Яков Липкович - И нет этому конца

— Ничего, Вероничка, все будет в порядке, — произнес он, легонько дотронувшись до ее плеча.

Она благодарно улыбнулась.

— Ну, пошли вправо, — предложил он.

Почему вправо, а не влево, он и сам не знал. Просто у них была масса времени — машина пойдет обратно лишь к вечеру. Молчальник Панчишный только в городке сообщил, что капитан Тереб приказал ему заодно сгонять в штаб армии, расположенный отсюда в двадцати километрах, и забрать там дневную почту и еще какие-то бумаги. И «фон Штейна», если товарищ лейтенант не возражает, он возьмет с собой: бумаги все-таки секретные, мало ли что может случиться в дороге. Крашенков, конечно, не возражал, и машина уехала.

А они отправились бродить по городку. Вправо ли, влево ли, какая разница?

Крашенков от кого-то слышал, что городок этот был основан чуть ли не тысячу лет назад, еще во времена Киевской Руси, что им попеременно владели русские, украинцы, поляки, турки, австрийцы, немцы и еще кто-то, кого он не запомнил, и что каждый, кто приходил сюда, разумеется кроме гитлеровцев, оставлял после себя какую-нибудь любопытную постройку.

Они шли по улицам, мимо старинных зданий, и Крашенков рассказывал о каждом из них — в меру своих знаний — Веронике. Ему было приятно, что она слушала его с интересом и, видно по глазам, старалась запомнить…

Незаметно очутившись на другом конце городка, они некоторое время постояли у разрушенного фонтана с аллегорическими фигурами Любви и Смерти.

И тут их внимание привлекла старая, заброшенная колокольня. Они поднялись наверх. Оттуда был виден весь город и его окрестности. До самого горизонта тянулся лес. Изредка кое-где проглядывали серебристые поля и луга. Вдалеке белели крестьянские хатки. А за ними снова темнел лес.

Господи, сколько здесь леса!

И где-то там, в самой гуще, их село, забытая дорога, хуторок Вероники…

— Красиво?

— Дуже.

И нежно посмотрела на него.

У него перехватило дыхание. Он притянул Веронику к себе и прижался к ее растерявшимся губам долгим поцелуем.

Мелькнула мысль: господи, только подумать, на виду у всего города, на высоте сорока метров!

Он видел ее большие, полные непонятного страха глаза, но не мог уже оторваться…

Вдруг она вырвалась из его рук и попятилась к выходу, в ужасе повторяя: «Не можно… не можно…» И побежала от него вниз по лестнице.

Он догнал ее на нижней площадке.

— Что с тобой?

— Ни… Ни… Це ж храм божий…

Она задыхалась от бега и от пережитого волнения и, видя его, как ей казалось, виноватую улыбку, чуть не плакала от радости, что избежала столь великой опасности.

«Так вот в чем дело!» — с облегчением подумал он.

Но оба как-то разом обессилели…

Они спустились во двор, весь выложенный большими каменными плитами.

— Вероничка, ты не сердишься на меня? — спросил он, взяв ее руки в свои.

Она молча подняла его руку и прижала к своей щеке.

В этот момент их озорно окликнул чей-то голос. «Не господа ли бога?» — усмехнулся Крашенков.

— Эй!

Сашка Донцов? Опять он — никуда от него не скроешься! Верхом на своем, видно наконец-то отремонтированном, мотоцикле. Прямо-таки бог связи! Рядом с ним, в коляске, незнакомая девушка в военной форме. Она тоже смеялась, глядя на смутившуюся парочку. Крашенков мысленно ахнул: такого обилия орденов и медалей он давно не видел. Кто она?

— Привет!

— Привет!

— Ты как сюда попал?

— Да вот ее мать привез в госпиталь. А ты чего здесь?

— Видишь, — Донцов обвел мотоцикл хвастливым жестом, — как новенький! Весь залатали! Ни одной вмятины не осталось.

— Здорово отремонтировали! — согласился Крашенков.

Месяца три назад Донцов врезался в дерево. Машину сильно покорежило, но сам он отделался лишь синяками.

— Вы знакомы? — небрежно кивнул он в сторону улыбающейся девушки.

— Нет. Сергей.

— Нина! — Она протянула руку, маленькую и крепкую.

Нина? Ах, вот кто! Так звали девушку, о которой не единожды рассказывал ему Донцов. Когда-то он служил с ней в одной части. Она так все время и оставалась на передовой, а он после тяжелого ранения в голову угодил в артсклад. Поначалу он хвастал, что она без него жить не может. А потом как-то в минуту откровенности признался, что у них ничего серьезного не было. Просто хорошие друзья.

На Веронику Нина не смотрела: как будто ее здесь и нет. Крашенкова это задело: было и жаль Веронику, и обидно за нее. Тем более что та прямо пожирала глазами незнакомку. Ей, по-видимому, все нравилось в девушке-офицере: от тонкого, городского лица до красивой, ладно сидевшей формы с золотыми погонами и многочисленными боевыми наградами на груди. А главное — то, как Нина держалась, разговаривала, улыбалась.

— Ну, так как же? — Донцов в нетерпении отжал сцепление.

Ах, да, у них тут собирается веселая компания, и они его приглашают с собой. Естественно, его одного. Без Вероники. Ее они просто не замечают. Причем оба. Даже Донцов, который всего несколько дней назад рассыпался перед ней мелким бесом.

— Сережа, садитесь!.. Поехали! — торопила его Нина.

— Нет, братцы, не могу, — ответил Крашенков. — У нас тут дела есть…

Нина усмехнулась.

— Ну что ж… — И бросила Донцову: — Поехали!

Мотоцикл рванулся вперед, оставляя позади хлопья ядовитого дыма.

— Хорошо вам повеселиться! — крикнул вслед Крашенков.

— Постараемся! — не без вызова откликнулась Нина.

Когда мотоцикл скрылся за поворотом, Крашенков обернулся: Вероники рядом не было.

Потом он увидел ее. Медленно, спотыкаясь на каждом шагу, она пятилась в сторону колокольни. Ее лицо было искажено страхом.

Ничего не понимая, Крашенков бросился к ней. Она даже не взглянула на него.

— Что с тобой?

— Ничого… ничого… — говорила она, продолжая пятиться…

И тут метрах в ста, среди прохожих, он увидел мужчину в поношенной крестьянской одежде, в старой, помятой войлочной шляпе. Взгляд Вероники был устремлен именно на него и ни на кого больше.

— Кто это?

— Не знаю… не знаю… — в ужасе повторяла она.

Лица мужчины не было видно. Он шел, глядя себе под ноги. Но по его напряженной походке чувствовалось, что он уже видел их.

Крашенков быстро спустился к дороге, чтобы лучше разглядеть незнакомца. Но того уже и след простыл.

Встревоженный случившимся, он вернулся к Веронике и спросил:

— Так ты не скажешь, кто это был?

— Скажу… потим… колы-небудь потим… — пообещала она, все еще дрожа как в лихорадке.

Крашенков взглянул на часы. Половина пятого. А в пять они условились встретиться там, где теперь обычно встречались, — на полпути между хутором и селом.

Навещать его в санчасти Вероника наотрез отказалась — каждое ее появление в селе вызывало пересуды местных жителей. Крашенков сам видел: когда она шла по улице, из многих окон на нее были устремлены любопытные взгляды. Поэтому-то они и решили встречаться в месте, удобном для обоих, — минутах в двадцати хода по забытой дороге.