Георгий Марчик - Субботним вечером в кругу друзей

О, кожаную куртку! По приезде я тотчас позвонил директору фабрики, назвался, и он охотно назначил мне встречу.

Едва я появился в приемной, как секретарь доложила обо мне, дверь кабинета широко распахнулась и на пороге показался его гостеприимный хозяин. Он встретил меня как почетного гостя: широко улыбался, глаза его светились неподдельной радостью.

Мы долго, сердечно трясли друг другу руки.

— Я очень рад, что вы нашли время посетить нас, — сказал директор. — Это для нас большая честь.

Я сказал, что я тоже очень рад познакомиться с ним и что не отниму у него много времени. Это просто визит вежливости.

— Прекрасно! — воскликнул директор. — Великолепно! Вы, столичные журналисты, не часто жалуете нас своей дружбой. О моем времени не беспокойтесь. Все мое время принадлежит вам. Будем сидеть сколько захочется. Итак, мой первый вопрос: как поживает ваш редактор?

Что ни говорите, а главное во вновь завязавшемся знакомстве очаровать человека, проявить к нему максимум внимания. Я так и понял этот вопрос и сказал, что редактор мой лучший друг, что он один из самых обаятельных и умнейших людей на свете. И ему будет очень приятно узнать, что в этом городе к нему проявляют атакой большой интерес.

— Я знаком со многими замечательными людьми, — с гордостью сказал директор. — Я не могу успокоиться, если узнаю, что кто-то приехал к нам в город и не зашел ко мне. Так что вы не исключение. У меня есть договоренность с администрацией гостиницы — я всегда в курсе, кто у нас гостит. Вот и о вашем приезде я узнал сразу же, еще до вашего звонка. — Директор с нежностью смотрел на меня.

— Спасибо, — растроганно сказал я и поклонился. — Право, я не стою такого внимания.

В этот момент открылась дверь кабинета и очаровательная секретарша внесла на подносе кофе.

— Ваш редактор редкий души человек, — сказал директор. — Общаться с ним было одно удовольствие. Он тоже был здесь и сидел на этом вот самом месте.

Признаться, я был немного смущен.

— Давно это было?

— Да, уже порядочно, — вздохнул директор. — Какой это был замечательный человек. Остряк, весельчак, душа компании.

— Подождите, — испугался я. — Разве с ним что-нибудь случилось, пока я в командировке? Уму непостижимо…

— О нет-нет! Не беспокойтесь! — широким жестом остановил меня директор. — С ним все в порядке. Я был знаком с вашим прежним редактором. Это был большой, широкой души человек. Сколько он сделал за свою жизнь! Фронтовик, ветеран. Его знали и любили многие. В нем была искра божья, талант руководителя. А начал он простым избачом. Вот так.

Понемногу я пришел в себя.

— Старик любил меня, — продолжал мой собеседник. — Не раз советовался со мной. Я платил ему тем же. А какой был скромница — никогда ни о чем не попросит. У меня немало друзей среди столичных журналистов. Вы знакомы с Александром Петровым?

— Нет, — честно признался я, хотя меня так и подмывало сказать: «Знаком». — Но фамилию его знаю. Крупный, талантливый международник.

— Да-да, — так и расцвел директор. — Мне очень приятно, что вы так высоко цените моего близкого друга. Какой это человечище, какой журналист! За свои работы он удостоен нескольких премий, в том числе премии имени Воровского. Он начал свой трудовой путь корректором районной газеты и вырос до обозревателя крупнейшего агентства. Александр добровольцем ушел на фронт и геройски сражался с врагом. Его подвиги высоко оценила Родина. Он награжден несколькими орденами и медалями. А как он был чуток и добр с друзьями! Как внимателен к их любой, даже мелкой, просьбе! Но о себе думал в последнюю очередь. Никогда ни о чем не попросит. У него был ум мыслителя и сердце поэта. Такие люди оставляют заметный след на земле. Когда они уходят из жизни — это тяжелая утрата не только для родных и близких, но и для всех.

— Да, — согласился я. — Абсолютно согласен с вами.

— Такие люди — золотой фонд нашего общества, наша гордость и слава, — с пафосом продолжал директор. — Выпейте, пожалуйста, еще чашечку кофе. Он заварен по моему рецепту. — Директор налил мне в чашку кофе.

Мы пили кофе, разговаривали, а я все никак не мог подступиться к теме о кожаной куртке. Надо было выбрать удобный момент, но пока инициатива была полностью в руках директора. Я едва не спросил, а жив ли этот самый обозреватель Петров, но почему-то постеснялся. Это было бы не слишком тактично. И я промолчал и снова упустил момент попросить о куртке.

Директор со скромной гордостью сказал, что он знаком с еще одним хорошим журналистом — заместителем главного редактора большой газеты — Комельковым. Я даже почтительно привстал со своего места, когда он назвал его.

— Какой талантище! — восторгался директор. — Какой блестящий мастер слова! Он был рядовым журналистом в областном городе — его заметили и забрали в Москву. И правильно — талант. Талант везде пробьет себе дорогу. Даже если его закопать в землю, а сверху поставить асфальтовый каток, он все равно, как трава, вылезет наружу. Комелькова отличала гибкость и широта взглядов, принципиальность, умение работать с людьми. Он стал крупным организатором газетного дела. Мог стать еще крупнее. Но все равно, того, что он успел сделать, хватило бы на две жизни. А какая широта души, кристальная честность, бескорыстие…

— А он, а он… — залепетал я, не смея произнести страшного слова. Фамилию Комелькова я слышал, но что с ним стряслось, как сложилась, то есть закончилась, его карьера, не знал и не ведал. Ведь журналистов много, за всеми не уследишь.

— Увы, — с горечью подтвердил директор. — Что поделаешь? Он был моим лучшим другом. Я бывал у него дома всякий раз, когда приезжал в столицу. Мы, бывало, засиживались до утра. Он любил делиться со мной своими творческими планами. А вы, часом, не знакомы с Петрухиным?

Я напряг свою память.

— Нет, не знаком, — честно признался я, чувствуя, что упускаю последнюю возможность завести разговор о кожаной куртке.

— О, вы много потеряли! — воскликнул директор. Это мой самый любимый очеркист. Он как никто умеет несколькими штрихами создать живой образ человека. А какой скромный был человек! Тоже никогда ни о чем не попросит. Мы с ним тоже близкие приятели. Сколько вместе выпили кофе и ха-ха-ха-ха — коньячку… Коля всегда мне первому читал свои очерки. Он был разведчиком на фронте, после войны учительствовал. А журналистом стал случайно. Послал на конкурс очерк — его напечатали. Стоило только начать… Увы, трагическая случайность…

— Что, и он?! И его… — так и ахнул я. — Как вам не везет! Потерять столько друзей…

— Да, — грустно улыбнулся директор. — Первыми уходят лучшие люди. Что поделаешь? А вы, случайно, не знаете специального корреспондента Запузырина?