Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

Мне не хотелось никого обижать. Макароны делила поровну, сдабривала сверху подливкой, стараясь поймать каждому кусочек мяса.

— А повариха в самом деле ничего! — многозначительно сказал Аверьян Гущин, высокий, сутулый. Он подцепил ложкой листок лавра. — Разрешите вроде награды за хороший завтрак. Постаралась!

После похвалы Аверьяна я была на седьмом небе: оказывается, я все-таки что-то умею делать!

— А на обед что будет? — спросил Президент, не сводя с меня темно-коричневых глаз, похожих по цвету на лежалые желуди.

Володька Бугор оживился:

— Все по заказу: люля-кебаб, лангман, курица а-ля Помпадур, ростбиф, филе на вертеле.

Ошарашенный Лешка Цыпленков принялся скрести обросшие щеки, скалил зубы, ловя взгляд Президента. Он и не знал, что ему заказать. О таких блюдах он даже никогда не слышал.

Игра развеселила меня.

— Кому порционные блюда, говорите сейчас!

Рука Лешки Цыпленкова переползла со щеки в косматые волосы. Он скреб затылок короткими пальцами, вертел головой, что-то мучительно обдумывал. Больше всего он, видно, боялся прогадать. Вглядывался в лица ребят, подмигивал толстушке Вере, просил, чтобы она пришла к нему на помощь.

— Мне азу! — сказал улыбаясь Александр Савельевич. Достал из куртки пачку сигарет. — Азу — хорошо!

— И нам азу! — в один голос произнесли решительно два Бориса: Боб Большой и Боб Маленький!

— И мне азу! — Лешка Цыпленков улыбнулся счастливой улыбкой человека, у которого вдруг оказался удачливый лотерейный билет.

— Азу так азу! — сказала я просто. — Готовлю всем азу. А прочие индивидуальные заказы в другой раз.

Лешка Цыпленков принес с кухни пузатый чайник. Схватил большую кружку и налил кипяток по самые края. Наклонился, широко расставив ноги, и отпил, чтобы не расплескать чай.

— Чифирь!

— Чифирь! — повторила я за Лешкой, не понимая значения слова, удивляясь черной дегтярной заварке. Бугор посмотрел на меня пытливым взглядом.

— Фисана, ты оставила макароны Сергею? — тихо спросила Вера. В ее глазах застыл испуг. Заглянула в кастрюлю и сразу успокоилась. — Подумала, что ты о Сергее забыла!

— А я и в самом деле забыла! — Я всплеснула руками, чувствуя, что глупо краснею. — Ты отнесешь?

— Мне нельзя: испугаю! — Вера замотала головой. — Да нести не могу.

— Ладно, я сама зайду к нему. — И начала накладывать макароны. — Хватит? — спрашивала Веру. Если она молчала, добавляла. — Хватит?

Вера утвердительно кивнула. Она, как проводник, провела меня по длинному коридору к последней двери. Осторожно постучала.

— Входите! — Мне показалось, что геолог недовольно встретил мое появление.

— Завтракать пора. — Я улыбнулась, стараясь выбрать место, куда поставить миску.

Вера вышла вперед, и Сергей заметил ее. Лицо его подобрело, и глаза заблестели!

— Вера, что с тобой? — больной приподнялся на локте, но тут же медленно сполз с койки, болезненно скорчившись от сильной боли. На лбу заблестели капельки пота.

— Кипятком обварилась! — Вера пыталась улыбнуться, но бескровные губы выдали ее страдание.

— Ты легла бы, Верусь! — Сергей осторожно дотронулся пальцами до забинтованных рук. — Инвалиды мы с тобой. Бюллетенщики!

— Чуть не забыли тебя накормить!

— Вера, ты не бойся. Я не дала бы геологу умереть с голоду!

Сергей первый раз обратил на меня внимание. Я успела разглядеть его скуластое лицо, заросшее густой щетиной, большие спокойные глаза под кустистыми черными бровями.

— Кушайте. Сейчас принесу чай и сухари. Сколько вам чаю? Одну кружку? Две?

— Сергей всегда по две кружки пьет, — вмешалась Вера и обиженно поджала губы.

«Успела все привычки геолога изучить, — подумала я о поварихе. — Уйду, пусть посидят вдвоем. Поговорят о своих болезнях».

В кухне я застала озабоченного Володьку. Он держал в руке длинную веревку, старательно затягивая рукой очередной узел. Невольно я сравнила худого и узколицего геолога Сергея с сильным бородатым Бугром. Когда он сгибал руки, мускулы большими шарами перекатывались под рукавами. Он стоял крепко, широко расставив ноги, как высоковольтная опора.

— За добавкой пришел?

— Вроде того. — Бугор сощурил глаза. — Ты недогадливая. Я не люблю сачков. Лешке Цыпленкову будет азу, а мне ты что обещаешь?

— Что закажешь?

— Шашлык по-карски! — Бугор втащил на кухню доски. Быстро принялся орудовать топором. Каждый удар отличался точным расчетом.

Я не обращала внимания на его работу. Доски скоро оттаяли, и в кухне запахло смолой, как будто вбежали знакомые елки из нашего подмосковного леса.

В кухню вошла Вера. В забинтованные культи втиснута миска. На радостном лице улыбка. Она подошла к маленькому зеркалу и посмотрелась.

— У тебя помощник объявился?

— Не звала, сам пришел!

Бугор молча посмотрел на Веру. Повернул топор и обушком принялся сбивать доски, с одного удара вгоняя гвозди.

— Полку решил сколотить? — спросила Вера, придирчиво присматриваясь к работе.

— Угу.

— А я просила, не стал делать.

— Плохо просила. — Бугор достал из кармана пачку сигарет, закурил.

— Фисана, первую полку оставь для приправ, — распорядилась деловито повариха. — Под рукой у тебя соль, лавровый лист, перец, горчица. На второй — миски, ложки, кастрюли.

— Хорошо, — сразу согласилась я. На кухне я временно: хозяйка Вера, пусть расставляет, как хочет.

— Анфиса, принимай работу. — Бугор сверлил меня черными углями глаз. Поставив полку, добавил: — Пойду поищу материал для топорища. Березовое полешко надо отыскать. Чуть лоб не раскроил вашим топором, три раза взлетал, как ракета.

— Бугор, спасибо! — сказала Вера.

— Володька, у тебя есть фамилия? — спросила я озабоченно. — Ты человек! Фамилия должна быть.

— Была… — Володька почесал лоб. — Но забыл…

— Не верю! — сказала я строго.

Хлопнула дверь, и мы с Верой остались одни.

— Чудной Володька, — сказала я подруге, стараясь ее втянуть в разговор. — Правда, чудной? Фамилию свою забыл.

— Не чудней других… Поживешь — поймешь… Север не дом отдыха… Одни приезжают сами, а других и присылают… Парень бывалый, тертый… Я редко ошибаюсь! Лешка за длинным рублем приехал, а Бугор решил здесь свою биографию исправлять.

— А кто он? Мне говорил, что в цирке работал.

— Значит, фокусник, а я не знаю… За одного Сергея поручиться могу. Парень хороший. — Вера прижалась ко мне и шепотом сказала: — Нравится он мне… А тебе?

— Не знаю.

— Ты кого-нибудь любила?

— Одного парня, — с трудом подавила вздох. — Со мной в одном классе учился. Кажется, его любила…

— Тебе Володька понравился, — сказала Вера, не без зависти смотря на кухонную полку.

— Не знаю… С меня любви пока хватит!