Михаил Лев - Если бы не друзья мои...

С моими разведчиками я жил душа в душу, но с Ваней дружил больше, чем с другими. Правда, он любил выпить, нередко разрешал себе лишнее, но своей преданностью делу и бесстрашием все искупал.

Как только Чижик доложил, что Харкевич здесь, Цыганок стал неузнаваем, словно кто-то с него резко и неожиданно сдернул маску.

— Подождите, подождите, — он сполз с пенька на землю, — я сам все расскажу, а если вы мне не поверите, спросите потом у Харкевича…

— Давно пора, — прогудел комбриг.

Он сообщил нам то же самое, что и Харкевич, только немного больше знал и о большем догадывался.

— Сколько ты получал за свою службу? — спросил комбриг.

— Семьдесят пять марок. Они грозили убить моих родителей…

— А за мою голову тебе хоть крупную сумму посулили? Комиссар, говори с ним сам, я на него живого смотреть не могу. А тебе, товарищ, — он повернулся ко мне, — спасибо. Я бы предложил отдохнуть у нас, да сейчас не время. Спокойнее станет — приходи в гости, и мои разведчики найдут, чем похвалиться. Передавай привет Силичу.

Комбриг, как всегда, серьезный, немного даже сумрачный, дружески пожал мне руку.

Партизанские отряды покидали лес.

— Очень важно, чтобы ты со своей группой остался здесь, — сказал мне Силич.

Мы договорились о том, как будут встречаться наши связные, если во всех окружающих деревнях расположатся немцы. Поздно ночью мы расстались.

— Счастливо оставаться, — прощался с нами Леонид Петрович, комиссар.

— Счастливого пути, товарищи…

На рассвете я отправился к дяде Мише.

Стар и мал звали его дядей Мишей. Это был среднего роста, широкоплечий крестьянин лет около шестидесяти с большой красновато-рыжей бородой. Много было у нас друзей во всех деревнях, но вряд ли можно найти еще такого, как Михаил Орлов из Старого Спора, наш лучший агентурный разведчик и мой учитель, посвятивший меня в тайны лесной жизни.

Округу свою знал он так, что с завязанными глазами мог отыскать любую тропинку в лесу. Новое ли место для лагеря найти, опытного ли проводника подобрать — дядя Миша был нашим неизменным советчиком.

До войны Орлов был самым зажиточным колхозником в деревне. В колхозе он работал со своими четырьмя старшими детьми.

Лес близко, плотник он хороший, и выстроил себе дядя Миша не хату, а, прямо сказать, дворец, горделиво глядящий большими светлыми окнами на широкую деревенскую улицу. Был у него и большой фруктовый сад, обнесенный изгородью. Весной ветки цветущих яблонь усыпали двор белыми лепестками.

Когда немцы вошли в деревню, в его доме разместились штабные офицеры.

Во дворе в погребе скрывался в ту пору раненый советский лейтенант, и хозяин ни в чем не отказывал непрошеным гостям, только бы они сами никуда не лезли, никуда носа не совали.

— Ты хороший хозяин, — похвалил его штабной офицер, — назначаю тебя на должность старосты.

Как только немцы отбыли, дядя Миша принялся хозяйничать. Колхозный хлеб, который немцы приказали отвезти в город, он сразу же роздал крестьянам. Так же поступил он и с колхозным скотом. Лучшую часть сельскохозяйственных машин спрятал в надежных местах.

— Наши вернутся — все понадобится…

В соседнем селе гитлеровцы поставили часового для охраны амбара с зерном. Дядя Миша вместе с соседями ночью разоружил часового и широко распахнул ворота амбара — к утру в нем не осталось ни зернышка.

…Глубокой осенью, как только выпал первый снег, Орлов отправился на охоту. Ничто не ускользнет от внимания дяди Миши — ни звонкое пение желтогрудых синиц, ни резкое карканье ворон, ни то, что на снежном покрове, чуть розовом под бледным зимним солнцем, появились крошки коры — это белки здесь прыгали по деревьям.

В глубине леса он вдруг заметил следы человека. Больше часу шел он по этому следу. Бросить бы надо это дело, да вот что заинтересовало его: дорогу из Рудни в Костричи этот человек пересек пятясь, — по-видимому, кого-то остерегался. В двух местах, где неизвестный останавливался, было по следам видно, что он имел при себе какой-то ящик или чемодан.

В лицо ударил горький запах дыма, и вскоре охотник увидел человека среднего роста, одетого в комбинезон. Пришелец сидел на коряге и грелся у огня. Треск ветки под ногой выдал дядю Мишу. Неизвестный быстро вскочил, осмотрелся во все стороны и стал спиною к дереву, готовый отбить нападение.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

— Я местный житель, так что этот вопрос нужно задать вам.

— Поставьте у дерева ружье и подойдите сюда.

Дядя Миша по голосу догадался — перед ним женщина.

— Я же вам не приказываю бросить пистолет, к чему же меня, старого охотника, разоружать?

Держа оружие наготове, они двигались друг другу навстречу.

Девушка не спускала с охотника глаз, и дядя Миша медленно опустил ружье. Тогда она спрятала в карман пистолет, и оба сели к костру.

— Я вас ни о чем не буду спрашивать, — сказал дядя Миша. — Чем я могу вам помочь?

— Расскажите, что слышно вокруг.

Они долго сидели и беседовали.

— Идемте к нам, у меня заночуете. У нас немцев нет, к себе проведу вас так, что соседи не заметят.

— Спасибо за приглашение, мне идти дальше, я и без того задержалась, долго искала дорогу…

На обветренном лице дяди Миши мелькнула едва уловимая улыбка.

— Знаю… И беляк, идя на лежку, делает петлю, пересекает свой след… Не так-то просто обмануть меня, дочка…

Пришел девушке черед улыбнуться. И все же идти с ним она твердо отказалась. Тогда он предложил построить ей шалаш, наколоть дров, хотел оставить свой топор, который всегда носил при себе. Она заявила — ей ничего не нужно. Они договорились встретиться завтра.

Придя в назначенный час на условленное место, дядя Миша ее не застал. Видимо, подумал он, не поверила она мне.

Под тем самым деревом, где они вчера сидели, дядя Миша оставил бутылку кипяченого молока, буханку хлеба, кусок масла — все это было аккуратно завернуто. Не успел он отойти и двух десятков шагов, как девушка его догнала.

— Простите меня, я…

— Ничего, ничего, осторожность не мешает. Давайте вернемся, вы подкрепитесь.

Она поела, закурила и предложила папиросу дяде Мише.

— Не курю. Но с удовольствием приму ваш подарок.

Он перекладывал папиросу из одной руки в другую, смотрел на нее так, словно ничего дороже на свете не было.

— «Звездочка»… — прочитал он протяжно и тихо. — Да-а-а, звездочка… Скажите, вы эти папиросы с собой принесли или где-то здесь раздобыли? Ведь много тут нашего добра осталось…

— Вы обещали ни о чем не спрашивать…

Дядя Миша внимательно посмотрел на нее и произнес:

— С собой вы ее принесли, это я привет с Большой земли получил. Ни о чем не буду спрашивать, но так оно и есть. Эх, давай прикурю — душу родным дымом согрею… Послушай, в деревне бы тебе жить у нас, за чью-нибудь родственницу выдать, что ли… К тому же, — дядя Миша на минуту задумался, — родственников я тебе порекомендую надежных. У меня в Смоленске есть сестра — бог знает, жива ли еще, — так вот у нее дочь в твоих летах. А тут у меня и сестры, и братья, и друзей много — сможешь часто квартиру менять. Хочу одного, чтобы ты мне доверяла. Орловы народ верный, да и не только в моей семье, во всей нашей деревне предателя не найдется.