Василий Лебедев - Посреди России

— Ну что, Бушмин?

— Вы говорите — квартира, а ведь он дом у Строковой покупает!

— Дом? — председатель почесал бровь. — Ну что же… Это тоже дело с признаком оседлости. Купить, Бушмин, не пропить! — И уже к Генке: — Вы смотрели дом?

— Идем сейчас.

— Так, так… А сколько она просит, не знаете?

— Еще не говорила, — ответил Мишка. — А так слухи идут, что тысячи две с половиной хочет.

Генка весь внутренне подобрался, услышав эту сумму.

— Колхоз купил бы у нее тысячи за полторы, — между прочим сказал председатель и опять к Генке: — Вы не передавайте лишнего. Хорошо осмотрите дом. Она в прошлом году покупала в колхозе тес, чтобы обшить дом, и сама говорила, что со стороны огорода, с севера, стена у нее совсем подгнила. Вы снизу смотрите и не торопитесь.

— Ладно, — сказал Генка, и это прозвучало, как «спасибо».

Председатель понял его и с улыбкой подал руку на прощанье:

— Счастливо вам, в добрый час! Устраивайтесь с жильем и приходите. Мы быстро выполним формальности — и на работу.

— До свиданья, — сказал Генка.

— До свиданья, Сергей Матвеич! Так завтра ехать?

— В самом обязательном порядке! — строго сказал председатель и погрозил пальцем: — Сегодня много не перебирать!

— Ни-ни!..

— Видал, какой хитрющий, гад! Вот уж Водяной и есть Водяной! — весело говорил Мишка, когда отошли от правления. — И где только таких штампуют! А ты не зевай — бери «восьмидесятку», это сила! Правда, на нем и норма больше, но и замолотить на нем можно, понял?

— Не учи! Да и не беги ты так!

— Надо бежать: не закрылся бы магазин. Зайдем возьмем, а потом уже к Строковой, не торопясь.

Из магазина вышли с набитыми карманами и направились на Деревянную улицу. По пути Мишка дважды спрашивал встречных, дома ли Строкова, ему отвечали: была дома.

Строкова, как объяснил Мишка, родом не отсюда и жила здесь с послевоенных годов. Дом построил ее покойный муж, служивший на железной дороге. Теперь Строкова вышла на пенсию и собиралась уезжать к дочери в Ставропольский край. Там у них семья, тоже дом и хороший сад. Про сад Мишка говорил с уверенностью очевидца, хотя только один раз он пробовал у Строковой яблоки из посылки.

Дом оказался небольшим, но аккуратно сделанным, красивым, и стоял хоть и не на высоком, но все же на фундаменте, выложенном из кирпича, в разделку. От самой калитки к тесовому вырезному крыльцу шла кирпичная дорожка. По левую сторону от нее — кусты. Сухо. Красиво. Вокруг пахнет землей и травой. Окна в доме большие, светлые. Наличники тоже вырезные, беленые, а сам дом был просто, по-польски, обшит тесом и покрашен голубой краской. И хотя все же видно было, что дом не новый и легкий слой краски успел побледнеть, Генка все равно оробел. Ему не хотелось заходить в него и разыгрывать бесполезную роль покупателя. Зато Мишка, которому Генка так и не успел толком объяснить, что он без денег, что дом в Зарубине не продан и неизвестно, когда еще продастся, — Мишка весь горел ожиданием счастливой сделки.

— Ты попридирчивее, — наставлял он Генку, уже держась за скобку дома. — Попридирчивее с ней, понял?

Хозяйка не удивилась и не обрадовалась, а отнеслась очень спокойно к приходу покупателей, очевидно, они были здесь не первые.

— Смотрите, — сказала она, разведя вокруг руками, и присела в сторонку на табурет, словно дом уже был не ее.

Генка с Мишкой обошли в доме все комнаты — их оказалось три, — осмотрели кухню. Потом опять вернулись в большую, где оставалась хозяйка, и попрыгали на полу, но балки оказались надежными, они не прогибались и не дрожали.

— Та-ак… Ну, а как стены? — спросил Мишка, незаметно подмигивая приятелю.

— Что стены? Стены как стены, не новые, конечно…

— Можно посмотреть?

— Смотрите.

Мишка первым вышел в коридор, постучал там по обнаженным бревнам. Звук был костяной, гниль нигде не заглушала его.

Когда вышли вместе с хозяйкой на улицу, чтобы посмотреть надворные постройки, Мишка опять спросил ее:

— А сколько просишь?

— Две с половиной.

— А не дорого?

— Это пусть скажет покупатель, а ты тут при чем?

Генка посопел, стесняясь всей этой комедии, но вспомнил совет председателя и, чтобы не показаться совсем не заинтересованным в деле, спросил:

— Надо бы взглянуть на бревна под обшивкой, можно?

Хозяйка сразу поджала губы, с опаской взглянула на Генку — понимающий, не то что этот шалопут — и пожала плечами.

— Да чего там рвать обшивку зря! Я и так скажу: снизу два бревна подпорчены, а остальное все хорошо. Вот! — она даже слегка поклонилась, будто покаялась.

— Ну ладно, — промолвил Генка и подумал: «Не врет». — Я еще подумаю. До свиданья!

Он пошел к выходу. За ним посеменил Мишка. За калиткой они услышали:

— Я ведь и сбавлю, если что…

«Зачем это? Зачем?» — думал Генка.

Он так торопливо уходил от этого дома, как будто совершил там что-то нехорошее. Настроение волнующего и радостного ожидания, с которым он ехал в этот колхоз к Бушмину, стремительно падало. Работа на тракторе оттягивалась на неопределенный срок, а именно на этой работе он хотел показать себя на новом месте, да и сама пересдача на права, особенно теория, не нравилась практику Генке. Надежды на жилье не было, не с чего было начинать тут жизнь, даже если и снимать у кого-то угол. Но при мысли об угле возникли представления о бараке, и это одно уже вызывало отвращение. Все сводилось к тому, чтобы достать для начала деньги и снимать приличную комнату, где он был бы независим и спокоен. Но для этого надо было продать свой дом, хоть за полцены.

«Если бы хоть сколько-нибудь получить за дом!» — точила его неотвязная мысль.

Когда они поравнялись с магазином, Генка предложил зайти снова и решил купить водки «от себя». Продавщица сощурила подведенные глаза, спросила игриво у нового человека:

— Значит, мало одной было?

— Маловато, — ухмыльнулся Генка и, как ему показалось, заметил в ее улыбке какой-то немалый смысл.

Расплачиваясь, он достал не пятерку, как хотел сначала, решив не показывать всех денег Бушмину, а вынул Тонькины двадцать пять и небрежно бросил их на прилавок. Это понравилось ему самому. Он даже сделал шаг от прилавка, будто забыл про сдачу, увлекаясь своей игрой, но Мишка не зевал и раньше продавщицы крикнул:

— А сдачу? — сгреб деньги, сунул приятелю в руку. — Вот что значит — не знает счету деньгам! — многозначительно сказал он продавщице и подмигнул ей при этом. — Ты, Машка, дурой останешься, если такого жениха прозеваешь.

— У этого жениха небось семеро по лавкам, — услышал Генка уже в растворе двери. Он оглянулся и увидел Мишку. Тот остановился на пороге, сунул голову в магазин и покрутил пальцем у виска.

— О! Поняла? Если прозеваешь…