Владимир Степаненко - Майские ласточки

Для него вышка представлялась живой. Скоро заявит о себе громким свистом турбин, позванивающими скользящими свечами, всеми неповторимыми звуками, которые рождали шаровая мельница, многочисленные решета, трудящиеся шестерни, чавкающие насосы и плеск глинистого раствора, бегущего по наклонным лоткам.

Кожевников обязан был заявить о себе настоящим делом, чтобы вышкомонтажники и рабочие его бригады сразу почувствовали настоящего умельца. Во время забурки он станет к лебедке, начнет забой!

За работой прошли две недели.

Буровой присвоили имя Р-19. Но до пуска еще далеко.

В стороне от вышки стояли сиротливо три балка-вагончика. За долгую дорогу до тундры их стены обшарпали, и глубокие ржавые шрамы могли рассказать, сколько месяцев они качались на железнодорожных платформах, перечислить все полеты под кранами во время перегрузок и последний путь, который они проделали на крепких тросах вертолетов Ми-8. Он решил балки отремонтировать и заново покрасить. Для каждого подобрал нужную масляную краску. Первый балок виделся ему желтым, чтобы в самый пасмурный день мог светиться шапкой подсолнуха, второй — красным для ориентировки летчикам, третий — синим под цвет морских волн. За первыми балками он представлял и все остальные, в которых будет столовая, культбудка, баня, сушилка для одежды. А все вместе они составили бы маленький жилой поселок.

Около работающего мастера остановился верховой Валерка Озимок. Широко улыбнулся, глаза лукаво блеснули.

— Гаврилыч, кистью долго не намахаетесь, — сказал он со знанием дела.

— Работал маляром?

— А у меня специальностей дополна.

— Можно позавидовать.

— Восьмерка будет, расстараюсь.

— Работу сделаешь, подсчитаю часы.

Расставив широко ноги в резиновых броднях около работающего Валерки Озимка стоял буровик Гали Рамсумбетов и, прищурившись, смотрел на работу верхового, с завидным умением двигавшего валиком, сделанным из обрезка трубы и куска шубы. За рукой Озимка вытягивалась ровная дорожка.

— Принимай работу, мастер!

— Работай, работай, — недовольно кивнул Кожевников. — Время я засек, работай.

Гали Рамсумбетов с детским любопытством уставился на Кожевникова, морща нос.

— Гали, твой верховой?

— Мой.

— Как работает?

— Научится, идемте, Павел Гаврилович, — увлекая за собой мастера, сказал буровик. — Лотки приварили по-моему неправильно. Маленький уклон. Вы посмотрите.

Кожевников понял: бурильщик не хотел говорить о верховом.

— Давай разберемся, — согласился Кожевников и зашагал за парнем. Торопливо шагающий Гали Рамсумбетов напомнил мастеру куличка, и он улыбнулся пришедшему сравнению. «Принял за мальчишку, а оказался зрелым бурильщиком. Рабочие его слушаются, пользуется авторитетом. А Озимок, видать, левша. Правой рукой не работает. Прижимает ее к боку? Не вышиб ли плечо?»

— Шуруют монтажники! — Гали Рамсумбетов повернул к мастеру обветренное лицо.

— Надо забуриваться! — сказал Кожевников, с любопытством смотря на просвечивающие переплеты вышки. Нетерпение молодого буровика ему понравилось. Но где-то была и горечь. Сколько раз он, Кожевников, обошел тундру, представляя себе, как все это начнется. Чтобы ускорить работу, он готов был сам участвовать в разгрузке пароходов, понянчить в руках каждую секцию вышки. Самому надевать хомуты и скручивать болты. Но напрасно, выходило, он фантазировал и строил разные планы: молодые парни — монтажники заканчивали вышку без его участия, и работали они хорошо. Может быть, Дед прав, когда в разговоре сказал: «Паша, постарели мы с тобой, дедами стали. Идет молодежь волной. Напористее нас и умнее!»

Кожевников ждал, что Гали Рамсумбетов спросит, откуда будут брать воду для буровой. Под стать Гали Рамсумбетову Владимир Морозов и Сергей Балдин. Тоже ни разу не вспомнили о воде. Почему? Привыкли жить за спиной у мастера? Бурение — дело коллективное, и за все в ответе бригада. Геофизики Гоги и Очкарик, а возможно, и главный инженер Кочин виноваты в выборе точки для буровой. Сдвинуть ее на два километра севернее — там глубокое озеро. О чем думает Кочин? Только расхаживает вокруг буровой, нагнув лохматую голову да беспрерывно курит. Кожевникову Кочин напоминал паровоз, стоящий под парами. Вот-вот загудит и сорвется в путь.

Дождался главного инженера и спросил:

— Кирилл Игнатьевич, откуда будем брать воду?

— Правильно, Кожевников, правильно. Вода меня тоже тревожит. Без воды буровую не оставим!

— Гали, может, ты знаешь, где воду будем брать?

— Воду, мастер? Должны привезти.

— Откуда?

— Я не знаю. Инженера Кочина надо спрашивать, — улыбнулся бурильщик. — Голова есть — думать должен!

Однажды под берегом остановился, ревя мотором, болотный трактор с огромной цистерной, приваренной к металлическим саням. Тракторист неторопливо шагнул на широкую гусеницу и посмотрел на буровую вышку. Поправил на голове красный берет, посмотрелся в боковое зеркало и решительно полез по бугру вверх, осыпая обтертыми сапогами песок.

Тракторист безошибочно отыскал Кожевникова. Добродушно улыбаясь, сказал, надувая толстые щеки:

— Я мастера шукаю. Сдается мне, что вы тут голова! Зараз воду вам привез. Инженер меня до вас послал. Воду буду возить. Зовут меня Хведор, а фамилия по батьки — Задуйветер.

— А ты не тот запорожец, что убежал за Дунай!

— Так то утек Грицько, — улыбаясь, сказал тракторист. — А я кажу: Хведор Задуйветер. За красный берет прозвали Красная Шапочка.

— Рано пожаловал, Красная Шапочка. Забурки еще нет — вода не нужна.

— Так то спытание. Проба, як кажуть по-русски.

— Пускай будет испытание. Приступай.

— А случаем вы не Серый Волк? Не съисты Красну Шапочку?

— Будешь хорошо работать, не съем тебя, — твердо сказал Кожевников.

Задуйветер, разбивая широкими гусеницами трактора крутой берег, медленно втащил за собой на бугор цистерну, потом пробил дорогу к стоящему в отдалении на высоких ногах круглому баку. Трактор с санями не успел пройти, как вырубленные две колеи в тундре сразу залились черной торфяной водой, а сверху заплясали срубленные веточки маленьких березок, ивок и травы.

Перекачав воду из цистерны в круглый бак, Задуйветер направил трактор к песчаной отмели.

Кожевников, увидев проезжающего тракториста, остановил его.

— Красная Шапочка, с какого озера возишь воду? Как оно называется?

— А хиба я знаю? Приказали возить, я и жму!

— Сколько километров, до озера?

— А хиба я считал?

— У тебя есть спидометр.

— Да я не смотрю на тот спидометр, и не нужен он мне совсем. Мне рейсы идут. Обернулся Хведор туда, сюда — две палочки.

— А деньги ты не считаешь, только палочки?