Вячеслав Пальман - Девять хат окнами на Глазомойку

— Не обижен наш Силантий, — высоким голосом отозвалась Настёна. — Борис собой видный, и внук весь в него. А жена в прошлом годе приезжала, ученая и пригожая лицом. Да и гитару Борис возьмет, до слез растрогает.

— Не балует его ученая, — хохотнула Марья Михайловна. — Взяла вот одного бросила. Сказывал, и не приедет. Уж, поди, за отпуск могла бы. Такого муженька одного оставлять расчету нет.

Зина молча ворочала траву, изредка поглядывая в сторону, где три поколения Силантия клали копны. Что ей слушать эти выдумки! Из первых уст знала про супругу Бориса: не приедет. Второй год, как пробежала в их семье черная кошка. Кто там виноватый, это она знать не желала, довольно того, что у них на лесной поляне было…

Часу в пятом на той стороне затарахтело. Все приостановились, послушали. И увидели трактор, за ним странную машину с коленчатой рукой сзади. За машиной шли два грузовика, и в каждом по двое мужиков в кузовах. Подмога вроде.

Опершись на грабельники и вилы, ожидали, что будет.

Трактор с ходу зашел на валок, вокруг машины забегали Лапин и Веня Савин, они высматривали, стучали по металлу, скатку проволоки загоняли вовнутрь машины. Трактор загудел, у машины поднялась и заходила туда-сюда голенастая рука. Поезд тронулся. Женщины не выдержали и пошли навстречу.

Это и был пресс-подборщик, три года провалявшийся среди железного хлама, пока за него не взялись инженер и Веня. Подборщик пошел по валку, загребал сено, где-то там, в утробе, сжимал его в кубики, обвязывал, а коленчатая рука только и делала, что выталкивала тюки на короткий транспортер и в кузов грузовика с высоко наращенными бортами. Два дядьки — шефы — складывали тюки устойчивой высокой горой.

Лапин и Савин шли рядом с подборщиком, изредка совались вовнутрь его и громко переговаривались. Остановились. Веня сказал:

— Принимайте подмогу! Оставьте себе пять валков, все остальное запрессуем машиной.

С этой новинкой луг еще больше напоминал картинку из рекламной книжки. Два агрегата валили траву, третий собирал полупросохшие валки. Полные машины каждые сорок минут отваливали от подборщика, тюки складывали возле сарая. Там командовал зоотехник. Он прощупывал сено, неодобрительно выговаривал что-то грузчикам, но рабочие слушали его вполуха и сооружали пирамиду, оставляя понизу ее довольно просторный сквозной лаз: сюда намеревались задвинуть мотор с вентилятором для принудительной сушки.

К заходу солнца лужковский народ опять сбился у реки. Помылись и россыпью пошли на бугор, изредка оглядываясь на работающие машины: они пришли поздно и, видно, хотели наверстать за день.

У колодца все остановились, чтобы полюбоваться цветастыми своими хатами. До чего же ярко смотрелись рубленые стены в красноватых закатных лучах! Голубые, розовые и фиолетовые граммофончики изукрасили простенки, и до того покрытые глянцевидной зеленью. Цветы засматривали в окна и отражались в стекле. Дачный поселок, где жить да радоваться!

Борис Силантьевич выглядел именинником. Зина не спускала с него глаз. Уходить не хотелось. Но возле дворов уже топтались коровы и нетерпеливо, тихонько мукали, подзывая хозяек.

Через три дня вся трава на лугу лежала в долгих валках. Косилку и комбайны перетащили и поставили на площадку, чтобы осмотреть, подтянуть узлы, смазать. Митя потолковал с женщинами. Решили оставить на подборщике и на складе шефов, самим не под силу кидать пудовые тюки, тем более что требовалось еще ворошить валки, подсушивать, пока солнце. Силантий жаловался на поясницу, торопил. Не к добру эта ломота, ох не к добру! Быть перемене.

Инженер Лапин сказал, что подборщик пробудет здесь пять дней. На шестой его отправят в Кудрино, где третье звено только-только начало косить.

Аркадий Сергеевич приехал из области поздно вечером, а в половине восьмого утра уже сидел в райкоме. Вызвал машину, а пока просматривал бумаги, письма и вел разговор со своим помощником, слушал районные новости. И думал, как повстречается с наказанными посредниками.

О беседах в области не обмолвился ни словом. Что было, то было. Достаточно, что у самого предположений и загадок на будущее — через край. Но пока что еще надо настроиться на текущие дела и вмешаться в те из них, где дело застопорилось. Как это бывает всегда.

Районная сводка по сенокосу оставалась далеко не утешительной. Лишь три хозяйства из двадцати четырех оторвались от остальных. Среди первых трех стоял и Кудринский колхоз, там уже заготовили более трех четвертей плана по травяной муке, заложили около половины силоса и сенажа. И совсем немного сена. Видно, только начали. Из «Заготзерна» докладывали, что дорога к элеватору так и осталась без ремонта. Работали для вида четыре мастера и грейдер. Навесы в хозяйствах тоже не строили, только примеривались. Нелегко раскачать посредников, найти общий язык!

Не без горечи понял он, что районные «конторы», конечно с согласия своих ведомств, оставили без внимания распоряжения райкома. Такова реальность. А Глебов еще обязан улыбаться им при встрече… Ну, это как сказать! Дело прежде всего.

Рывком распахнулась дверь, вошел Румянцев. Квадратное лицо его было недовольным, дышал шумно, как астматик. Он без слов пожал руку и сел.

— Что хмурый, будто день осенний? — Глебов отстранил бумаги.

— А чему, собственно, радоваться? Все еще прицеливаемся, а не стреляем. Я за эти дни более пятисот километров по району отмахал, голос сорвал. А что выжал? Как ползли, так и ползем. Вообще какая-то необъяснимая апатия. Не расшевелишь!

И пододвинул к себе сводку. Но смотреть не стал, сказал:

— Тут еще одна неприятность. В Кудрине умудрились скосить рожь на корма. Подножка плану по зерну. Мало того. В разгар сеноуборки все лужковское звено ходило по грибы. Как в насмешку! Пришлось отреагировать. Дьяконову выговор, Савину строгий. С указанием на несоответствие должности. Распоясались! Оставлять это происшествие без внимания я не мог.

— А по кормам они впереди. Или ошибка в сводке?

— Все точно.

— Тогда за что же взыскания? Судим-то по результатам.

— Как это — за что? За нарушение наших предписаний. Вместо мобилизации — с песней за грибами. Для них вроде никаких авторитетов не существует. Они, видишь ли, сами… Как другие нас поймут? Если отмолчимся, авторитет района покатится вниз.

— А если кудринцы выполнят план по кормам первыми? Как растолковать в обкоме выговор и прочее? Ведь пожалуются.

— Так и растолкуем: наказание подхлестнуло.

— Ну, у тебя, Иван Иванович, и логика! — Глебов невесело засмеялся. — Нет, дорогой, ты про эти выговора потихоньку забудь. А с рожью… Напомним кудринцам, что им так и так придется выполнить дополнительное задание по зерну. При-дет-ся! Пусть подумают.