Аркадий Минчковский - В наши дни

Так случилось, что свой фронтовой путь я окончил в Братиславе. В этом городе, вблизи австрийской и венгерской границ, в ночь на 9 мая я узнал об окончании войны и победе над фашизмом.

Поезд стремительно идет на юго-запад. Мои товарищи (небольшая группа писателей из Москвы и Ленинграда) едут сюда впервые. Они, крепко спят после проводов в гостеприимной Праге. Но мне не до сна.

Тогда, в памятном апреле сорок пятого, мы вошли в Братиславу с северо-запада. Столица Словакии встретила нас настороженно. Безлюдные узкие улицы старого города отпугивали тишиной затворенных ставнями окон. С горы над Дунаем громадой почерневших полуразвалившихся стен и башен мрачно гляделась в воду древняя крепость — замок.

Но так было совсем недолго. Может быть, один-два дня. А затем и сюда пришла радостная и ослепительная победная весна. Зацвели каштаны на улицах. Маленькие братиславские трамваи, поблескивая на солнце чистыми стеклами, забегали вдоль улиц, так деловито и весело позванивая, что, казалось, на свете и не было войны.

А война еще продолжалась. Советские войска пробивались на запад, преодолевая горы и приближаясь к Праге. Немцы еще хозяйничали в Вене — столице первой страны, захваченной Гитлером без выстрела. Бесцеремонно присоединенная к рейху, она обозначалась как Остмарк.

К Остмарку, по «новому порядку», фашистской Германии отошла и правобережная зеленая часть Братиславы — прекрасный, издавна излюбленный горожанами парк, называемый Петржалкой.

В обложенной со всех сторон гитлеровцами стране, объявленной на земле Чехии и Моравии протекторатом, Словакии была пожалована «независимость». Лишенная боеспособной армии и промышленности, со столицей, вплотную упиравшейся в границы рейха, Словакия была не чем иным, как сельскохозяйственной колонией Германии. Кучка продажных политических интриганов «правила» этим государством, о «независимости» которого красноречиво говорило то, что его главная площадь, где с четырнадцатого века высилась Старая ратуша, получила наименование площади Адольфа Гитлера.

В апреле 1945 года Братислава была уже свободна. С гитлеровцами бежали и ее жалкие министры. Со стен домов срывались таблички с недолго провисевшими в городе новыми названиями улиц. Словацкий народ, давно начавший в горах партизанскую войну, снова становился хозяином своей древней столицы.

Двигающиеся по правую сторону Дуная войска Красной Армии освободили и Петржалку. Петржалка, как и прежде, опять сделалась южной частью Братиславы. Но с левого берега на нее можно было только глядеть. Конечно, Дунай можно переплыть на пароходике или лодке. Однако уходя, немцы постарались увести с собой все суда. А лодка? Легко ли пересечь на лодке быстрый Дунай?! Тут требуется немало умения да и смелости.

Взорванный гитлеровцами, единственный здесь мост печально чернел исковерканными фермами в восточном краю, города. И можно было понять собиравшихся на набережной жителей Братиславы, которые с надеждой и нетерпением наблюдали за работой фронтовых саперов, начавших немедленно после освобождения города наводить мост. Горожане, чем только могли, стремились помочь саперам.

А потом по опробованному тяжелым транспортом мосту, сперва робко, а затем смелей и смелей, на противоположный берег Дуная пошли и пошли жители города, много лет лишь видевшие кудрявый бор по ту сторону реки. Сколько благодарных слов слышали тогда мы — офицеры и солдаты расквартированных здесь инженерных частей.

Прекрасный тенистый парк правобережья всегда был неотъемлемой частью Братиславы — местом отдыха жителей старого города. И в то же время многострадальной его землей. Во времена Австро-Венгерской империи принадлежала она венгерской стороне, впрочем, как и сама дышащая древней славянской культурой Братислава. По Версальскому договору правый берег стал территорией Чехословакии. Горожане вновь получили право на владение зеленой частью Братиславы, неотъемлемой от своей скромной столицы. Гитлер лишил город его парковой заречной части. Братиславцы утратили возможность дышать воздухом рощи и, отдыхая здесь по вечерам, любоваться панорамой древнего города.

Нетрудно было понять благодарность горожан словацкой столицы саперам в те весенние апрельские дни.

Фронт удалялся от Братиславы на запад, но нам, инженерным войскам, еще хватало дела.

А севернее, в Германии, уже был взят Берлин. Мощным артиллерийским салютом отозвалось это событие в нашем штабном «Телефункене». Советские солдаты в Берлине!.. Сбылось.

Поезд мчится меж гор. Скоро, скоро Братислава. Воспоминания о днях, проведенных в ней, волнами наплывают на меня.

После Первого мая, после приказа по войскам о взятии столицы фашистского рейха мы ждали вести об окончании войны. Ждали с нетерпением, на какое были только способны солдаты и командиры, проведшие на фронте по четыре года, пришедшие сюда, в незнакомую славянскую страну, от стен Сталинграда. Наступление наших войск было столь стремительным, что о городах и местечках, взятых нашим же фронтом, мы узнавали из приказов, переданных по радио Москвой. И от орудийных залпов родины сотрясался трофейный приемник.

Седьмого мая вечером — это я хорошо помню — возвращались мы в Братиславу противоположным берегом Дуная. Ездили в часть, расположенную по ту его сторону. Наша маленькая машина уже шла по городу, когда я заметил, что на улицах творится что-то необычное. Люди толпами стояли на перекрестках, размахивали руками, что-то кричали, обнимали друг друга, пели. Звонили колокола. На площади в центре Братиславы мы увидели людей, качавших советского офицера. Над толпой взлетал в воздух молоденький лейтенант. Свернули на улицу, где располагалась наша часть. Навстречу солдаты. Остановили машину.

— Товарищ капитан, товарищ капитан! Война кончилась. Слышали?

Я выскочил из машины.

— Откуда знаете?.. Кто объявил?

— Да как же!.. Вон колокола бьют, все цивильные навеселе.

Несколько словаков подошли к нам? Вид у них был радостный и возбужденный до крайности. Один держал бутылку вина.

— Нех жие Советский зваз!.. Войне конец!

— То правда, правда, пан капитан, вот.

Мне протянули побывавший уже в руках экстренный выпуск местной газеты.

Несмотря на слабые познания в словацком, я сумел разобрать информацию, набранную крупным шрифтом. Там было сказано, что под Гамбургом гитлеровский фельдмаршал Иодль подписал акт о капитуляции немецкой армии и что при этом присутствовал наш представитель — советский генерал такой-то.

Информация была плохо понятной. Уж очень странно. Почему под Гамбургом… Да и фамилия нашего генерала была незнакомой. Я вернул газету притихшим словакам. Солдатам сказал: