Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

Третий богатырь, Алеша Попович, натянул тетиву-и пустил стрелу в потолок:

— Уж ты гой еси, государь да Илья Муромец! Далеко ли путь держишь со товарищами? — спросил подполковник Иванов, подходя к богатырям.

— Мы едем служить… за землю российскую… — в один голос ответили богатыри.

— Спасибо за службу ратную от всей земли российской. Надежно вы несли службу на границе нашей, добро прикрывали небо Севера! Благодарим вас всех: тебя, добра молодца Илью Муромца, тебя, Добрыню Никитича, и тебя, Алешу Поповича.

— Гой еси, государь ты добрый, — певуче спросил Илья Муромец, — а пришла ли наша смена на службу ратную, готовая защищать землю российскую и небо Севера? Кому передам я свою палицу булатную сорока пудов? Кому передаст свой меч славный Добрыня Никитич, а Алеша Попович-млад — свой лук и стрелы каленые?

— Пришла смена, добрый молодец Илья Муромец, — сказал подполковник Иванов.

— Гой еси, государь ты наш полковник Здатченко, майор Карабанов со своими первыми помощниками, подойдите ко мне и примите оружие доброе. Повоюйте за землю российскую, постойте-ка на границе, защитите небо Севера! — громко сказал Илья Муромец и легко приподнял палицу над головой.

Полковник Здатченко, майоры Карабанов и Федоров направились к сказочным богатырям. К ним присоединились лейтенанты Федосюк и Калабашкин.

Неожиданно в зале погас свет. А когда он снова вспыхнул, Карабанов шагнул к палице. Он хотел так же легко ее вскинуть, но тут же уронил, не справившись с тяжестью. Он только потом понял, что хитрые летчики с «мигов» палицу подменили.

Все громко смеялись, довольные проделкой командира эскадрильи. Но, собравшись с силами, Карабанов все же поднял над головой тяжелую палицу.

— Постоим и мы за землю российскую, — громко сказал он.

— Добрые ты слова сказал, майор Карабанов, — сразу откликнулся Илья Муромец и посмотрел на своих боевых товарищей: — Добрыня Никитич и ты, Алеша Попович-млад, отдадим наши ключи от северного неба храбрым заступникам?

— Передадим ключи от неба северного! — громко сказал Добрыня Никитич.

— Пусть берут ключи от северного неба, — согласился Алеша Попович.

— По согласию со товарищами, — торжественно сказал подполковник Иванов, — передаем ключи от северного неба командиру Здатченко, майору Карабанову и его дружине. Стойте твердо дозором на границе земли российской!

Два летчика с красными шелковыми лентами через плечо внесли подушечку атласного шелка. На ней лежал большой ключ.

Подполковник Иванов наклонился и поцеловал ключ. Передал полковнику Здатченко. Новый командир эскадрильи тоже торжественно поцеловал ключ. Высоко поднял над головой, показывая всем собравшимся.

— А теперь, дорогие гости и хозяева земли нашей на краю света, приглашаю всех к столу, — сказал подполковник Иванов. — Откушайте нашего хлеба и соли! Выпейте пива хмельного и меда сладкого!..

Весенняя охота не доставляла генерал-лейтенанту Николаю Дмитриевичу Луговому настоящей радости. Он то и дело мазал и добыл всего-навсего двух чирков. Генерал не мог понять причину своих неудач, но, видимо, мешало беспокойство. Он уехал из города в неподходящий момент. Мог позвонить главком, поинтересоваться вернувшейся на Север эскадрильей.

Подразделение подполковника Иванова летало на устаревших самолетах. Пользуясь этим, разведчики разных стран в последнее время постоянно летали вдоль побережья и описывали восьмерки за дальними островами.

Главком не звонил несколько дней. Луговой всегда сразу узнавал его густой бас. «Принимайте птичек!» — сказал он последний раз.

После очередного выстрела Луговой продул ствол ружья И твердо решил: «Завтра надо вылетать на Песчаную косу. Познакомлюсь с летчиками. Узнаю, нужна ли Здатченко помощь. Новые истребители, как говорят, самое последнее слово техники!»

Беспокойство заставило генерал-лейтенанта Лугового раньше времени прекратить охоту на лесном озере. По дороге домой он торопил шофера, уверенный, что сегодня уж главком позвонит обязательно.

— Николай, что у тебя случилось? — заботливо спросила жена, помогая мужу снять охотничий костюм. — Ты чем-то взволнован?

— Не ладилось сегодня… Помнишь, по скольку я привозил тебе селезней?

— Ты убил двух уток, — спокойно сказала жена.

— Ты понимаешь, я мазал, — сказал он раздраженно, не обратив внимания, что жена селезней назвала кряквами. Резко повернулся и пошел в кабинет. Собрал ружье. Из ствола тянуло запахом горелого пороха и масла. Быстро вскинул ружье, крепко прижав его к плечу, словно готовился стрелять. Не понравилось, что конец ствола с мушкой дрожит. Изменил цель и второй раз попробовал прицелиться. Ствол задрожал еще сильнее. После нескольких вскидок Луговой почувствовал, что знакомое, пристрелянное охотничье ружье, с которым не расставался после Отечественной войны, ему уже тяжело. Открытие неприятно поразило его. Он вспомнил те далекие дни, когда в истребительный полк прилетел командующий армией и подарил ему это ружье. Луговой хорошо помнил слова, выгравированные на серебряной пластинке, но все же надел очки, чтобы прочитать:

«Командование 2-й воздушной армии поздравляет вас с отличными успехами в боевой и политической подготовке 1-й эскадрильи. 1945 г.»

Быстро же пролетели годы!

Сел в мягкое кресло, задумался. Ребята его эскадрильи не забывают комэска, ко всем праздникам по-прежнему присылают поздравления, а то прямо без телеграмм и телефонных звонков приезжают целыми семьями.

Но однажды он недосчитался двух поздравлений. Умерли два его летчика, ветераны войны. Неужели и он начал сдавать? Не хотелось этому верить. На полетах он покажет еще молодым, как надо пилотировать! Слетает разочка два-три на перехват.

Генерал достал из чехла старую «тулку» шестнадцатого калибра и проделал все сначала: так же вскидывал ружье и брал на прицел. «Тулка» по-прежнему казалась неудобной: рука с трудом держала толстую шейку приклада, задорные собачки курков непривычно лезли в глаза. Но ствол не дрожал. Мушка точно смотрела круглой маковинкой под обрез картины. Так же безошибочно остановилась она и второй раз.

— Нина, загляни ко мне.

Как врач, жена старалась понять состояние мужа, по привычке взяла его руку и начала считать пульс.

— У меня нет температуры… Ты скажи лучше, я постарел? А?