зимой.

— И это будет повторяться каждый год? А планы строительства, мелиорации будут перечеркнуты! Мы толкуем о возрождении огромного региона страны на много лет вперед. Или вперед и засматривать не нужно, лишь бы день сегодняшний обеспечить?..

И Глебов терялся. Что возразить против подобных доводов? А если нечего, значит, он ошибся. Ох как трудно согласиться!..

Перевести дух удалось только в Управлении сельским хозяйством. Там разговор с самого начала пошел о безнарядных звеньях. С Глебовым охотно согласились, что это самая лучшая форма организации труда. Специалисты высказали мнение, что такие звенья неплохо бы создать в каждой еще живой деревне, чтобы сохранить и возвратить в дело одичавшие дедовские пашни и луга. Конечно, этим новым крестьянам надо построить удобные дома, обеспечить дорогами и машинами. Пусть себе зарабатывают не меньше мастеров в «Сельхозхимии» и не меньше шахтеров в Донбассе. Лишь бы давали хорошие урожаи и хранили плодородие земли. Сама природа подсказала в свое время наиболее удачное расселение: возле земли, а не вдали от нее. Менять это экологическое своеобразие нет ни малейшего резона: невпопад и накладно для общества.