Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

— У тебя мачеха… а у меня отчим должен появиться… мама сказала… мы квартиру получили… переезжать должны…

— Дела! — Жора не удержался и громко засвистел. — Понимаю тебя, королева! Хорошего мало… Они все черти рогатые, что мачехи, что отчимы… на первых порах подлизываться будут, а потом зубы покажут! Я знаю!

— Я папу люблю… папа у меня был хороший… Матери отрезала — не хочу видеть Кузьму Егоровича… Ничего мне от нее не надо… Выпускной вечер будет, приду в форме… белое платье пусть не покупает.

— Это ты зря! — сказал Жора заботливо. — Даже в песне поется: в жизни раз бывает восемнадцать лет… На выпускной вечер пойдешь в белом платье. Мы с Аликом это обмозгуем.

— Что обмозгуете?

— Купим тебе белое платье.

— Я не возьму…

— Ты что, чокнутая?.. От матери не возьмет… от нас не возьмет…

— Ну и пусть чокнутая, все равно не возьму!

От каждого дома у нас на сто десятом убегали в разные стороны протоптанные в снегу глубокие канавки. По ним сновали, как челноки, взад и вперед ребята из разных отрядов и партий: вездеходчики, геологи, радисты, завхозы, рабочие.

И, глядя на эти дорожки, я без особого труда узнавала, что непоседливый и беспокойный народ больше всего топал в контору Тюменской геологической экспедиции, на вещевой склад, на почту и в магазин.

В магазине торговала Королева Марго. Так прозвали продавщицу с выпученными, рачьими глазами. Королева Марго всегда сидела, прислонившись спиной к печке, на высоком ящике и грызла семечки.

В поселке давно свирепствовала эпидемия. Но не грипп, а полное безденежье. И хотя магазин поселка был забит товарами, полки его заставлены темными бутылками с шампанским, вермутом, водкой и спиртом, покупателей не находилось.

У прилавка постоянно толкались ребята из других экспедиций и наши парни Лешка Цыпленков и Аверьян Гущин. Они пробовали объясняться в любви Королеве Марго. Но это не трогало скучающую продавщицу. Она невозмутимо щелкала семечки или принималась пудрить синий нос. Доставала из кармана зеркало, изучала свое лицо, изредка вырывала седые волосы. Королева Марго отпускала в долг вино лишь тем из парней, на кого она заглядывалась.

В нашей партии самый красивый и сильный парень — Володька Бугор. Так решили мы, девчонки. В его силе я убедилась уже при приезде, когда он поймал меня на руки. Бугор мне нравился, но влюбляться в него я не думала. Хватит с меня одного Алика Воронцова! Хватит!

Пока я еще не оформлена в штат экспедиции. А когда это произойдет, не представляю.

Лешка Цыпленков, Боб Маленький и Президент каждый день бегали в контору глазеть на доску с приказами.

Наша партия поисково-ревизионная. Так сказал Александр Савельевич. Сокращенно: «ПРП-1».

Дни проходили, а приказа на меня не было. Ребята, как и я, с нетерпением ждали зачисления в штат и мечтали о первом авансе.

Лешка Цыпленков и повариха считали причитающиеся им суточные, полевые и полярные надбавки. Я совершенно не разбиралась в путанице цифр, процентов, но слушала внимательно, боясь что-то пропустить.

Обычно разговор о деньгах первым заводил Аверьян Гущин. Объяснялось просто: он успел побывать в магазине. Потом брал слово Лешка Цыпленков. Он обстоятельно давал разъяснения по заработной плате. Без ошибок перечислял все разряды, тарифные ставки. Удивительно быстро в уме множил и делил трех- и четырехзначные цифры. От него я узнала, что должна получить больше ста рублей!

Я заметила, что Володька Бугор никогда не принимал участия в нашем споре. Смотрел спокойно, прищурив глаза. Нельзя понять: смеялся над нами или жмурился от яркого света и белизны снега. В такие минуты он казался мне старше своих лет, много пожившим и бывалым человеком.

Мы с Олей особенно довольны были Лешкиным расчетом. Если даже ошибался, прощали. Несколько раз вместе с Олей бегали в магазин и выбирали себе обновки. Королева Марго встречала неласково. Выбор наш не одобряла. Но мы с Олей решили назло продавщице купить два красных свитера с петухами, которые нам не особенно нравились.

Ребята не отрывали глаз от полок с товарами, щупали наши покупки, ко всему приценивались, но пока ничего не покупали. Лешка Цыпленков попросил пару желтых ботинок и, щелкая согнутым пальцем по кожаной подошве, громко говорил:

— Получу деньги, куплю себе такие ботинки. Фасонистые. Мне к костюму ботинки новые надо купить!

Вера уговорила нас с Олей купить с получки бутылку шампанского и выпить. Я согласилась. Мне хотелось попробовать шампанское. Его я должна была пить на школьном балу.

…Каждую субботу к клубу пробивали новую дорожку. За неделю ее потом переметало ветром, заносило снегом, но любители кино и танцев в положенный день снова растоптанными валенками крошили снежную целину.

Клуб в поселке маленький, тесный. Всего три комнаты. Но какой-то шутник масляной краской на стене начертил указатели и развесил фанерные таблички: «Буфет», «Библиотека», «Зрительный зал».

Буфета нет и в помине. На дверях библиотеки висит огромный замок. Трудно представить, какие книги спрятаны за толстой, обитой железом дверью.

В зрительном зале горячо дышала жаром печка — большая бочка из-под солярки. Посередине сбились затертые скамейки.

— Сегодня кино! — однажды ворвавшись с улицы, громко закричала вертушка Оля. Она принялась ладошками оттирать примороженную щеку. Подлетела к Вере, растормошила ее: — Вставай, соня! Сегодня суббота. Кино привезли.

Вера торопливо принялась одеваться. Ополоснула лицо чаем из моей кружки.

— Верок, попей чайку! — сказала я.

— Некогда!

На середину комнаты выполз обтертый чемодан — хранитель всех нарядов поварихи. На койку полетели платья и блузки. Сборы в кино доставляли поварихе всегда много хлопот. Она торопливо принималась что-то укорачивать или лихорадочно перешивать.

Оля заняла место у подоконника. В руке оказались зеркало и огрызок черного карандаша. Она старательно подрисовала брови. Потом попудрилась и подкрасила губы.

Радистка старше меня на три года, но держится уверенно, самостоятельно. Не кичится своими знаниями и не любит поучать. Учебник по радиоделу — ее любимая книга. С ним она никогда не расстается.

Мне трудно понять, почему девчонки так волновались перед каждым киносеансом. Мне все равно, какую картину привезли. Интересно пройтись лишний раз по поселку, повеселиться. Глядя на подруг, как они старательно готовились в кино, я хмурила брови. Но моей выдержки хватало всегда ненадолго. Через минуту я принималась барабанить в стенку к ребятам.