Георгий Лезгинцев - В таежной стороне

— Как с сеном-то, Борис Робертович? — спросил он, хорошо зная его историю с покосом.

— Покупаю за свои, а эти хамы еще прогрессивки лишили.

— Пока что не ликвиднули артель, пришлю тебе стожок. А овсеца для боровка подбросить?

— Сделай такое одолжение. Только чем же я с тобой рассчитаюсь?

— Рассчитаешься, и с выгодой для себя. Скажи, где можно рассекаться на алтарь, мои люди втихую добротно черпнут и с тобой поделятся.

— Сколько?

— Твоя четвертая доля.

— Подумаю. А где можно купить золотишка на зубы?

— Вот надумаешь — и в этом пособлю, для тебя ничего не пожалею. Дроле на зубок, имай, — передавая маленький мешочек с золотым песком, шептал Краснов.

— Это аванс?

— Нет, подарок.

— Я не возьму.

— Бери, его все берут, только один магнит его не берет, — хихикнул Краснов.

Борис Робертович пробормотал:

— Зачем же это? Не надо, не надо, — и сунул мешочек в карман.

На Южный начало поступать новое оборудование. Получили буровые молотки и передвижной компрессор, их передали на проходку разведочных выработок, и Быкова целыми днями бегала по руднику, помогая своим ученикам монтировать первые механические установки.

Без конца надоедала она начальнику прииска, и Степанов был уже не рад, что поручил эту работу слишком энергичной женщине, уверявшей всех, что самое главное на свете — разведочные работы. Степанов даже не подозревал, сколько кипучей энергии таилось в этой маленькой и хрупкой на вид девушке, а Рудаков в шутку называл ее «атомная энергия».

Отношения у Сергея Ивановича с Катей установились дружеские, все шло хорошо… до сегодняшнего разговора. Теперь же Катя не находила себе места и ничего не могла делать.

Наташа, зайдя в ее маленький кабинет, удивилась. Красная от волнения, Катя стояла посреди комнаты. Увидев Наташу, она с горечью выкрикнула:

— Что я наделала!

— Что случилось? — испугалась Наташа.

Катя долго молчала, не решаясь выдать свою тайну, но в конце концов порывисто призналась:

— Ляпнула, не подумав, а теперь готова сгореть со стыда.

— Да в чем дело?

— Вчера пришла ко мне домой Варвара Сергеевна и стала жаловаться на внука: грубит он, самовольничает, она с ним справиться не может, а отцу некогда. Я сегодня и напустилась на него: «Подумайте о сыне, о себе. Вы заслуживаете счастья куда больше, чем многие…» Я говорила это искренне, мне очень жаль Сергея Ивановича. А он посмотрел на меня так тепло и в то же время грустно. «Поздно мне думать о таком счастье», — ответил и сразу же вышел. И вот, когда он ушел, я только и поняла, что он мог обо мне подумать…

— Объясни при случае, что у тебя роман с Васей, — засмеялась Наташа. — Этот курносый мыслитель мне все уши прожужжал…

Катя посмотрела на Наташу безучастным взглядом, не думая о смысле ее слов, потом прошептала:

— Он поймет меня правильно, он поймет…

Наташа обняла ее.

— Я пойду, — тихо сказала она и направилась к двери.

— Подожди, Наташа! Я что-то хотела тебе сказать… Да! Сергей Иванович просил тебя обследовать разведочный шурф над нашей штольней, ты когда-то в нем работала.

— Зачем? — поинтересовалась Наташа.

— Его будем опробовать еще раз. Содержание золота в штольне значительно выше разведочного, и мы хотим проверить и шурф, тогда запасы золота увеличатся еще больше. Сергей Иванович просил тебя провести показательную отпалку в бригаде Кравченко.

— Твой Сергей Иванович найдет всем работу, — Наташа сделала ударение на первом слове и этим заставила подругу покраснеть.

Выйдя от Кати, Наташа направилась в штольню. У входа в нее на опрокинутом в снег кузове вагонетки сидели, покуривая, Краснов и Михайла. Наташа мимоходом поздоровалась с ними. Михайла ответил, а Краснов демонстративно сплюнул и процедил сквозь зубы:

— «Легкая кавалерия». Чтоб ты пропала! Недостачу у меня нашли, Наташка акты стряпает. Артели конец, и всему конец, сматываться надо. Только нужно на дорожку руки в штольне погреть. Теперь мы точно знаем, где «шалое» золотишко и где его шарить. Все по науке, паря, айда промышлять! — И самодовольный Краснов громко засмеялся. — Дела идут неплохо, «дантист» будет доволен.

Михайла безучастно слушал Краснова.

— Будешь катать вагонетки — сортируй руду в забое, в меченую клади только богатейшую. И должна у тебя эта вагонетка в пути случайно сходить с рельсов и опрокидываться, — Краснов подмигнул. — А ночью подберем.

— Нет, Пижон, не путай меня больше, я крест поставил на эти дела, — твердо сказал Михайла и поднялся.

— Погоди! Куда? — забеспокоился Краснов. — Может, ты запамятовал, как на Миллионном золотишко воровал… — зло глядя на Михайлу, прошептал он.

Тот покачал головой.

— То было на старанке, а у казны — не буду.

— А что же делать будешь? В кулаки опять запишешься? — шипел Краснов.

— А их уже двадцать лет как нету. На золоте робить буду, как все прочие. Теперь я инвалид, меня не выгонят.

Краснов усмехнулся.

— Артели не будет, значит, батрачить на казну решил. Эх ты, недопеченный!

— Не дражнись, Филька, и не бреши. Ничего отбирать не будут, я у самого Степанова пытал.

— Не хочешь с нами уходить — недолго поработаешь на воле, — угрожал Краснов.

— С тобой уходить? А куда? Ты меня оберешь да и выбросишь, как бутылку выпитую… А здесь задумаешь выдать — так я тебя первый. Ну! — схватив его за грудь и замахиваясь рукой в гипсе, предупредил Михайла.

Бывшие друзья обменялись злобными взглядами и молча разошлись в разные стороны…

Наташа нашла Степана Кравченко у ярко освещенного передового забоя. Он в раздумье стоял перед новеньким передвижным компрессором. В забое бурил Иван, а Дымов грузил руду, рассматривая каждый ее кусок. Вагонетка с меловым крестом наполнялась отборной рудой, другая — навалом.

— Последнюю смену бурим вручную, завтра затарахтят молотки, — заметил Степан Иванович.

— Отстаем от графика, а первое августа не за горами. Как с отпалкой? — деловито спросила Наташа.

— Взрывчатка плохая, а шкварец что твой алмаз, — объяснил Степан Иванович.

— Как шпуры располагаете? — поинтересовалась Наташа.

— Как? На глаз, он у нас наметан, не ошибемся, чай не первый раз рвем, — недовольно ответил старик.

Наташа взялась за расчеты. Степан Иванович недоверчиво посмотрел на ее вычисления и подмигнул сыну. «Считай, считай, только взрыв от этого лучше не будет».

Иван подошел к Наташе и, присев рядом на корточки, прошептал:

— Приходил вечор к вам, увидал на крыльце Захарыча и ушел. А как хотелось повидаться…

— Я тоже собиралась к твоей мамаше за шелковыми нитками, кисет вышиваю тебе, а узнала, что тебя нет дома, и не пошла. — Девушка улыбнулась.