Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

— Только б пустили — сейчас же туда!

Виктор Дмитриевич знал, что Вадим говорит правду. Теперь друг стал бывать реже, — никогда не застает его дома. Какая умница Ася, что догадалась раздобыть три билета и предупредить Вадима! Надо не опоздать...

Он сел в автобус, доехал до Невского, не торопясь пошел к нотному магазину, и сразу же увидел вышедшего из буфета Аркадия Чернова. Быстро, будто за ним гнались, перешел на другую сторону проспекта: «Начнет еще приставать». Проскочив нотный магазин, он сбавил шаг уже только около забора, огораживающего строящуюся станцию метро на площади Восстания.

Неожиданно посыпал дождь.

«Это — ненадолго», — подумал он, глянув на небо, и решил переждать на Московском вокзале и заодно купить там в киоске свежие газеты.

Просмотрев газеты, он задумался, устало прикрыв глаза. И вдруг услышал, как какой-то мужчина, переходя от одной группы людей к другой, предлагает купить у него часы:

— Такой случай... позарез нужны деньги. Я готов отдать за полцены... Вы понимаете в часах? Посмотрите: морские, крышка на винту, прекрасный механизм.

Через несколько минут Виктор Дмитриевич услышал голос продавца уже за своей спиной:

— Вы не купите часы? Я в дороге. Остался без копейки...

Голос предлагавшего часы показался очень знакомым. Но сразу, не открывая еще глаз, никак невозможно было припомнить: чей же это голос — хрипловатый, монотонный.

Виктор Дмитриевич неохотно повернул голову, собираясь ответить, что не нуждается в часах, и — увидел Валентина Брыкина.

В этом худом человеке не было ничего похожего на того Брыкина, которого Виктор Дмитриевич вместе с Асей встретили на Невском вскоре после войны.

Куда девалась — словно исчезла вместе с роскошным костюмом — брыкинская спесь! Вид у Валентина был просительный, если не жалкий. Ноги обуты в грязные резиновые сапоги. Буро-коричневый, заношенный пиджак, с засаленными, лоснящимися бортами и рукавами, вытянутыми на локтях до округлости, болтался мешком. Лицо Брыкина было давно не брито. Редкие черные волосы, растущие лишь на самом выступе тупого подбородка и на мясистой верхней губе, усиливали общее впечатление неряшливости. Но Валентин ничуть не смущался своим видом. Узнав прежнего товарища, он громко выразил радость.

— Что случилось? Почему ты продаешь часы? — спросил Виктор Дмитриевич, готовый, несмотря на все свое нерасположение к Брыкину, помочь ему.

— Пойдем, — предложил Брыкин. — По дороге расскажу.

Дождь перестал. Быстро подсыхая, на площади дымился глянцевито-черный, теплый и влажный асфальт.

Не успели они отойти несколько шагов от вокзала, как Валентин, ухмыльнувшись, шепнул:

— Купец идет. Этот с деньгами. С рынка. Сейчас мы всучим ему —морские, на винту...

Брыкин подскочил к колхознику с мешком за плечами и стал предлагать:

— Покупай, чудак-человек, часы! Смотри — берешь в руки, имеешь вещь!

Колхозник ни словом не ответил на уговоры, а показал новенькие, видно недавно купленные в магазине часы «Салют».

— Сорвалось! — с досадой проговорил Брыкин и начал рассказывать Виктору Дмитриевичу о себе, перемежая свой рассказ сразу десятком вопросов:

— В Москве давно не был? Сколько стоит там спецзаказ? Это фирма часов... После войны,помнишь, я сначала работал по старой специальности, в магазине. А потом ушел. Почти ничего нельзя иметь теперь за прилавком. Чуть что... так и аркан на шею... Вот я и решил — заняться часами. Специальность часового мастера получил в армии, когда в авиации служил, прибористом... Езжу по городам, скупаю старый товар, собираю из всякого хлама часы. Циферблаты рисую сам. Посмотри. Чем не заводской? Дружок один делает корпуса...

— А почему ты не поступишь работать в часовую мастерскую? — поинтересовался Виктор Дмитриевич, перебивая Брыкина.

— В мастерскую? — переспросил Валентин, хихикая. — Отчего ж, в мастерскую можно пойти работать, хоть сегодня возьмут. Народ нужен... На хлеб и на супешник, конечно, будет, а на стопку — задумаешься... Ну а ты? А как насчет... выпиваешь?

— А кто не пьет? — привычно ответил Виктор Дмитриевич.

— Молодец, парень! Ты все скрипач? Видел как-то твою фамилию на афише... Ничего, не загордился... Ну идем, по стакану вина выпьем!

У Брыкина был такой обшарпанный вид, и кричал он так громко, что все оборачивались. Виктор Дмитриевич постеснялся бы раньше не только завернуть с ним в первую на пути пивную, но даже просто пройтись по улице. Но сейчас ему было все равно.

Он решил, что стоит зайти выпить по стакану вина — поднять настроение перед поездкой на открытие стадиона. И с горечью подумал:

«Ушел от Чернова, и не смог уйти от себя... Никуда не уйдешь от себя!»

Они направились к винному магазину. Рядом с окошечком пивного ларька со скучающим видом стоял кучерявый парень в серой куртке, по фасону напоминавшей жокейскую блузу, с пояском на пуговицах. Заметив Брыкина, он поманил его пальцем. Они подошли.

— Жёра, — представил Валентин черноволосого кучерявого парня. — А это — скрипач Новиков. Мой друг... Как дела, Жёра?

Нагловато взглянув на Виктора Дмитриевича черными, маслянистыми глазами, Жора без всякого смущения вытащил сразу из двух карманов двое часов и жестом жонглера подбросил их на ладонях.

— Не идет товар... Левка вчера приехал. Он сейчас на вокзале, пальто и сапоги носит... Вот он — король толкучки... — Он сощурил глаза, всмотрелся и указал пальцем по направлению вокзала. — Вот черт! Уже без пальто.

Пожилой мужчина в блестящих хромовых сапогах и полувоенной зеленой рубашке, подпоясанной узким кавказским ремешком с серебряными украшениями, быстро ступал по самому краю тротуара, выворачивая наружу носки кривоватых ног и так сильно наклонял вперед верхнюю часть тяжелого туловища, что казалось, он споткнулся и теперь, чтобы не упасть, стремительно бежит, стараясь сохранять равновесие.

Брыкин встретил его тем же вопросом, что и Жору:

— Как дела?.. Привет, Лева! Как съездилось в Молдавию?

Король толкучки вздохнул, распространяя вокруг себя запах водки, лука и крепкого табака. Вытер ладонью опухшее, бурачного цвета лицо, лоб, на котором будто впрессовались длинные черные морщины. Он вопросительно поглядел на Виктора Дмитриевича, покусывая губы. Брыкин перехватил его взгляд, успокоил:

— Свой человек. Толкуй.

— Пока приехал в Кишинев, в магазины понавезли патефонов больше, чем надо, — пожаловался Лева. — Еле-еле за настоящую цену отдал свои... Совсем погано дела идут. Сегодня с самого утра ничего не сделал. Сейчас вот только перепродал одно старое пальто. И то — пьяному.

— Дурак купил, — оскаливая вставные металлические зубы, небрежно заметил Жора.

— Дурак, — кисло согласился Лева. — В магазине сколько хочешь. Новенькие... Дай, Валет, закурить.