Александр Золототрубов - В синих квадратах моря

Леденев слушал его, попыхивая трубкой (замполит один на соединении кораблей курил трубку, которую подарил ему друг до войне).

— Понимаешь, Петр Васильевич, дело тут одно… — Леденев пригладил на голове чуб, зачем-то с полочки переложил книги. — Крылов у меня был. Очень взволнованный. Любит он рыбачку, а к той муж вернулся… Вы хоть раз были у этой Тани?

Нет, он не был, но собирался на той неделе сходить.

— У меня к вам просьба, — Леденев тронул лейтенанта за плечо. — Сходите вечером к Тане. Только, пожалуйста, тактично с ней, сами понимаете. Надо решать с Крыловым, ведь там семья… — Он с минуту помолчал, потом продолжал: — Слышал от Коржова, что муж ее, Кирилл Рубцов, плавает на сейнере. Вроде помирились они.

— Возможно, — пожал плечами Петр.

…На крыльце Грачев передохнул, потом постучался в дверь. Никто ему не отзывался. Постучался сильнее. Кажется, в комнате раздался чей-то голос. Петр прислушался. Нет, тихо. Что делать?.. Видно, хозяйка куда-то ушла. Что ж, ему спешить некуда, можно и подождать. Погода прояснилась. С утра было дождливо, а сейчас небо очистилось от туч. Луна, полная и ясная, висела над сопками, заливая все бледно-розовым светом. Звезды ярко искрились.

Скрипнула дверь, и на пороге Петр увидел пожилую женщину в черном свитере.

— К нам будешь? — спросила старушка.

— Татьяну Васильевну Рубцову повидать надо.

— Она еще на работе, скоро уже будет.

Петр стоял на крыльце и не знал, что ему делать. Ему показалось, что хозяйка сердитая и вовсе не желает, чтобы он торчал здесь.

— Подождать у вас можно?..

Она провела его в комнату, усадила на стул и зажгла свет. Петр сразу почувствовал уют. Старушка села напротив на диване. На ее лице он заметил грусть.

— Сказывай, зачем тебе Танька?

Петр уже знал, что старушку зовут Дарьей Матвеевной (ему сказал о ней Крылов), знал и о трагедии ее сына. Видно, тюрьма сына прибавила матери седин, и ей ничто теперь так не дорого, как ее Кирилл. Петр чувствовал себя неловко под взглядом ее темных проницательных глаз и не знал, с чего начать разговор. А Дарья Матвеевна ждала. Вот она положила руки на стол, и он увидел, что ладони ее в глубоких извилинах, сморщенные, будто испеченные на солнце. Дарья Матвеевна всю жизнь работала в колхозе.

«Она, как и моя мама, — крестьянка», — подумал Петр.

— Видите ли, — робко начал он, — к Тане разговор есть… Ну, в общем подожду ее. А вы тоже здесь живете?

— В гостях у сына, — она тяжело вздохнула. — Кирюша теперь на сейнере. Перестал зелье глушить. Вот только еще с женой не помирился.

«Так ведь у нее любовь с Игорем!» — чуть не вырвалось у Грачева. А она откровенно, словно перед нею был близкий человек, высказывала ему все, что волновало ее.

— В Танюшку тут матросик влюбился, сама она сказывала. А только не допущу, чтоб Кирюшу бросила. Дитя у них. — Она придвинулась к нему ближе, спросила. — Не знаешь, где тот матросик? Я бы ему в ножки упала, чтоб забыл он Таньку. С женщиной справиться не тяжко: обласкал ее, и свое возьмешь.

Петр покраснел.

— Я помогу вам, мамаша. Не волнуйтесь, тот матрос больше сюда не придет.

Дарья Матвеевна перекрестилась.

— Слава богу, а я-то боялась.

На пороге послышались чьи-то шаги, и не успел Петр подумать, кто бы это мог прийти, как в комнату вошла Таня. Увидев Грачева, она выронила из рук платок.

— Добрый вечер, — она подняла с пола платок. — В гости, значит? А я вас не ждала.

Петр не понял, что означали ее слова «я вас не ждала», то ли это был упрек за то, что в тот раз, на причале, он повел себя грубо, то ли она сказала так от растерянности. Во всяком случае, он сделал вид, что не обиделся.

— Я к вам по делу, Татьяна Васильевна, — начал Петр.

— Вижу, что по делу, — усмехнулась она. — Даже не сняли плащ-пальто. Или у нас холодно?

— Нет, нет, я просто так…

Она подошла к нему и тихо, чтобы не слышала мать Кирилла, сказала:

— Потом поговорим, когда она уйдет…

Пока она готовила чай, Дарья Матвеевна достала из сумки листок, разгладила его на ладонях и подала невестке.

— От Кирюши весточка. Сейнер прибудет в порт через три дня.

Таня глазами пробежала телеграмму и молча спрятала ее. Потом она попросила Дарью Матвеевну сходить к молочнице, а на обратном пути зайти к соседке за сыном. Федя с утра гуляет, пора ему и домой.

Когда она вышла, Таня села напротив Петра.

— Слушаю вас, — она улыбнулась, подала ему папиросы.

— Спасибо, не хочется курить. — Он помолчал. — Крылов у вас часто бывает?

Хозяйка сощурила глаза.

— Это что, допрос?

— Я по-серьезному, Таня.

— Ну, бывает. А что?

«Муж там в море, а она с другим…» — осуждающе подумал Петр, заламывая пальцы.

— Крылов не должен больше сюда приходить и…

Она перебила его:

— Да ну? Опоздал, лейтенант. Я давно сказала ему то же самое. Надеюсь, он на меня не жалуется? — И, не дождавшись ответа, усмехнулась: — Тебе-то Лена пишет?

«Зачем тебе моя жена?» — хотелось спросить Петру, но его так смутил ее вопрос, что он растерялся и не знал, как ответить.

— Не придет она к тебе, вот увидишь, — жестко сказала Таня.

У Петра дрогнули брови.

— Она у меня не как другие жены, — сухо ответил Петр, особо сделав ударение на последних словах.

Таня засмеялась.

— Эх, лейтенант, мало ты знаешь натуру женщин!..

— Возможно.

Она с грустью в голосе заговорила о своей подруге, Марине, что вместе с ней трудится на рыбозаводе. Холостячкой долго была. А потом парень попался, моложе лет на десять. Живут в полном согласии. Он просто ее на руках носит. Боже упаси, чтоб обидел. А вот Кирилл у нее нервы повымотал. А ведь был раньше добрым, и шептал ей ласковые слова, и обещал пройти с пей всю жизнь. Обещал… Видно, только в сказках жизнь сладкая, а что до Тани, то горя хлебнула вдостаток. Не раз собиралась она уйти от мужа, да не так это просто.

— Дарью Матвеевну да сына жаль… — Таня встала, отошла к окну. Она вспомнила Крылова, и теперь без стеснения говорила, что славный он парень. Чистый, верный и надежный друг. Глупенький, правда. Однажды пошли они в парк. Таня встретила там своего соседа — мичмана, заговорила, так Игорь потом неделю дулся. Ревнивый.

— Да, немало вам пришлось пережить, — посочувствовал Петр.

— Кирилл все разбил, — тяжело вздохнула Таня. И тихо, с какой-то внутренней обидой стала рассказывать о себе. Не сладко сложилась у нее судьба. Мечтала окончить институт — не прошла по конкурсу. Куда теперь податься? Поступила на работу. А потом познакомилась с Кириллом, думала, что счастье свое нашла, а оно… видишь, как обманулась в человеке. А как она раньше гордилась Кириллом! Бывало, придет на причал и долго, терпеливо ждет, когда из-за острова появится судно. Муж стоял на ходовом мостике, в кожаной куртке, шапка набекрень, как моряки носят бескозырки. Расцелует Кирилл нас на людях. А потом все изменилось. Может, потому, что Кирилл связался на судне с радисткой, красивой, чернявой девушкой, не раз захаживал к ней домой, а однажды даже привел ее к себе, когда Таня лежала в больнице, я сын жил у Дарьи Матвеевны. А может, она, Таня, чем-то оттолкнула его от себя? Может, и так, но своей вины она не видела и не чувствовала. Она все делала для мужа, только бы дорожил он семьей, и даже первая семейная ссора не обескуражила ее, думалось, просто не сдержался Кирилл, наговорил ей глупостей. Но вскоре вспыхнула новая ссора, еще и еще, и тогда она поняла: Кирилл стал совсем другим.