Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Высматривая, где бы пристроиться, чтобы не спеша выпить и подумать о дальнейшем, он увидел Брькина и Жору.

— Опохмеляемся? — понимающе произнес Брыкин, когда Виктор Дмитриевич подошел к ним и сел рядом.

А Жора передернул плечами и, щуря цыганские, угольные глаза, сорванным тенором пропел:

— Что ты бродишь, гармонь, одиноко?..

Выпив, Виктор Дмитриевич сказал:

— Как бы продать пальто?

Помолчав, Брыкин спросил:

— Подкладка не порвана?

— Нет, — стесненно ответил Виктор Дмитриевич. Он вновь испытывал унизительный стыд, будто собирался продавать не свое, а ворованное.

— Значит, окончательно подзашел? — сочувственно протянул Брыкин. — Забалдил? Выходиться не можешь? Поставлю тебе еще сто грамм. Хватит?

— Не надо, — глухо отозвался Виктор Дмитриевич и подумал: «Что я делаю? Продавать вещь с себя? Это же начало конца». Но тут же снова попросил продать пальто, высказав осторожное сомнение: — Сумеешь?

— Хочешь, я оторванные каблуки продам? — обиженно засмеялся Брыкин. — На каждую вещь есть покупатель. Даже на дырявый ночной горшок. Надо суметь найти своего покупателя. На барахолке только что черта в мешке не продают. — Он отхлебнул пива и деловито пояснил: — Так тебе и сменка потребуется. Ну, на смену надо же что-то на плечи... Хорошо, что ты сам не пошел загонять. У входа сразу же поймали бы барышники. Стоило предложить им, ободрали бы как липку. За копейки все заберут. Они ищут таких, вроде тебя... Ну-ка, дай посмотреть как следует.

Неохотно повинуясь, Виктор Дмитриевич встал. Брыкин повертел его кругом, как манекен, широко распахнул полы, осмотрел подкладку, убедился, что карманы, воротник и рукава не обиты, и посоветовался с Жорой:

— Как думаешь, пятьсот дадут?

Скривившись, Жора отрицательно затряс головой.

— Триста. Самое большое. Как по прейскуранту! — ошеломил он Виктора Дмитриевича. — Сколько тебе обошлось пальто? Тысячи три? Старый закон: сделать и купить — дорого, продать — дешево... Пальто ношеное. Продать надо с ходу.

Брыкин подмигнул Жоре, деятельно распорядился:

— Дай ему свою тужурку пока и добеги к Левке. Он там перехватил хороший костюм у усатого гвардейца на костылях и сейчас ходит с ним. Возьми для меня три рубля, купи ватник, и тащи сюда. А пальто оставишь у Левки. Потом заберу. Если за триста не продам, придется прогореть для старого друга. Надо выручать человека, раз уж так забурил он. Видишь, не поправиться ему.

— Ну что ты, в ватнике, — не согласился Виктор Дмитриевич.

Удивляясь его привередливости, Жора обнадеживающе проговорил:

— У ремесленников совсем новый достану. Последняя модель. С хлястиком на спине.

— Нет, нет. — Виктор Дмитриевич даже не представлял себе, как это в ватнике и шляпе пойдет по улице.

— Ладно, найди ему подходящий клифт! — вмешавшись, скомандовал Брыкин.

Отдав свою тужурку с меховым воротником, Жора надел пальто и исчез.

Вернулся он минут через тридцать, уже в другом, коричневом пальто, с оторванными карманами, расползающимися по швам рукавами и обвисающими лохмотьями драной подкладки.

— Двести двадцать рублей, — отчитался он, положив деньги на стол. — Восемьдесят отдал за сменку.

Виктор Дмитриевич возвратил Жоре его куртку, и с неумолимой ясностью осознал, что лишился своего пальто... В тот день, когда они получили от портного новое пальто, у Аси было такое счастливое лицо... А какое у нее будет лицо, когда он явится домой в этом рванье?..

— Отдайте мое пальто!

Жора притворно испугался его требовательного крика, а потом захохотал:

— Посмотрите на него! Человек с Марса. Не знает закона барахолки: что из рук выпустил, то ушло. В твоем пальто молодой трезвый блондин уже поехал хвастаться жене дешевой покупкой.

Оставалось надеть принесенную «сменку» и махнуть на все рукой. Теперь надо не только поправить голову, но и залить горе, забыться. Угадывая его желание, Брыкин взял со стола деньги, без очереди пробился к прилавку, быстро заказал водки и пива. Виктор Дмитриевич тотчас же выпил, но все еще продолжал теребить и разглядывать «сменку», которую принес ему друг.

— Разорвано везде.

— Где? Подкладка чуть-чуть? — наивным тоном удивился Брыкин. — Так ее и не видно будет, когда наденешь. Под рукавами и карманы? Плевое дело! Жора, возьми-ка у буфетчика иголку и нитки. Живо!

Сделав под козырек, Жора принес иголку и белые нитки. Крупными стежками и швами наружу, как зашивают мешки, Брыкин довольно ловко стянул расползшиеся рукава, прихватил карманы. Потом потребовал, чтобы Жора принес жалобную книгу, и предложил Виктору Дмитриевичу:

— Черкни благодарность буфетчику. За культурное обслуживание. Парень знакомый, хороший мужик! А я пока нитки на швах подкрашу чернилами. И будет все в норме... Подпишись там поавторитетнее — профессор консерватории. Думаешь, профессора не пьют? Во всем городе, знаю, один человек не пьет — Кутузов на памятнике у Казанского собора. Только потому, что обе руки заняты: в одной саблю держит, а в другой — жезл...

Разглядывая жалобную книгу, где были записаны лишь благодарности, Виктор Дмитриевич выпил еще. Уже не думалось ни о своей подлости, ни об Асе. Вся эта история с пальто показалась просто забавной.

Закончив окраску ниток, Брыкин заставил его надеть пальто. Жора оглядел и восхищенно заключил:

— В таком макинтоше и в международный вагон пустят. Маэстро, прошу! Второе купе. Вы куда? На гастроль в Париж?.. О, Париж, о, Париж... — Возвратив буфетчику иголку, нитки и книгу, он потребовал: — За обновку — приходится. Выпьем еще! За посвящение маэстро в барахолочные рыцари.

С несвойственной ему серьезностью он вдруг посмотрел на Виктора Дмитриевича и печально помотал головой.

— Дорожку узнал сюда — конец. Теперь... и без меча, и под щитом...

Виктор Дмитриевич подумал, что его синяя велюровая шляпа в сочетании с таким пальто выглядит смешно и дико.

— Давай меняться на твою кепку, — предложил он Жоре.

Жора примерил шляпу. Разглядывая себя в карманное зеркальце, он широко открыл рот, довольно улыбаясь и сверкая металлическими зубами. Чуть приподнял шляпу, изысканно поклонился:

— Пардон, я администратор маэстро Новикова. Прошу забронировать номер в отеле... Идет мне? Могу?

Брыкин одобрил примерку.

— Правильно, к коричневому пальто синяя шляпа не годится. Безвкусно. Стиля нет. Меняйся давай!

Но Жора не сразу согласился на обмен. Он еще поломался:

— А сколько доплатишь?

— Шляпа ведь очень дорогая, — робко возмутился Виктор Дмитриевич. — Ты должен доплатить.

— Мне меняться не надо, — засмеялся Жора. — Тебе надо. Ты и доплачивай. А не желаешь, ходи так. Смеши людей. По улицам ходила смешная крокодила... она, она — маэстро Новиков была. Да, да!