Владимир Мирнев - На маленькой планете

Страшно и тихо.

Молчит хмурый дед Макар. Дедушка закатал до колеи широченные штаны, выставил дряблые ноги на солнце, снял шерстяную кофту.

Редко о борт билась волна. Сыпались брызги, и слышался шелест воды, вспыхивающей на солнце.

Вздрогнет, качнется лодка, замрет на время, вспучится огнем вода, и опять… только мерный всплеск весел.

Остались позади островки, запахнулись дымкой, но Паше все казалось, что он слышит шум деревьев, видит тени, которые машут корявыми кулаками солнцу. Хочется сказать об этом дедушке…

Но впереди сереет уже берег. А дальше видны горы, трудно рассмотреть их против солнца, забывает Паша островки с их деревьями и тенями и глядит на горы и берег.

Дедушка поворачивается спиной к солнцу, хлопает ладошками по ногам. Лодка вздрагивает и кренится. Дед Макар сердится. Его белые, топорщившиеся брови, красное лицо пугают Пашу.

Все ближе берег. Уже можно различить островок подле него.

Паша смотрит на дедушкину спину. Она чуть покраснела и пошла красноватыми пятнами.

«Сгорит», — думает Паша, но вдруг недалеко, сверкнув чешуей, выпрыгивает из воды рыба. Там, куда она упала, болтается клочок пены на волне.

Дедушка надевает кофту, берет черпак и отдает его Паше. Паша старается, шумно скребет по днищу, выплескивает воду, глядит в море, рябит у него в глазах: невозможно отличить поблескивающую волну от выпрыгивающей рыбы. А тут еще мимо проплыл катер из соседнего рыбсовхоза, и от него пошла крутая волна с гребешком.

На небе появилась череда облаков. Идут от них тени по морю, скачут тени по волнам, по островкам. Пугается море их, тише плещет, замирает и блестит как оконное стекло.

Дедушка встает, глядит на берег из-под руки.

— Садись, Петру, опрокинешь, — сердится дед Макар. — Сажайся.

Дедушка потирает руки, надевает соломенную шляпу.

Вот и берег. Поодаль начинаются скошенные поля и тянутся до гор. Несет оттуда чем-то распаренным, сладким; скользят по ухабам гор тени облаков, будто прыгают; ущелье, выложенное тенью, прикорнув, таинственно молчит.

Наконец дедушка выпрыгивает из лодки, погружается выше колен в воду.

— Морю! — кричит он. — Семь годков! Слышь, Павлуша!

Он берется за корму и толкает лодку к берегу. Сходит Паша.

— Совсем на берег? — спрашивает он, помогая дедушке.

— Не! — кричит дедушка. — Не, не совсем. Так, маненько, чтоб не пошла рыбу ловить самовольно!

И смеется. Хмурится только дед Макар. Дуется в свои усы, краснеет, дергает еще сильнее лодку, кладет весла крест-накрест, ищет, куда бы положить из лодки пожитки.

Дедушка садится на корму, подает удочки, сеть, сумки. Паша чувствует какое-то возбуждение, неуклюже помогает и со всего маху падает в воду. Испуганно вскакивает, опять падает. Дедушка смеется. Дед Макар берет его за ухо, уводит в сторону и грозит пальцем. Паша обиженно опускается на траву.

Ему обидно так, что захотелось домой. Вот сейчас бросится в воду и поплывет назад.

Облака стали тоньше, прозрачнее, вытянулись в цепочку, на время закрыли солнце и еще поднялись выше. Неподвижные зеленые горы уходят влево и где-то сливаются с морем. Хорошо Паше. Обида проходит. Ему так хорошо от моря и гор, что он громко смеется.

Паша идет дальше, где высокая трава. Это овес. Выдергивает пахучие метелки овса. Тихо жужжит где-то шмель. Стороной тянется его звук, а Паша слушает, смотрит в ту сторону, видит скошенное поле, разбросанные на нем ометы…

Дедушка распутывает сеть. Дед Макар, зайдя по колено в воду, закрепляет удочки. Дедушка машет рукой Паше, дает ему конец палки, к которой привязана сеть, показывает, чтобы шел вдоль берега.

Паша косится на деда Макара и думает, что все зло исходит от него, что если не он, то ему вдвоем с дедушкой было б так чудесно. Злится на деда Макара и боится его Паша.

Дедушка кричит что-то. Паша осторожно кладет на траву сеть, озирается на деда Макара. Дед Макар уже помогает дедушке. Пора складывать сеть. И удивляется Паша, как быстро получилось, как проворно дед Макар укладывает ровными кольцами сеть. Дедушка садится в лодку, прыгает в лодку и дед Макар. Они плывут к острову, а Паша сел подле телогреек.

Море плоское. Тихо всплескивают весла. Дедушка, сидя на корме, показывает на что-то рукой, негромко говорит. Но вот уже ни всплеска, ни разговора не слышно. Море ровное, бугорочки мелких волн потряхивают водное стекло.

Солнце нависло над горами. Косые лучи из-за гор скользнули по воде, и порозовела она, будто тысяча радуг упала в море, тают, бледнеют палевые полосы, будто погружаются в воду.

Лодка стояла в проливчике между островком и берегом. Когда Паша прислушивался, долетали оттуда какие-то вздохи.

Море задумалось, опрокинув свое лицо к небу, и дремало, и чудилось Паше оно уставшим, но каким-то обманчивым и дремучим. Вот ему показалось, что оно присело, изготовилось к прыжку…

Вздрогнул Паша, и вздрогнуло море, вздохнуло поглубже, хлестко плеснуло о берег волной, словно стегнуло бичом.

И вдруг появились первые звезды.

И сразу где-то закричали утки. Тоскливый крик уток долго слышался, и думалось Паше, что не утки кричат, а плачет кто-то в море.

Лодка возвращалась.

Вот ее вытащили на берег. Дедушка бросил к пожиткам маленькую рыбешку. Она запрыгала на траве.

— Дедушка, она живая? — спросил Паша.

— Завтра на уху пойдет, — ответил дедушка. — Тройную мы с тобой задерем уху! Э-эх, и погодка стоит нонче!

Паша глядел на судорожно мятущегося окунька и вздрагивал. Жаль его.

— А можно в воду, — говорит Паша, — немножечко? Мама говорила…

Дедушка пристально и укоризненно смотрит на него.

— Тоже мне рыба-ак! Э-эх! Отчего такая жалоба? — добавляет дедушка, встает, приносит сухой соломы и поджигает.

Подошел дед Макар. Дедушка сказал:

— Мы, Макар, теперь на странников схожи. Когда Павел с сотником и воинами на берег сошли, так было.

Дедушка поглядел на Пашу, а Паша отодвинулся подальше в тень, чтобы не видеть окунька. Думалось ему, что во всем виноват дед Макар, протянувший к костру зарозовевшие ноги.

— Они так-таки повсидали вкруг костра, а ехидна ему на руку — прыг. Все тут же ахнули.

Солома догорала. Густая темнота садилась прямо на Пашу, а небо запестрело звездами, опустилось низко, хоть руками доставай.

— Ну, потом как, дедушка?

— Потом как?

Паша видел красные точки костра в глазах дедушки и вопросительно ждал.

— Потом, — сказал дедушка, — они на Крит плыли, есть там, в жарких странах, остров. Такая задача была, чтоб к царю ихнему прибыть. Но тут ехидна цоп за руку. Ахнули все. Но он ее-то в костер р-р-раз. Вот такие случаи… Не помер ведь от того.

Костер потух. Дед Макар обулся, встал. Поднялся и дедушка. Он был выше Макара, тоньше.