Владимир Мирнев - На маленькой планете

— Тепло надо сохранять, — сказал он и завесил вход оттаявшими кусками брезента, оставив небольшие дырки снизу и сбоку. — Снизу будет входить свежий ветер, а сбоку уходить.

— Оглядеть все ж надо, — сказал Панкрат. Он раздул огонь посильнее.

— Старче, ваши мысли имеют определенный резон, — повеселел отдохнувший Дарин. — Клянусь, мы что-нибудь да найдем в этой таинственной пещере.

Дарин и Николай взяли по горящей головешке и пошли в глубь пещеры. Низкие каменные своды обросли инеем, на острых камнях висели старые, видать, еще прошлогодние, грязные сосульки льда. Вся стена была в птичьем помете.

— Стой! — крикнул Дарин. У прокатившегося эха был металлический звон. В углу увидели из камней лесенку, которая вела вверх к большому проему в стене.

Дарин вмиг очутился в проеме.

— Еще одна пещера! — крикнул он. От шума где-то обвалился камень, зашуршала осыпавшаяся щебенка, и вся пещера вздрогнула. За стеной пещера тянулась еще метров на сто. В глубине были навалены огромные глыбы камней, под ними булькала вода; воздух здесь стоял льдистый. Дарин нашел палку, изгнивший кусок поясного ремня с ржавой пряжкой. Николай осмотрел стену, перегородившую пещеру. Она представляла собой огромный валун, упиравшийся в скальную породу.

— Николай! — крикнул Дарин, взмахнул горящей головешкой. — Кто это? Удирай, Саев! — Он побежал к проему.

Николай осветил угол и увидел, чего испугался Дарин. В углу пещеры, откинувшись на каменный выступ и склонившись на левый бок, насколько позволяла стена, сидел человеческий скелет; ноги скелета придавлены глыбой камня, черными глазницами скелет безмолвно глядел в глубь пещеры.

— Что это такое? — спросил испуганно Дарин, глядя туда, откуда посыпалась щебенка. — Что тут такое?

— Не пойму, — ответил тихо Николай.

— Николай! — позвал Дарин и зашептал ему на ухо: — Может быть, это шпион? Их работа. Мы стоим, а они наблюдают за нами. Уйдем. Песок откуда сыпется?

— Видишь, на ноги какой камень бухнули? — прошептал Николай удивленно. — Неужели преступление?

— Обязательно, — подтвердил Дарин.

— Иде вы?! — закричал Панкрат. Эхо прокатилось по всей пещере. Пещера вздохнула, — Иде вы?! — снова раздался голос охранника. Николай и Дарин постояли в недоумении и вернулись к костру. — Иде вы делись? — покачал головой Панкрат. — Нельзя уходить далеко.

— Скелет нашли, — ответил весело Дарин. — Как он туда попал, скажите мне? Ума не приложу. Не так же просто. Надо узнать все до конца.

— Какой такой скелет? — испугался Панкрат. — Живой али как? Надо идти нам, Коля, отсюда. От греха подальше. Как пришли, у меня неспокойно на душе. Это тебе не шутка — шкелет! А вдруг что не так? Что тогда? Разнюхает милиция, а узнает, что мы тут побывали? Не жди тогда добра. Что и как? — спросят. Шутка ли! Какие такие факты — доказательства им предъявишь? Никакие. Шито-крыто на факты. Подальше, Коля, от такого. У меня разные случаи были. Я знаю, как это делается. Припишут — и очухаться не успеешь. Меня уже таскают, а я только его сосед. Подальше, Коля, от греха.

— Ничего, до завтра будем здесь отдыхать, хоть согреемся за все эти дни, — Николай сел и, согревшись, зевнул. — Этому скелету больше лет, чем тебе, Панкрат. Ничего не пришьют, не пугайся. Какой ты пугливый! Надо думать и взвешивать, а ты сразу ударился в испуг. Милиция сюда не придет, хоть зови, хоть кричи.

— Ты думаешь, Коля? — спросил осторожно Панкрат, подозревая неладное. — Я тебе, Коля, верю, а все ж от греха подальше. Мало ли…

В пещере стало дымно. Дарин подбросил хворосту в огонь. Николай думал об увиденном. Убийство? Какая здесь разыгралась трагедия? Непонятно. Человек, судя по скелету, придавлен камнем давно.

Дарин несколько раз вставал, порываясь что-то сказать. Наконец спросил у Николая:

— Как он попал сюда? Не заблудился ли? Инспектор Мегре нужен.

— Кто? — взглянул Николай на Дарина, хотя сразу догадался, о чем идет речь. — А кто его знает. Человек может сделать все. Это тебе не козел. Нашли бы там вместо человеческого скелета скелет козла, можно было бы рассудить, проанализировать, узнать, что и как, а человек… все у него немного не так, как должно быть. Вот мы с тобой вошли туда, и вдруг обвал. А через тысячу лет откопают наши косточки и скажут: здесь было поселение первобытного человека. Так?

— Логично, — ответил Дарин, уставясь на костер. — Но ноги? Ноги придавлены камнем! Странно ведь? Завтра посмотрим, Николай, еще? Насчет человека ты прав, если мерить простой меркой причины. Сделал человек добро — это очень добрый человек, а сделал подлость — это подлый человек. Дай ты ему за подлость, подлецу, в зубы, съезди по роже так, чтоб на всю жизнь запомнил и другим наказал. Ведь много вещей, нарочито усложненных глупцами. Умный ведет все к простоте, а глупец, усложняя, пытается показать, какой он умный.

— Что правда, то правда, но не так просто все.

— Вечер, ребяты, — заговорил ласково Панкрат. — Тихо, смотрите как? В такой вечер, когда летом, рыбку ловить. Особо хорошо. Тихо и кругом живой звон. Поют далеко и кричат, а ты и не слышишь будто. Сидишь, вокруг тебя полный покой, тишина, даже слезу прошибет. Камыш — и тот только метелкой чуть-чуть шевелит. Как может быть, думаешь, на земле… неужели у кого-то рука, думаешь, поднимается снова на войну? Какая наша родина, какая наша Россия, какая она тихая да зеленая, да спровористые мужики в ней какие! Каких домов наставили! Неужто сызнова начнется… Глядишь на воду, а вода, — продолжал Панкрат, — это не вода, а взаправдашнее зеркало! Рыба пырнет это зеркало носом, и по ей по всей круги пошли-пошли. Круги идут-идут… Ну! Поплавок, он линь-линь по воде. Однако клюет. У меня всегда клюет, у меня всегда клюет. И на тесто.

— Рассказывает так, что видно рыбака. — Николай устроился поудобнее.

— А что? Рыба, скажу тебе, существо самое что ни есть умное. Оно нежное существо. Козел, паразит, задом и боком прет, ноги у него тряпкой тилипаются, а он прет, как «собака на сене», черт такой. А рыба что, рыба клюет. И чем нежнее, тем тихоньше клюет. У меня не было, чтоб не клюнуло. Не было такого. Я в тесто этих капель напускаю… Как их? Ну, что в нос? Как их?

— Нашатырь?! — удивился Дарин.

— Да нет. Да эти, ну как их? Нежные такие, как раз для их, рыб. Ну, моя память, иде делась, скажите? Ну вспомнил. Фу ты, сызнова забыл. Коля, помоги, на «а» называется!

— Не знаю. Алкоголь?

— Нет, нет. Фу ты, валерьянка! Фу ты, черт. Прости, господи.

— На какое же это «а»? — спросил Дарин.

— Капнешь. Клюет! Сразу! А можно еще этих, анисовых. Потянешь удочку осторожненько — есть карась-князь! Вот какие караси, нежнейшие, смирные. Покой и тихо. Сидишь. Я всегда хотел быть рыбаком. Самая умная профессия — рыбак. У кого хошь спросите! Я оттуда чего ж уехал? Сами понимаете, что не шибко от хорошего уехал, а тут брат денег на дорогу выслал. Ему одному не очень весело здесь, хоть он живет крепко. У него на станции свой дом, детей нет, не пошли, а жена к поездам носит что поесть. Вот как живет, мне до него не по размеру. А так бы я не уехал, если б не война. Тут оно вроде и проще, а вот душа живет там, на Тульщине. Моя изба как упала, так, писали, сейчас ее никто не тревожит. Один бурьян порос, жалко. А я все думаю про избу. Я в ней рос, а мой отец тоже в ней рос, и его отец, мой дед, тоже в ней рос. Приехал с фронта, а мои живут уж в сарае, а изба как есть повалилась. Новый дом ставить, а у меня скоро открылась эта болезнь, пропади они пропадом, сын еще… Как все свалилось на голову. Конечно, если б не война… Все ж рыбак — лучшая профессия.