Антон Горшков - Молодость [Литературно-художественный сборник]

Маня— Опять?

Речкин— Фуражку забыл. ( Подбирает фуражку и медлит ).

Маня( капризно ) — Ваня, но я же просила!

Речкин— Иду. Я иду. ( Радостно вскрикивает ) — Эх! ( Уходит ).

Маня подходит к обрыву и смотрит вниз, потом машет рукой. Издали голос Речкина: «Маня-я!».

Маня— Что, Ваня-а! ( Машет рукой, потом отходит ).

Шпак( крадучись ) — Ушел?

Маня— Ушел.

Шпак( выпрямившись, жмет Мане руку ) — Удачно, сверх ожидания удачно! От имени всех наших ребят — спасибо! ( Маня, сжимая руку Шпака, улыбается ). Теперь его у Бугая вырвать да на другую квартиру перевести…

Маня— Да, это верно. Бугай ничему хорошему не научит.

Шпак( смеясь ) — А парень ничего! Надимистый будет, его только растормошить хорошенько.

Маня— Сначала ничего был, а потом так руки сжал, что я даже испугалась… немного.

Шпак— Пугаться нечего. Охрана надежная.

Маня— Ты? Я бы этого не сказала. Он здоровый, как чорт. Я как-то об этом раньше и не подумала.

Шпак— А я говорю — надежная.

Маня— Да что там, брось!

Шпак— Вот чудачка! Ну, скажи, ну, примерно: «Ах, что вы делаете! Пустите!».

Маня— Так что?

Шпак— Скажи, да погромче.

Маня( смеясь, вскрикивает ) — Ах, что вы делаете! Пустите!

Из-за кустов поднимаются: Санька, Кузя, Жданько и Липшиц.

Маня( увидав их ) — Ах, вы черти! Фу, мне аж стыдно, вы все видели! ( Шпаку ) — Чего ты мне раньше не сказал? ( Идет к комсомольцам ).

Шпак— Зачем? Так лучше, свободней. Больше творческого размаху.

Жданько— Ох, и молодец же ты, Маня! Я чуть со смеху не подох.

Санька( Жданько ) — Какого чорта? Ты как грудной младенец, не понимаешь, что ли?

Липшиц— Пошли, ребята, на лодке кататься!

Голоса: «Пошли!» «Двинули!» «Давай, сюда спустимся». Уходят, поют. Песня удаляется. Из-за кустов, хромая, выходит Феня.

Феня— Ох, ох, пересидела! Ступнуть не могу — нога, как деревянная! (Останавливается и смотрит вслед ушедшим ). — Видали, а? облапошили как! И все он, тихоня эта, Шпак верховодит. Ну, погоди, сваха чортова, я тебе эту лавочку поломаю! Я тебе покажу, как нежную женщину в нервы бросать (идет, хромая), я тебе покажу… сатана, идол проклятый…

Занавес.

Комната Речкина в доме Репетуна. Окно, две двери, стол, стулья, кровать. Близится вечер.

Речкин, наклонясь над столом, чертит. Репетун в рубашке и со спущенными оплечьями подтяжек, заложив назад руки, ходит по комнате.

Репетун (усмехнувшись) — Ты говоришь, почему веселый я! От природы, дорогой. И мой отец такой был. Шутить любил — хлебом не корми. Один раз — и где он ее достал — шубу купил на паровозе ездить. Да не простую, а на собачьем меху. Воняла, страсть. А тут как раз рождество подходило. Поп по домам с молитвой ходил, и отец к нему, спьяну, пришился. Предупреждающим. И что ты, Ваня, думаешь, — собаки за ним стаями. Брешут, под ноги кидаются, за шубу хватают, прямо караул. Поп терпел, терпел и не выдержал: «Тарас Никифорович, да что это, говорит, за нами как собачья свадьба бегает, итти нет возможности. Гони ты их каменьями». Отец отвечает: «Как, батюшка, можно! А может они благословения добиваются, кто-же их разберет? Ведь, акромя гавканья, животная абсолютно бессловесная».

Речкин (смеется) — Вот это так заправил!

Голос жены Репетуна за дверью: «Алеша! Алексей Тарасыч! Так я пошла. Самовар наготовлен, только поджечь ».

Репетун— Очаровательно! А ты надолго? (Голос жены: «Как собрание — часов в одиннадцать»). Ну, валяй!

Речкин— И жена на собрание?

Репетун— А как же, и она человек, хоть и домашняя хозяйка. (Подходит к окну, раскрывает его и выглядывает, потом кланяется) . Здравствуй, здравствуй, красавица! Издалека? Ага, молодцом! (Кивает на Речкина). А мой новый квартирант дома занимается. Чем? Черчением чертежей.

Речкин (бросается к окну) — Кто там, кто?

Репетун (кивая головой) — Да, да, всего! До свиданья, бонжур! (Речкину): Замечательная девица! Щеки, как излом красной меди.

Речкин— А кто там, Алексей Тарасыч?

Репетун— Маня, фабзавучница наша, Дернова.

Речкин( смущаясь и краснея ) — А-а…

Репетун( лукаво ) — Чего это тебя в краску ударило?

Речкин— Что вы? Ничего подобного!

Репетун( хлопая Речкина по плечу ) — Ничего подробного и не знаю, а вижу, Ванюша, что сердечко текает. Соловей, соловей, пташечка — канареечка тех-те-ре-рех…

Речкин— Алексей Тарасович, вы, честное слово…

Репетун— Ничего, Ваня, одобряю. Да и она, стрекоза, что-то мимо нашего дома зачастила.

Речкин— Неужели правда?

Репетун— Самая настоящая, московская, подписная цена рубиль в месяц.

Речкин( радостно ) — Вы же и шутливый старичок, Алексей Тарасович!.

Репетун— Ишь ты! Ну, ладно. Черти, все до основания черти. Жеребенок! ( Уходит ).

Речкин бросается к окну, но никого не видит. Разочарованно отходит, почесывая затылок, потом, вновь оживляясь, становится коленями на стул, склоняется над чертежом.

Речкин( рассуждая вслух ) — Если мы подведем сюда-так… форсунки оставим с этой стороны. Получится… получится, ага… Свинцовые ванны станут в ряд. Пламя из-за перевала поднимется и окутает ванны. Выходит, выходит, красота! ( Зовет ): Алексей Тарасович, старичок! ( Входит пьяный Бугай ).

Бугай— Кто старый чорт, я тебя спрашиваю, кто старый чорт?

Речкин— Что вам здесь надо?

Бугай— Я тебя, молокосос, спрашиваю, кто старый чорт? Я или не я?

Речкин— Василий Антипович, вам здесь никто не давал права кричать.

Бугай— Замолчи, задрипанна. Цыть!

Речкин— Что значит «цыть»? Убирайтесь отсюда!

Бугай— Не петушись, хлопче. А то положу на ладоню и, как муху, хлоп! Отойди в сторону, не засти. Я с тобой еще поговорю… Поговорю. Ванька, водки хочешь — дам. Хоть ты и подлюка, а дам. Пей! ( Ставит водку на стол ).

Речкин— Я вам категорически: забирайте водку и уходите отсюда.

Бугай— Раньше так можно, вместе пили, а теперь нос дерешь!

Речкин— Я вам говорю, забирайте и уходите.

Бугай— Га? (Смеясь, разыгрывает Речкина. Садится). Шо такое? Не чую, шось биля уха, как комар, дз-з-з-з, а слов не разберу — дз-з-з-з, дз-з-з-з…