Аркадий Минчковский - В наши дни

Вы, может быть, слышали — в театре самые строгие ценители актерского мастерства — рабочие сцены? Если они не играют во время действия в домино в своей каморке, а, затихнув, стоят в кулисах и следят за тем, что делается на сцене, не сомневайтесь — актеры играют превосходно. Все, кто находился в цирке вечером, когда в программе участвовала Мария, не упускал возможности взглянуть на ее работу.

Что там говорить! Это была артистка — богиня на трапеции. Ее полет был каким-то неповторимым танцем в воздухе. Ну, сравнимым, что ли, разве лишь с соло для скрипки… Наблюдал я, как заглядывались на нее художники. Поэты сочиняли про нее стихи. Еще бы!..

Но такой она была только в час представления. Увидели бы ее на улице — пожалуй, прошли мимо, не обратив внимания. Во всяком случае, встречались девушки куда эффектнее.

Мой собеседник снова замолчал. Я не торопил его, ждал. И он заговорил:

— Когда она уже славилась, наш цирк еще не вышел на мировую арену. Со своим багажом мы блуждали от Минска до Владивостока, и не помышляя поглядеть в Париже на Елисейские поля или побродить по Пиккадилли в Лондоне. Те, кто по вечерам на ярко освещенном манеже казался публике небожителем, проводили свободное от репетиций время в тесных комнатенках. Тут тебе и гримерная, и жилье. Бегали с чайником за кипятком к титану и спали иногда на своих ящиках с реквизитом. Теперешняя молодежь, привыкшая к гостиницам и разным там душам, и понятия не имеет, как жили те, про кого нынче красиво пишут в книгах.

Мы все любили Марию. Кто бы и где ни съехались на программу, она среди других бывала равной. Попади к нам в общежитие посторонний, ни за что бы не догадался, что перед ним женщина, которая вечером покорит всякого, кто ее увидит. Идет себе с кастрюлькой по коридору или чистит на лестнице пиджак мужа.

Да, да, — продолжал он, — такой она была. А теперь слушайте самое удивительное.

Знаете — весь секрет успеха Марии под куполом начинался вовсе не с нее. Нет, понятно, она была прекрасна. Но никто и никогда ничего этого не увидел бы, если бы… Если бы не Серж Дональдо. Вы о нем, возможно, и не слыхивали. Он ушел с афиш давно, а известность в цирке не длится долго. Самого Сержа сейчас помним только мы, кто начинал с ним рядом, да, может быть, немногие из зрителей, кому за пятьдесят.

Личностью в нашем деле он был заметной. Не просто хороший акробат и гимнаст. Он, понимаете… как бы это получше пояснить?.. Встречаются такие профессора — открыватели музыкальных талантов там, где другие, не распознав их, проходят мимо. Пролетает несколько лет, смотришь, и уже гремит новая знаменитость. А кто предугадал? Так вот, Серж Дональдо был именно таким выискивателем талантов, только талантов для цирка. Никому еще не виделось, а Серж примечал и бил без промаха. И был он не только открывателем тех, кто потом вызывал восторги, но и сам создавал их, подобно умелому скульптору, который вырубает из мрамора статую.

Нет, он не был известным цирковым режиссером, — покачал головой Егор Янович. — Мы их раньше вообще не знали. Только акробат и гимнаст. Но тут, я вам доложу, сидел в нем особый, можно сказать, профессорский гений.

Сережа Донатов — так звали его. В те годы мы под своими фамилиями выступали редко, все мы назывались разными Польди, Зеро, Чалнджерами. Был и Жан де Колон. Считалось — публика хочет смотреть только иностранное. Глянешь на афишу — ни одного русского имени. Так водилось у нас и между собой. Окликали друг друга Джонами, Максами, Мишелями… Привыкли. Забывали, как и назывались по-настоящему.

Акробат Серж Дональдо в разные годы выступал с разными партнершами, и всегда это были преотличные гимнастки. Грациозные, легкие, изящные. Любо посмотреть. А делал такими их он, Дональдо. Выглядывал какую-нибудь на физкультурных соревнованиях, увлекал приманкой славы и зрительского поклонения и превращал в своих акробатических партнерш. Но каких! Настоящих артисток. Хватка у него была завидная. Из кого выйдет толк, он чувствовал прямо-таки, можно сказать, инстинктом. Ни разу, кажется, ни в одной не ошибся. И все в один голос: «Ах, какая прекрасная девушка!.. И где только он их находит?» Тогда Дональдо все знали как партерных гимнастов. Сменялись партнерши, имена их позабывались, но номер «Дональдо — акробатический дуэт» цены не терял. Каждый из директоров цирка, кто хотел составить программу получше, старался заполучить эту пару себе.

Вам ведь известно, раньше считалось — настоящий артист в цирке получается только из тех, кто на арене с малых лет. Все мы, кто постарше, еще с пеленок видели перед глазами брезентовый потолок, когда матери клали нас на барьер шапито, пока рядом на манеже репетировали свои трюки. Но Серж этот закон опровергал. Его девчонки постигали механику акробатики и в шестнадцать, и в семнадцать лет, а то и постарше. Бывало, даже искушенные люди не верили, что с новой партнершей он работает всего-то ничего и что еще недавно она вообще не ведала, что такое флик-фляк или купе.

Как он того достигал? Трудно понять. Знали одно — своих воспитанниц Серж никогда не ругал, как у нас частенько водится. Не кричал на них и при неудачах из себя не выходил. А вот нас, когда учили, известно, и бивали. Знаете, как раньше приучали мальчиков безошибочно делать стойку на руках? Тот, кто их готовил, клал рядом с собой борону зубьями вверх. Попробуй упади!.. А уж затрещины!.. Про то нечего и рассказывать. Считалось — иначе нельзя. Без того не будет толку. Нет, Серж с ученицами поступал иначе.

Мне не раз приходилось видеть его репетиции. Трюк не выходил. Он повторял его с партнершей, наверное, уже в сотый раз. Девушка — взглянуть — на полном издыхании. Майка от пота мокрая. На барьере лежит полотенце, и девица только и делает, что подходит и вытирает лицо и шею. Думаешь, и сил у нее больше нет. А Серж соблюдает спокойствие. Выдержит две-три минуты и снова: «А ну, давай попробуем еще раз, детка… Ты соберись, соберись…» Ласков так, будто мать уговаривает слабое дитя. И понимаете, эта самая девчушка, уж, видно, через силу, а и в самом деле соберется, спружинится всем телом и, верите, сделает. Получится трюк, который еще полчаса назад, казалось, ей никогда не осилить.

Тут уж он прекращает репетицию или объявляет перерыв. Улыбнется, обнимет за плечи и скажет: «Ну вот, уже лучше… Теперь отдохни…» И опять же заботливо, как с малым. Пустяк вроде бы… Кто не знает — лаской можно добиться многого. Но нет, у других ничего подобного не выходило. Пробовали подражать Дональдо, а не получалось.

Кем ему приходились его молодые партнерши, в то не вникали. Жены, не жены? Откуда было знать. До войны ведь порядки были попроще. Сходились и расходились без судов. Свадеб и прочего, что теперь в большой моде, не устраивали. Живут вместе — муж и жена. Разъехались — чужие. Однако скандалов в жизни Сергея не помнится. Партнерши выходили замуж. Кто продолжал выступать с кем-то другим, кто оставлял акробатику навсегда. Позже поди уже с трудом верили в свое цирковое прошлое. Они ведь, девушки, были намного моложе Дональдо, ну и расставались с ним без особых горестей.