Георгий Лезгинцев - В таежной стороне

Светланка молчала.

— Что молчишь? Лениться стала? — строго спросил Виталий Петрович.

— И завтра принесу тройку, — вздохнула Светланка. И добавила: — Вы мне мешаете уроки готовить, а я вам — разговаривать. И все папа виноват, ленится квартиру отремонтировать.

— Деловая критика! — усмехнулся Рудаков.

Степанов пожал плечами. Откуда у нее такие рассуждения? Бросил беспокойный взгляд на Лидию.

— Конечно, это разговор не для гостей, но, Виталий, мне надоело так жить. Завез меня в эту дыру, оторвал от работы, от друзей и превратил в сторожа неразобранных чемоданов. Сам ты увлечен работой, считаешь, что я счастлива и тем, что кормлю и обстирываю тебя… Я все молчала, думала, ты сам поймешь… — Лида заставила себя улыбнуться Рудакову. — Простите мою слабость, Сергей Иванович, прорвало меня, ведь я никогда не жалуюсь.

— Я, как видите, всецело на вашей стороне, Лидия Андреевна, — укоризненно посмотрев на Степанова, сказал Рудаков. — Между прочим, я слышал, что у вас в клубе на Новом была прекрасная самодеятельность. Может, возьметесь наладить ее у нас? Или организуем детскую музыкальную школу… Помогите нам, ведь вы хорошая пианистка.

С благодарностью взглянув на гостя, Лида коротко ответила:

— Спасибо.

— Разрушаешь семью? — пошутил Виталий Петрович.

— Укрепляю ее, — серьезно возразил Сергей Иванович.

Лида быстро собрала на стол — поставила тарелки с маринованными опятами, соленой капустой, огурцами, горячей картошкой, поставила селедку и графинчик с водкой. Уселись кто где — на кровати, табуретке, чемодане, и хозяин налил в стаканы. Ужин шел в оживленной беседе, Степанов рассказал о своей командировке.

— Быть или не быть — вот в чем вопрос. Прямо по Шекспиру. Ведь это же очень интересно, товарищи! — выслушав мужа, проговорила Лида.

— Судьбу Южного, или, как ты сказала, дыры, решают рудные запасы, Если мы не создадим их, прииск умрет. Давайте выпьем за его выздоровление! — предложил хозяин и чокнулся с женой и гостем.

— Доработались по-старательски — прииск черным пятном в области стал. Такого позора еще никогда не переживал, — выдавил из себя Рудаков.

— Вы здесь новые люди. При чем же ваш-то позор? — заметила Лида.

— Мы-то новые, а порядки и при нас пока старые, старательские… Давай, Виталий, наряду с разведкой начнем втягивать старателей в новую жизнь — строить рудник первой очереди, — твердо, как о давно решенном дело, сказал Рудаков.

— Трудно будет. Они не знают настоящей горняцкой жизни и потому довольствуются малым.

— Не все, молодежь думает иначе. Нужно послать наших старателей на Новый, пусть посмотрят.

— А с Нового пригласить к нам Катю Быкову. Увидите ее — сразу влюбитесь, — засмеялась Лида.

— Да, брат, считай себя просватанным, — поддержал ее Виталий Петрович.

Наутро весть о предстоящем строительстве рудника облетела весь прииск. Люди заволновались, заспорили, возникали различные догадки. Все хотели проверить новость у Степанова или Рудакова, но начальник прииска в кабинете не появлялся, а дверь заведующего горным цехом была заперта изнутри.

В темном коридоре конторы прииска толкалось много народу. Свободные от смены старатели сидели на корточках вдоль стены и, нещадно куря, вполголоса перебрасывались короткими фразами.

— Поди, брешет Бушуев… Какой у нас рудник, отродясь не слышали, — дребезжал старческий голос.

— Мало ли о чем не слышали! — ответил ему молодой бас.

— Если правда, держись, ребята! Вся наша жизнь кувырком пойдет, — вставил старик.

Прихрамывая, в контору вошел великан Турбин и, не разглядев в полумраке, толкнул ногой сидевшего на корточках старика.

— Ты что, медведь бородатый, людей топчешь! — закричал тот.

— Здорово, миряне! Начадили так, что не видать ни черта. Кого толкнул, прошу прощения. Никак, Захарыч? — узнал старика Турбин. — Зачем пожаловал?

— Затем, зачем и ты, — недовольно буркнул Захарыч.

— А! За разъяснением, значит, собрались! — усмехнулся Турбин. — Заело?.. Начальство здесь?

— Видать, они у Рудакова. Постучи, — посоветовал Захарыч.

— Закрылись? — удивился Турбин. — Этого еще никогда не бывало. Значит, важные дела.

Он постучал в дверь, и ему открыли.

— Здравствуйте, Виталий Петрович, Сергей Иванович! Я на минуту. Еду на разведку и забежал доложить, что и пятым шурфом вроде наткнулись на жилу, — с порога рассказывал Егор Максимыч.

— Хорошо, очень хорошо! Проходи сюда, — пригласил Рудаков.

Турбин вошел в маленькую комнатку с выбеленными известкой стенами и сел на деревянный диван.

— Знаешь, Максимыч, озадачил меня вчера Сергей Иванович. Полночи не спал, о его предложении думал… — быстро шагая по маленькому чистому кабинету, говорил Виталий Петрович.

Он впервые надел новый форменный костюм горного директора первого ранга с золотыми галунами на рукавах и звездами на голубых петлицах и этим произвел особое впечатление на Турбина.

— И зря не спал! Я виноват: забыл, что ты такой впечатлительный. Вперед такие предложения буду вносить тебе с утра, — дружелюбно подтрунивал Сергей Иванович.

— …и последнее в докладной записке — средства на рудник, — продолжая шагать по кабинету, закончил Виталий Петрович мысль, прерванную приходом Турбина. — Будем просить ссуду для артели. Деньги в тресте есть, и под новый рудник нам, конечно, дадут.

— Согласен. — Рудаков сделал пометку на бумаге, лежащей на столе. — Артелью строить небольшой рудник первой очереди. Для него запасы есть, нужно только их оформить. Такой опытный рудничок нам все равно необходим до постройки крупного рудника: пока суд да дело, мы, глядишь, и золото добудем, и подготовку проведем к государственному руднику, а главное — людей наших втянем в настоящую работу!

«Видать, всерьез за Южный берутся, успели и с партбюро поговорить, и записку сочиняют», — подумал Турбин.

— Сегодня же отправим докладную! — порывисто собрав черновые листы, решил Виталий Петрович.

— Хорошо. Как получим ответ, сразу соберем партийное бюро с активом — и за дело. Согласен, Максимыч? — спросил Сергей Иванович Турбина.

— Ну, о чем спрашиваешь! — по-отечески ласково глядя на Рудакова, ответил разведчик.

Степанов вышел, и сразу же в дверь несмело постучали.

— Войдите! — громко сказал Рудаков.

Дверь приоткрылась, в комнату просунулась норвежская борода Захарыча.

— Заходи, заходи смелее, варяжский гость.

Захарыч степенно вошел и, сняв старую, измазанную в глине шапку, сунул ее под мышку. Поздоровался и, неловко переступая с ноги на ногу, попытался пригладить волосы, похожие на ежовые иглы, но они не слушались его руки.

— Что скажешь хорошего? — подбодрил его Рудаков.