Михаил Лев - Если бы не друзья мои...

Ничего не скажешь: ведь Анна Ивановна права…

Проводить в дорогу Киселевых собрался весь цирк. Когда чемоданы были уложены в телегу и возчик взял вожжи в руки, появился Вяльшин. Воротничок, манжеты и манишка, как всегда, сверкали белизной. Волосы блестели от бриллиантина. Рядом с ним вкрадчиво, по-кошачьи ступал рослый, худой мужчина со впалыми щеками и острыми скулами.

— Гляди, — схватила за руку мужа Анна Ивановна, изменившись в лице, — доктор Кук! Черт бы его побрал!

Тодя тоже повернул голову в сторону незнакомца и внимательно посмотрел на него. Что ж, человек как человек, правда, с несколько необычным, продолговатым лицом и мутно-голубыми глазами. В руке он держал стек.

Лошади рванули с места, и Довидл расслышал предупреждение, тревожно и торопливо произнесенное Анной Ивановной:

— Тодя, остерегайся этого человека, слышишь? Остерегайся!

Выступления Луизы не были связаны с риском. В отличие от других иллюзионистов, она не прибегала к последним достижениям оптики, акустики, механики и химии и, следовательно, обходилась без сложной трюковой аппаратуры.

Луиза привела Тодю в пустую гримерную, осмотрела его с ног до головы. Дважды потрогала его большие уши. Затем извлекла из ридикюля клеенчатый сантиметр и принялась обмеривать Тодю — его рост, ширину плеч. Кажется, все ее устраивало. Но, замерив сантиметром окружность головы, поморщилась и недовольно заметила:

— Нехорошо, дружок. Для сфинкса голова твоя великовата.

— Для кого? — переспросил недоуменно Тодя.

— Для сфинкса. Тебе не приходилось видеть возле какого-нибудь дворца каменного льва с головой человека? Это называется египетский сфинкс, а ты у меня будешь греческим. Ты что так смотришь на меня своими черными глазищами, будто я колдунья? Ну, ну, не обижайся и слушай, что я тебе скажу. У древних греков была легенда о загадочном крылатом существе с туловищем льва, с головой и грудью женщины. Боги ниспослали это создание грекам в наказание за их грехи. Сфинкс загадывал загадки, а того, кто не мог их отгадать, он съедал. У тебя от страха коленки не трясутся? Наш же сфинкс загадок загадывать не станет, он только будет на них отвечать.

Тодя удивленно посмотрел на себя в трюмо. Медленной величественной походкой Луиза направилась к двери, открыла ее и попросила униформиста принести ее ящик и столик. Это был необычный столик и необычный ящик.

— Видишь, — Луиза раздвинула крышку столика, — вот сюда, лапушка, мы тебя посадим, и никто тебя видеть не будет…

— Даже если кто-нибудь из зрителей приподнимет крышку?

— Пусть себе хоть десять раз приподнимает. Ножки стола пустотелые, и в них поместятся твои ноги. Я еще только не знаю, как быть с твоей головой. Она должна быть задвинута в ящик, но слишком велика и туда не войдет. Что же нам с тобой делать?

Тодя не любит, когда им командуют, но если его спрашивают, советуются с ним, он готов помозговать, тем более что здесь особенно и думать нечего.

— Мою голову вам не переделать, но ящик — его-то столяр может как-нибудь приспособить?

Луиза повеселела. С таким сообразительным пареньком можно работать. Она схватила и положила себе в рот сразу две конфеты и порывисто чмокнула Тодю в щеку.

— Пожалуй, это дело. Недаром у тебя на плечах большая голова. Как у министра. Ты еще у меня станешь настоящим сфинксом и будешь отвечать на все вопросы, какие вздумает задавать уважаемая публика. — Говорила она быстро, но окончания некоторых слов растягивала.

Тодя уже понял, что Луиза имеет в виду. Она хочет, чтобы Тодя-сфинкс из своего укрытия отвечал на вопросы зрителей, а что ответить, он догадается сам, прислушиваясь к вопросам, которые она ему повторит. Гордость первооткрывателя проснулась в его душе.

А получилось это вот как.

После того как шпрехшталмейстер, а проще говоря, инспектор манежа, густым басом объявил, что сейчас выступит всемирно известная Луиза Яко и исполнит свой коронный номер, требующий абсолютной тишины, в зале зашумели.

Луиза вышла плавной походкой, не спеша, с чувством собственного превосходства. Пусть себе шумят.

Одета она была в длинное черное платье, застегнутое под самым подбородком. Высоко взбитые кудрявые волосы отливают медью. На манеже ее продолговатое, узкое лицо приняло серьезное выражение. Если в эту минуту спросить Луизу, она и в самом деле поклянется, что может заставить сфинкса отвечать на все ее вопросы. Не успела она еще и рта раскрыть, а публика уже аплодирует. Недаром шпрехшталмейстер назвал ее «всемирно известной».

В ту самую минуту, когда прожекторы направлены на Луизу, униформист выносит столик со сфинксом. Она слегка притрагивается пальцами к столику, сдувает с него пылинку и, прикрывая глаза длинными ресницами, вкрадчивым голосом говорит:

— Сфинкс, будь добр, скажи мне, кто сидит на двадцатом месте в пятнадцатом ряду (последние слова она произносит с нажимом) и во что этот человек одет?

Разумеется, Тодя хорошо усвоил «ключ» к загадке и знает, что ответить, — в пятнадцатом ряду сидит мужчина в коричневом костюме.

Если Тодя не сразу схватывает, что ответить, Луиза с притворно наивным видом повторяет вопрос второй и третий раз. Зрителям она поясняет, что заставить сфинкса отвечать на ее вопросы — дело нелегкое.

Сеанс окончен. Униформист уносит столик. Тодя, сидевший в нем скрючившись, тут же вылезает. И не скоро еще он придет в себя, до того онемело все тело.

Что тут началось в зале!

— Браво! Бис! — в исступлении беснуются зрители. Одни до боли хлопают в ладоши, другие стучат ногами, свистят.

Луиза снова появляется на манеже. На этот раз она сама приносит столик с ящиком и просит желающих подойти и заглянуть в него. Находятся любопытные. Они перешагивают через барьер, внимательно рассматривают все вокруг, заглядывают в ящик, под столик — и правда ведь, ничего, кроме небольшой кучки золы, там нет. Чудеса, да и только!

— Друзья мои! Мне и самой жаль, но сегодня от сфинкса уже ничего не добьешься. Сгорел… — И лицо ее при этом выражает неподдельное огорчение.

Коротким было счастье. Тодя стал переходить от одного актера к другому. Вот когда он почувствовал, как хорошо ему было у Киселевых. В случайно подвернувшейся бродячей труппе акробатов и жонглеров он выступал на ярмарочных балаганах до тех пор, пока артисты не собрались перейти границы России. Он никак не мог понять, отчего так происходило, но почему-то все они рвались в Румынию. Ему же отец строго-настрого наказал — даже думать не сметь о том, чтобы покинуть пределы родной земли.

Клоуну Косопарди нужен был ассистент, и он подыскивал подходящего парнишку. Кто-то указал на Тодю. Клоун наобещал ему золотые горы, и он ему поверил, начал вместе с ним разъезжать по ближайшим городам и местечкам.