Георгий Шошмин - Возвращение в жизнь

Прасковья Степановна, вместе с подругой поглядывавшая на Асю и Виктора, не могла нахвалиться Марии Васильевне своим зятем:

— Очень хороший он человек. Лучшего и не желаю. Теперь можно и умирать спокойно. Асина жизнь устроена прочно...

За стеной громко ругались. Виктор Дмитриевич не переносил скандалов. Слыша сейчас крики в соседней квартире, он увел жену в другую комнату, протянул свернутую афишу предстоящего концерта:

— Вчера администратор торжественно вручил.

Ася развернула афишу и справа отыскала: «Второе отделение. Виктор Новиков (скрипка)».

Виктор иногда приносил домой афиши, но не задавался целью собирать их. Прятала их в платяном шкафу Ася, — будем стариками, говорила она, сядем как-нибудь вечером и переберем всю свою жизнь день за днем.

Искусство было для Виктора Дмитриевича бесконечной, до седьмого пота работой, и он не терпел хвастовства, не развешивал на стенах, как делают в некоторых артистических домах, снимки с автографами знаменитостей. А у него были фотографии больших музыкантов с теплыми и лестными надписями, в которых чаще всего встречались слова: надеемся, ждем, верим... И Ася знала, что это не только слова. От него действительно ожидали очень многого.

С первых же дней жизни с Асей Виктор Дмитриевич заботливо оберегал жену от горестей и обид. Поэтому сегодня он тяжело переживал, что заставил ее всю ночь волноваться.

Поспав немного, он предложил жене прогуляться по городу:

— Искупаю свою вину. Делаем все, что тебе захочется...

Они поехали на Невский: Асе нужно было сделать кое-какие покупки.

Дробной россыпью зениток перестукивались по крышам молотки кровельщиков. Возводились леса. Пахло известкой, смолистыми досками. На Мойке висел в два этажа яркий плакат: «Что ты сделал для восстановления Ленинграда?» В такой же серенькой книжечке, похожей на сберегательную, какая изображалась на плакате, у Аси уже было записано триста двадцать часов, отработанных на восстановление города.

Проходя мимо комиссионного магазина, Виктор Дмитриевич задержался, заметив в витрине футляр для скрипки, кожаный, в замшевом чехле с молнией. Ася взглянула на мужа и предложила:

— Давай одолжим денег, а потом обернемся как- нибудь. Тебе ведь очень хочется иметь этот футляр. Я вижу.

— Последнее дело — одалживать деньги, — воспротивился Виктор Дмитриевич. — Надо уметь обходиться тем, что имеешь...

Переходя Садовую, он почувствовал, как кто-то легонько хлопнул его по спине и подтолкнул вперед. Он быстро обернулся и увидел одноклассника по школе — Валентина Брыкина, которого не встречал с довоенного времени. На Валентине был модный серый костюм. Из тонконогого, вихрастого мальчишки Валентин превратился теперь в раздобревшего, самоуверенного мужчину.

Из разговора выяснилось, что после школы Брыкин никуда не пошел учиться, а устроился в торговую сеть и туда же вернулся из армии. Был сначала рядовым продавцом. Теперь заведует отделом в продовольственном магазине.

Когда они оказались неподалеку от его магазина, Брыкин попросил извинения и ненадолго отлучился:

— Я сегодня выходной. Надо зайти отдать кое-какие распоряжения...

Из магазина он вернулся с деньгами в руках, на ходу засовывая сотенные купюры во внутренний карман пиджака. Разговаривая, Брыкин увлек Виктора Дмитриевича и Асю в сторону ближайшего кафе, где на стене еще сохранилась — белым по голубому прямоугольнику — угрожающая надпись: «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна».

В другое время Виктор Дмитриевич не согласился бы ни с того ни с сего заходить в кафе. Но сегодня с утра он мучился головной болью. Сказывалось вчерашнее. И сейчас, пользуясь удобным предлогом, заманчиво было завернуть в кафе, чуть-чуть выпить для облегчения. Он впервые вдруг испытал желание опохмелиться.

В кафе Брыкин потребовал пирожных для Аси, водки для себя и приятеля. Он рассчитался с официанткой тем небрежным жестом, который легко усваивается людьми, привыкшими широко тратить деньги. Это больше всего не понравилось Асе.

Выпив, Виктор Дмитриевич болезненно поморщился. Ася недовольно спросила:

— Тебе не противно пить?

Виктор не ответил. А Брыкин подбадривающе усмехнулся:

— Ничего, сейчас ему зато станет легче. С похмелья всегда так...

Брыкин усиленно приглашал к себе в гости. Виктор Дмитриевич отказался. Ася с молчаливой признательностью, незаметно пожала ему руку. А когда Брыкин отошел, она попросила мужа:

— Никогда не встречайся с ним. Хорошо?..

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кроме специалистов, никто не видит, как начинает разрушаться крепкая скала. Разрушение почти всегда незаметно, и первая маленькая трещина не вызывает никаких опасений. И лишь много позднее, когда скала разрушилась, человек вспоминает — когда-то он действительно видел трещину, но тогда и подумать даже не мог, что с нее все и началось...

Сколько бы Ася ни пыталась потом найти причины всех несчастий, вторгшихся в семью, сколько бы ни отыскивала она день, с которого все началось, она всегда почему-то возвращалась именно к тому горько памятному дню, когда Виктор впервые не пришел домой ночевать, когда он встретился с Черновым и Брыкиным. С этого лета сорок шестого года Ася и повела счет своим бедам, хотя поначалу и казалось, что беспокоиться совсем нечего — Виктор не виделся с Брыкиным, увлеченно работал, был нежным и внимательным...

Все дни отпуска были для Аси как один солнечный, сияющий день. Только сейчас пришло к ней настоящее ощущение мира. Нет обстрелов, не надо больше тревожиться за мужа... Сонная тишина в тени пригородных рощ. Руки, глаза, губы Виктора, такие родные, родные... Он стал за это время ей еще ближе и дороже...

С утра Виктор Дмитриевич много занимался, готовился к концерту. По вечерам он допоздна писал, сидя за пианино, на котором прежде играл Асин отец. Ася, устроившись на диване, читала, а иногда просто, отложив книгу, смотрела на мужа. Ей доставляло наслаждение видеть его за работой, всматриваться в его напряженное, озабоченное лицо. Перед сном они часто выходили к Невке — побродить в летних сумерках...

В концерте Виктор Дмитриевич выступил с большим успехом. Ася услышала много хороших слов о муже. Нерастраченные силы. Смелость, самостоятельность в трактовке. Придирчивый к себе исполнитель, не ищущий внешней эффектности в игре. Блестящая отделка сложных технических кусков...

Ася и Виктор были полны радостью успеха.

Домой они возвращались пешком, долго стояли на мостике перед решеткой Фельтена, за которой белыми видениями просвечивали фигуры статуй в Летнем саду. Зыбкий блеск реки, шпили, мягкий свет уже рождающегося нового дня — все это увеличивало радость, волновало...