Антон Горшков - Молодость [Литературно-художественный сборник]

Липшиц ( прерывая ) — Речкин?

Шпак— Ага, он! Самый лучший почти каждую неделю пьянствует.

Жданько— Выгнать!

Кузя— Ты слушай.

Шпак— Это не спасение. Все пробовали. Ничего не помотает. Выгони — в цехе дело застопорится.

Жданько— Тю… Из-за одного?

Шпак— Что ты тюкаешь? В том-то и дело, что и один много значит. Другого калильщика уже полгода ищут, и все нету.

Липшиц— На бирже нет?

Шпак— Кто-б тогда голову морочил? Нету! Даже окружной город запрашивали. Ты шутишь, сейчас строительство какое! Люди нарасхват, а насчет квалифицированных, так и говорить нечего.

Санька— А убеждать Речкина пробовали? Ну говорить и тому подобное?

Шпак— Что-ж, слушает. Краснеет даже, соглашается, а потом опять по банке.

Жданько— От така кака!

Кузя— Товарищи, сейчас перед нами очень острый и очень глубокий вопрос. С одной стороны погибает, разрушается человек, молодой, способный, товарищ Речкин; с другой стороны — мы видим, какой конкретный вред приходится от этого переносить социалистическому строительству и соцсоревнованию. Мы, как комсомол, не должны отдать врагу ни одного нужного, полезного человека.

Санька— Ты, Кузя, говорить навострился. Хоть запутанно и длинновато, а ничего. Насчет Речкина — да. Картина, хоть похоронный марш играй.

Липшиц(прося слова) — Разреши мне? ( Кузя утвердительно кивает ). Товарищи, секретарь перед нами поставил большой политический узел, и мы, как передовой авангард пролетарского молодняка, обязаны этот трудный узел развязать. Недаром говорится — молодыми зубами разгрызайте, распутывайте туго завязанные узлы науки и жизни. ( Приоткрывается дверь, и выглядывает Феня ).

Кузя( Фене ) — Вам что, гражданка?

Феня— Я извиняюсь, молодые люди! Я, как квартирная домохозяйка, хочу предложить вам чаю не желаете?

Кузя— Спасибо, гражданка, но мы чаю не хотим, не надо.

Феня ( Увидев Жданько, входит ) — Здравствуйте, товарищ Калачников! Разве не узнали? ( Все удивленно оглядываются — кто среди них «Калачников»? Жданько смущенно отвернулся ). Что это вы и здрасте отдать не хотите!

Кузя( строго посмотрев на Жданько ) — Гражданка, мы все вас очень просим, будьте добры, у нас заседание…

Феня— Какие вы, молодые люди, невежливые к дамам. Можем и уйтить, что-ж из этого. ( Уходит, напевая «Дорогой длинною» ).

Кузя( Жданько ) — Хорошо, нечего сказать, «товарищ Калачников»! ( Жданько вскакивает, намереваясь уйти. Кузя останавливает его ). Куда? Товарищ Жданько, призываю к дисциплине. Стой! Прошу не срывать. Садись. ( Жданько мнется ). Товарищ Жданько, ты думаешь, что ты делаешь? ( Жданько садится ). Заседание продолжается. Товарищ Липшиц!

Липшиц— Да, товарищи, мы на Речкина должны повлиять… но у меня, признаться, нет предложений, — дело трудное.

Шпак— Разрешите мне, товарищи. Я уже об это… говорил с Кузей. Он сначала возражал…

Кузя— По существу давай…

Шпак— Дело такое, товарищи, что я и сам долго сомневался, да и вообще того…

Санька— Ну что? Говори.

Шпак— Речкин, товарищи, от любви пьянствует. ( Жданько, Липшиц привскакивают ).

Липшиц— Как, как? от любви?

Жданько— От любви? Ой, дайте горячего леду! Не чуди, Шпак, брось.

Шпак— Честное слово, товарищи! Я сам себе не верил. Специально и с ним говорил и наблюдал.

Жданько— Чепуха. Никаких любвей нету на свете.

Липшиц— Товарищи, я ничего не понимаю: Речкин, водка, любовь… Что-то мещанством отдает. Не тратим ли мы зря времени?

Кузя— Тут дело глубже. Речкин отчаянно влюблен в одну девушку. Она же на него — ноль внимания. Из-за этого он не имеет покоя и, будем говорить, с горя пьет, что отражается на нашем производстве.

Жданько— Так значит, по-вашему выходит, что если Речкин умрет, так и завод и соревнование лопнут?

Кузя— До такой дурости мы еще не дошли. Даже если и мы все оторвемся, и то завод будет работать. Главная сила — коллектив, этого мы не забываем. Но тут у нас вопрос другой: правильно ли мы поступим, если обработаем Речкина так, как вам предложит Шпак? У меня, товарищи, на этот счет определенные опасения, что за это нас могут покрыть. Но, дорогие товарищи, тут нужно глубоко вдуматься и понять, что мы столкнулись с фактом, который требует мероприятий, выходящих за пределы известных норм. Может, мы на сегодня ошибаемся, может быть, мы близоруко подходим к факту и не умеем найти другого выхода, но пусть товарищи поверят искренности нашего желания…

Жданько— Ладно, верим.

Кузя— Нашего желания — всю нашу инициативу, всю нашу жизнь во всех ее проявлениях отдать делу пролетариата. Мы хотим все до мельчайшей мелочи заставить служить делу социалистической стройки.

Жданько— Ох, и как же я не люблю этих газетных слов! А кроме этого, по-моему, нам не стоит вмешиваться в эту историю. Я кулаки Речкина добре знаю.

Шпак— Товарищи, беру всю ответственность на себя. Я придумал способ, как мы эту самую любовь в упряжку возьмем. Сначала я уговорю Речкина, а может сам помогу ему написать Мане большое, хорошее письмо, а она — девка своя, наша. А потом сделаем вот что…

Кузя— Подожди, Шпак, закрой лучше дверь. Проведем закрытым порядком, чтобы посторонний кто не услышал. ( Шпак подходит к двери ).

Санька— Правильно! дело секретное.

Липшиц— Скорей там… интересно.

Жданько( Шпаку ) — Да закройте же, а то любопытных много, подслушать могут. Закрывай! ( Берутся за концы занавеса и задергивают ею ).

Занавес.

У обрыва. Вдали виден город. Справа и слева кустарники. Заходит солнце, потом поднимается луна.

Появляется Феня в легком светлом платье с букетом полевых цветов в руках.

Феня( мечтательно ) — Вот и вечер, вот и ночь скоро, а я все одна и одна. ( Подходит к обрыву и смотрит вниз ). Какой глубокий обрыв! Кинуться туды и погибло мое юное тело. ( Отходит назад ). Нет, нет! Страшно. Ф-ух, аж кружение головы! ( Садится ). А тянет прыгнуть, руки расставить, вроде как крылья, и лететь, лететь, как раненая птица. Бедная птица, бедная птичечка! ( Всхлипывает ). Никто не приласкает, не приголубят. Все стали грубыми, над нежными чувствами смеются, а я так хочу любви, так хочу ласки. ( Возбуждаясь ). Вот возьму и брошусь, возьму и умру, пускай подумают — отчего умерла и нежная женщина? Нежная, как этот цветочек. ( Подносит цветок к носу, нюхает его и с отвращением бросает прочь ). Фи, чорт-те чем воняет! ( Берет другой цветок и нюхает ). Этот тоже. ( Бросает ). При советской власти и цветов порядочных не растет. ( Швыряет букет в обрыв ). Ну и жизня! На каждом тебе шагу настроение испортют. Вот так и иди, помечтай. ( Прислушивается ). Кто-то идет. Он! Ну, ей-богу, он! И до чего-ж я его, подлеца, люблю! Кто-ж это с ним! Манька, накажи господь, Манька! Теперь понимаю, в чем дело. ( Суетится ). Куда бы спрятаться? Ах тыж, подлец, подлец! Женщина у него под боком, с чувствами к нему, а он чорт-те с кем воловодится. ( Прячется в кусты справа ).