Владимир Степаненко - Где ночует зимний ветер

Мне книга о молодогвардейцах слишком дорога, чтобы спорить о ней, делиться своими сокровенными мыслями. Я всегда поражалась храбрости комсомольцев. В войну они показали себя настоящими героями. Такая ли я на самом деле комсомолка?

Промолчала и ничего не ответила геологу.

— Вот видите, Сергей, Анфиса на моей стороне, — громко захлопала в ладошки повариха. — Ты согласна со мной, Анфиса? Правда?

Надо все-таки защищать своих любимых героев, и я не сдержалась:

— Ты не читала книгу. Лучше сознайся!

— С чего ты взяла? — щеки Веры покраснели, засверкали глаза. — Разве ты забыла, что эту книгу мы проходили по школьной программе? Ты должна лучше меня помнить: только закончила школу. Может быть, ты лишь прошлась по коридорам?

— Не ругайся, не нужно, — примирительно сказал Сергей. — Каждый имеет право на свое суждение. Но я так и не слышал твоего мнения, Анфиса?

— Хорошая книга, я ее люблю.

Вера разозлилась и презрительно посмотрела на меня. Уходя из кухни, сильно хлопнула дверью.

Наступило долгое молчание. Сергей скрипел ящиком, удобно пристраиваясь спиной к печке, вздыхал.

Глупая стычка с поварихой вывела меня из себя. Неужели Вера догадалась, что я не закончила десятилетку? Сказала издевательски: «прошлась по коридорам». Если разобраться, то она права. Аттестат не получила. На завод не пошла. Я со своей фантазией залетела слишком высоко, а на поверку оказалась самой обыкновенной девчонкой. Мало ли о чем можно мечтать. Но все мечты надо подкреплять делом. А чем я могу похвалиться? Даже настоящего товарища не смогла выбрать. Увлеклась Аликом Воронцовым. А он дрянь. Петруша оказалась куда зорче меня и дальновидней. Зря я на нее обижалась!

Я в новом коллективе. В нашей партии — взрослые люди, намного старше меня, еще несовершеннолетней. Мало мне приглядываться к ним — надо у них учиться, набираться уму-разуму. Александр Савельевич — добряк из добряков. Не за это ли его полюбила Дядя Степа. Интересные люди два Боба — Боб Большой и Боб Маленький. Один без другого никуда. Водой не разольешь. Не разобралась пока в Президенте. Он или очень умен, или бесконечно глуп. Упорное молчание не признак гениальности! Володька Бугор, Аверьян Гущин и Алешка Цыпленков — тоже не простые орешки. Попробуй раскусить и узнать до конца каждого.

Аверьян Гущин жаден, я в этом сумела убедиться. При мне Цыпленков попросил у него как-то кусок рога на ручку для ножа.

— Лучше не проси. Сам бы достал. У меня все рассчитано. Буду делать сувениры. Привезу с Севера.

Слово какое откопал — сувениры. Мог просто сказать — на подарки надо…

— Печка прогорела, Фисана! — Голос геолога вернул меня к действительности.

— Сейчас подложу.

— Надень телогрейку, — остановил меня в дверях Сергей. — Сегодня холодно. Еще простудишься.

— Я закаленная.

На улице мороз обжег мои открытые руки. Я стремительно вбежала на кухню, бросила к печке замерзшие поленья, и они звонко застучали, ударяясь друг о друга.

— Мороз не сдает, — сказал геолог. — Поняла, какая весна на Севере? Когда тепла дождемся? Скорей бы в поле, засиделись.

— Вы разве поедете?

— А ты как думаешь? А зачем тогда я здесь? Поправлюсь. Радикулит во время настоящей работы отпускает. Выйдем в поле — буду здоровым!

Разговор незаметно перешел на геологическую тему. Сергей оживился. Я старалась не перебивать его, жадно слушала неторопливый рассказ об образовании Земли и происходящих в ней процессах. Тихо потрескивали дрова в печке, а Сергей все рассказывал и рассказывал.

Мы не заметили, как стемнело и к окну подступила чернота. Намерзший лед посинел.

— Сумерничаете? — не без ехидства спросила Вера, вдруг появившись на кухне. — Анфиса, ты забыла, что должна ужин готовить?

Я могла одернуть повариху, накричать на нее, но сдержалась. Я жила рассказом геолога, он звучал, как чудесная сказка, увлекательная и захватывающая:

«Понимаешь, глубокие сбросы образовали мощные хребты архейских цепей. А потом по трещинам и разломам подымались зеленокаменные лавы. А горящие растворы несли тяжелые металлы. Они попадали в складки и отлагали сернистые соединения свинца, серебра и меди. А уже молодые палеозойские моря заливали низины. Вокруг продолжались грозные процессы разломов».

Я повторяла про себя непонятные слова, старалась в них разобраться и хорошо запомнить.

«Вдоль современного берега Скандинавского полуострова нарастали горные хребты Каледонских гор, а на востоке вздымался Тиман и зарождались первые складки мощного Уральского кряжа».

— Ты что, заснула, Анфиса? — резко спросила Вера и потрясла меня рукой за плечо. — Я тебе второй раз уже говорю: время ужинать, а ты даже ничего не приготовила.

Я не ответила. Я еще не понимала сама, что происходит со мной…

В коридоре раздался громкий телефонный звонок. Я быстро сняла трубку:

— Я слушаю!

— Анфиса, мне купили белое платье к выпускному вечеру, — радостно сообщила Зоя Сергеева. Я представила ее улыбающееся, довольное лицо. — Приезжай, я покажу тебе. Ты приедешь?

— Нет.

— А у тебя есть платье?

— Нет пока у меня белого платья. Ты меня извини, что-то болит голова.

И я резко повесила трубку. Вопрос Зои Сергеевой расстроил меня. Не будет у меня белого платья. Я же поругалась с мамой, не захотела, чтобы она купила его.

Я представила Зою Сергееву и других своих школьных подруг в белых шелковых платьях и в белых туфлях. На руках у них белые перчатки. Вот они, счастливые, кружатся в вальсе. А мне не придется пойти на бал. У меня нет платья. Об этом, кроме Жоры и мамы, никто не знает.

— Белое платье ищешь? — спросила соседка Зина Кузнецова, останавливаясь около телефона. — Счастливая ты, Анфиса! А я уже забыла, когда танцевала на школьном балу. Кажется, давно-давно… сто лет назад… А знаешь, у меня белое платье осталось после свадьбы… Так и висит без толку в шкафу. Ты примерь, не подойдет ли тебе?

— Сейчас можно? — я чуть не задохнулась от волнения.

— Идем… Славика нет… Ушел париться в баню… Попробуй конфеты. Славик вчера принес целую коробку… Забыл он… пришлось мне ему напомнить: была вторая годовщина нашей свадьбы. Сходил в магазин, купил конфет, бутылку вина… Мы с ним немного выпили. Хочешь, угощу конфетами?

— Нет. Лучше платье покажи, — сказала я, сгорая от нетерпения.

Зина достала из гардероба белое свадебное платье. Я осторожно дотронулась до шелка, не веря еще своему счастью. Все же настанет день, когда я войду в школу в таком прекрасном платье, расшитом блестками и круглыми горошинами жемчуга.

Платье оказалось свободным и немного длинным. Но все равно, я сразу в нем преобразилась, стала красивой.

— Надевай туфли, — настаивала Зина. — Платье надо мерить всегда в туфлях. Сразу вид другой. Да ты не вертись! Сейчас подошью подол платья.