Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле
- Название:Октябрьские зарницы. Девичье поле
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1968
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Шурыгин - Октябрьские зарницы. Девичье поле краткое содержание
«Октябрьские зарницы» — это правдивая, волнующая история о том, как крестьяне глухого лесного края вместе с первыми сельскими большевиками боролись за свою родную Советскую власть.
Действие повести «Девичье поле» происходит летом 1918 года в Москве на съезде-курсах учителей-интернационалистов.
Октябрьские зарницы. Девичье поле - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Северьянов быстро сел на указанное ему место и, забыв поблагодарить девушку, поспешил занять фуражкой место для Ипатова.
Девушка тряхнула головой, отбросив волосы со лба, и пошла дальше.
«Недурно сложена эта Таня», — мелькнуло в голове Северьянова, но тут же он забыл о ней. Его внимание привлек сидевший против него пожилой учитель с румяными щеками на загорелом лице, стриженный под бобрик, с тщательно выбритым подбородком и густыми свислыми шевченковскими усами. Это был Ветлицкий, который, как говорил Ипатов, круто поворачивал оглобли кадетским лидерам.
— Правда, — объяснял он своим соседям, — это не догма, правда есть искреннее, открытое и честное отношение к миру. Любовь к такой правде мы и должны воспитывать у наших ребят-школьников.
— Почему нам дети нравятся? — перебил Ветлицкого Овсов.
— Потому, что они искренни, — не задумываясь, ответил Ветлицкий.
— Тогда почему же мы взрослого искреннего человека считаем дураком?
— Я, например, никогда не считал и не считаю такого человека дураком! — строго и громко возразил Ветлицкий. — И, судя по лицам наших с вами соседей, вы остались в одиночестве со своей парадоксальной теорией самовлюбленных умников.
— Все можно оспаривать! — выкрикнул с иронической хрипотцой уже сидевший в столовой Барсуков. — Все! Даже самого себя, даже то, что ты, Овсов, существуешь на белом свете.
Танина рука с маленькой, почти детской ладонью положила перед Северьяновым огромный ломоть ржаного свежего хлеба.
— Спасибо, Таня! — вырвалось у Северьянова как-то само собой.
Девушка посмотрела на него застенчивым, но внимательным и даже откровенно заинтересованным взглядом и так пристально, будто из глаз, спокойных и задумчивых, на Северьянова глянула совесть.
— Если не хватит, — сказала она с улыбкой, — я еще вам принесу.
— Что вы, что вы! Я и этого не съем.
— Съедите: ведь вы в Москве на голодном пайке почти два месяца жили.
— Тащи ему, Таня, еще полбуханки! — выкрикнул Овсов. — Все съест за милую душу.
— По себе судите, — с живостью возразила девушка.
— Ишь ты, языкастая! — пробормотал Овсов и смолк, что с ним бывало очень редко.
Девушка отвела рукой свои льняные волосы от заалевших щек. Тряхнула головой и пошла дальше, осторожно неся перед собой поднос.
— Ты уже познакомился с ней? — шепнул Ипатов, садясь рядом, Северьянову. — Вот, брат, какая она, наша Таня Глуховская. Надо вырвать ее из рук вусовцев.
И хоть Северьянов больше всего на свете боялся казаться навязчивым, ему вдруг захотелось еще раз взглянуть на Таню, но так, чтобы она этого не заметила. Он окинул быстрым взглядом зал. В пестрой толпе завтракавших ему попадались на глаза только веселые лица учителей и учительниц, старых и молодых.
— Что это, Северьянов, — крикнул нагло Овсов, — на тебя сегодня Зинаида окрысилась?
— У нее спроси! — нахмурил брови Северьянов.
— А на эту девку глаза не пяль! Тут у нее, брат, уже есть надежный сторож.
Северьянов молча отломил кусочек хлеба от ломтя и вдруг в проходе заметил Борисова, необыкновенно встревоженного, с красным лицом.
— Я весь город обегал, искал тебя, — объявил тот, усаживаясь рядом с Ипатовым. — Спасибо, Гаевская помогла, сказала, что встретилась с тобой на Солдатской улице и что ты шел по направлению к столовой… Как ты без талона получил хлеб?
Северьянов пожал плечами. Овсов толкнул локтем в бок соседа и прогремел на всю столовую:
— Это ж наш Степан, сокол быстрокрылый, а не кто-нибудь. Попробуй-ка кто другой получи без талона!
Борисов наклонился к уху Северьянова:
— Твоя Гаевская кривляка, и нет в ней ничего оригинального.
Северьянов, обозленный словами Овсова, резко ответил:
— Она такая же моя, как и твоя. А что не оригинальна — согласен. Все кривляки друг на друга похожи.
Ветлицкий вскочил и протянул через стол свою худую, с тонкими шнурами вен руку Северьянову:
— Правильно, товарищ! Оригинальность — удел простых и честных людей.
Северьянов пожал хрустнувшую в его ладони костлявую ладонь Ветлицкого.
Глуховская осторожно поставила перед Северьяновым, Ипатовым и Борисовым крупный дымившийся картофель, облитый горячим жиром и посыпанный укропом.
Увидев перед собой два больших ломтя хлеба, Северьянов попытался возвратить один из них:
— Это лишний, Таня!
— Скушаете! — как и в первый раз, мягко возразила Глуховская.
Голос у нее сейчас был такой же ласковый, светлый и чистый, как и ее глаза. Северьянов не осмелился больше противоречить и лишь промолвил с вкрадчивой усмешкой:
— За ваше здоровье втроем как-нибудь осилим.
— Не как-нибудь, а как полагается! — ответила Северьянову Глуховская.
— Глуховская! — загремел почти на весь зал Овсов. — Все расскажу сегодня Демьянову.
Девушка заметно рассердилась, хотела что-то ответить, но сдержалась. Только глаза ее вдруг потемнели. Она посмотрела на Овсова с задумчивой строгостью. Но через мгновение на ее открытом лице снова покоилась печать миролюбия.
Гаврилов, или Гаврик, как его звали учителя-экстерны за хитро-придурковатое в разговоре выражение лица, до сих пор сидел молча и только следил за каждым движением Глуховской своими выпученными глазами.
— Гы-э! — услышали все вдруг его гнусавый голос. — Ежели бы Глуховскую нарядить в шелка, она ослепила бы всех нас, а не только одного Северьянова.
Ветлицкий стукнул своим маленьким сухожилым кулаком по столу:
— Блеск шелка, гражданин Гаврилов, не заменит того, что изнутри светится!
Гаврилов уперся неподвижными, холодными, со стеклянным блеском глазами в возбужденное лицо Ветлицкого.
— Гы-э! Сколько вам лет?
— Шестьдесят, — простодушно ответил тот.
— Шестьдесят! — продолжал гнусаво, каким-то подленьким фальцетом Гаврилов. — Гы-э! А лицо, что румяное яблочко. Скажите, вы когда-нибудь задумывались над тем, почему у вас такое несоответствие между вашим возрастом и внешним видом?
— Задумывался, — ответил резко Ветлицкий, — и пришел к убеждению, что… вы теперь вполне отличите колесо от лошади!
Сытый, теплый и добродушный смех не смутил Гаврилова. Ветлицкий нервно подбил рыжие шевченковские усы и с презрительной улыбкой положил ложку рядом со своей миской.
— Вы, видимо, гражданин Гаврилов, очень любите шутить, но не умеете вовремя перестать, а надо бы в ваши годы и этой простой вещи научиться, чтоб не прослыть хамом.
— Хватит, хлопцы, ругаться! — вмешался Овсов. — Товарищ Ветлицкий, продолжим-ка лучше наш разговор о том, за что нас здесь хлебом-солью кормят. Вы только что говорили, что в новой трудовой школе коровы — наглядное пособие для изучения зоологии.
— Говорил, — принимая от Глуховской жестяную кружку с горячим крепким чаем, ответил Ветлицкий. — И добавлю, что огород, сад и поле могут быть хорошей лабораторией для изучения ботаники.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: