Георгий Шолохов-Синявский - Далекие огни

— Фу!.. Ну и крепкие, — с видом знатока замечает он. — Аж слезы потекли…

— Угу. Папиросы — что надо. Пятак 20 штук, — сплевывая, солидно соглашается Алеша.

— Ну, я пойду. — Володя вдруг встает со скамейки.

— Куда? Эх ты, друг… Небось, опять к рыжей своей?

— Не к рыжей… — слабо противится Володя и чувствуем как краска заливает его лицо.

— Смотри, — почему-то грозит Алеша. — Ты, экстерн, брось мастерову дочку. Сдобный сухарь, да твердый. Куда ты лезешь к ней со своими зубами? Об нее начальников сын зубы точит..

— Не смей так говорить! — вспыхивает Володя. — Зина — прекрасная девушка. Она лучше всех здесь на станции.

— Во-во… Эх ты, химик… Да она так закрутит тебя! Ты слушай-ка… — Алеша притягивает к себе товарища, сообщает таинственно: — Из-за нее в городе гимназист один, Сенька Беззубов, чуть не застрелился… Я слышал, отец говорил.

— Да что ты?! Почему? — вскрикивает Володя.

— Да потому… закрутила она его, засмеяла, а он и бахнул себе в голову… Хорошо, что пуля соскользнула… Они, брат, гимназистки, все такие. Фигли-мигли, круть-верть. А сама-то рыжая и конопатая, только и того, что глаза красивые… Вот Даша Золотова — это девочка…

Володя смущен, его затаенные чувства оскорблены.

— Насчет гимназиста — вранье, — запальчиво говорит он. — И гимназист этот — дурак. А Зина, она такая, как в книгах… Знаешь, каких в стихах описывают…

Алеша вдруг захохотал, взявшись за живот.

— В стихах?! Ну и чудак же ты… Ох-ха-ха! Эх ты, экстерн! Я тебе вот что скажу, — строго предостерег Алеша. — Стаська Чарвинский за Зинкой приударяет и, слыхал я, будет жениться на ней… — Алеша приглушил голос. — А Чарвинский богатющий, ты же знаешь. У него в банке денег — вагон… Два дома в Подгорске… А ты говоришь — о книгах да стихах… И выходит, — не Сенька Беззубов дурак, а ты… И смотри, чтобы мастер не оборвал тебе уши.

Володя подавлен неотвратимостью доказательств. Разве он сам не видел, как Станислав Чарвинский гуляет под руку с Зиной? И стоит ли после этого идти к ней? Зачем же она говорила о дружбе?

— Пойду я, — угрюмо говорит Володя, — домой пойду.

— Ты не серчай, — останавливает его Алеша. — Принесу-ка я гитару. Побренчим, а? А к Зинке не ходи. Ей замуж надо, а нам — в телеграфисты, ха-ха…

Володя молчит, склонив голову.

— Ладно, — говорит он немного погодя с тоскливым отчаянием. — Неси, Алешка, гитару…

— Вот это здорово, — радостно кричит Алеша. — Молодец, Волька!

Задумчиво шелестят в палисаднике тополи. Темнеет августовская прохладная ночь, высыпают звезды. Аспидно-синий небосвод изредка прочеркивают фосфорические голубоватые следы предосеннего звездопада. Тишина заливает станцию. Ее нарушают только лай собак и далекая, скраденная расстоянием, песня: это поют девчата в казачьей станице.

В пристанционном садике слышится девичий смех, бренчит гитара. Неверный тенорок Володи и грубоватый басок Алеши Антифеева вторят пискливым девичьим голосам, ведут мотив модного романса, любимого станционными телеграфистами и конторщиками:

Володя дурачится излишне громко и фальшиво выкрикивает последние слова. Девушки хохочут. Тут и дочь стрелочника Наташа, худая, болезненная девушка с птичьим носом, и Даша Золотова, и Лида Шрамкова — все почти подростки, только вчера покинувшие школьную скамью. Но нет здесь Зины Полуяновой, этой гордой, непохожей на других девушки. Она редко участвует в станционных сборищах.

Даша Золотова, дочь дежурного по станции, в прошлом году закончила железнодорожное училище. У нее пухлощекое розовое личико, маленькие, всегда смеющиеся глаза-щелочки, пухлые руки, пискливый голос. Она поминутно взвизгивает, беспричинно хохочет и кажется Володе нестерпимо глупой. Как непохожа она на Зину! К Даше у Володи двойственное отношение: грубовато-снисходительное, мальчишеское — и робкое, полное первого мужского любопытства.

Володя уже замечает и выпирающую из-под кофточки двумя бугорками грудь Даши, и упругую полноту ее маленькой ноги. В компании, в ребячьих шалостях с ней Володя смел и дерзок: ему ничего не стоит дернуть Дашу за косичку, огреть кулаком по упругой спине; но когда они остаются вдвоем и девушка выжидающе-насмешливо щурит глаза, Володей овладевает смущение и странное волнение.

Давно прошел вечерний пассажирский поезд, озарил на минуту огнями окон пустынный перрон, оставил запах нагретой стали, степной пыли, далеких и шумных городов. Затих за семафором железный грохот, словно ушел поезд в землю, — и опять тишина.

— Проводи меня, Волька, — шепчет, дергая Володю за рукав, Даша.

— Хорошо, Дашенька, я тебя провожу, — безразлично говорит Володя, а сам думает о Зине.

«Я должен рассказать ей обо всем. Алеша не прав. Милая, славная Зина, не может быть, чтобы ты лгала….»

— Воля, я чего ты такой скучный? — пискливо тянет Даша. — Какая муха тебя укусила?

— А вот эта… — щиплет Володя ее за руку чуть повыше локтя.

— Ай! — взвизгивает девушка. — Не щипайся! Как не стыдно! Вот я тебя тоже…

Володя и Даша ловят друг друга, потом останавливаются у деревянной калитки. Володя молчит, ждет, пока Даша уйдет…

«Скорей, скорей… Может быть, еще увижу ее. А вдруг она уже уехала? Ведь через два дня начинаются занятия», — мелькает тревожная мысль.

— Мне надо уходить. До свидания, Даша, — говорит Володя.

— А я не пущу. Не пущу… — Даша обвивает шею Володи мягкими руками, сама тянется к его лицу. — Глупый ты, Волька, — шепчет она. — Ты и целоваться еще не умеешь. Давай научу? Ну-ка…

Володя с силой отталкивает ее.

— Невежа! Грубиян! — плаксиво визжит Даша. — Дурак!

— Дура! — уже издали кричит Володя и почти бегом пускается вниз по тропинке…

Возле путевой казармы, у деревянной калитки, ведущей во двор дорожного мастера, — скамейка. Здесь часто сиживала Зина с книгой в руках. Сюда приходил вечерами Володя, у этой калитки были сказаны первые слова дружбы. Теперь скамейка пуста. Может быть, Зина сидела здесь недавно и ждала его.

Темные тополи глухо шумели над скамейкой. Володя присел, кляня себя за то, что поверил Алеше, поддался чувству оскорбленной ребячьей гордости, своей замкнутой обидчивости. Ведь только ей, Зине, он может по-настоящему рассказать о своем горе. Только она одна умеет серьезно слушать его и понимать.

Он уже начал придумывать, как вызвать девушку, но вдруг калитка скрипнула, и в ней показалась тонкая светлая фигурка.

— Кто здесь? — тихо спросила Зина.

Володя молча бросился к ней, обрадованно схватил за руки.

— Пусти, — сухо сказала девушка. — Мы меня испугал.