Георгий Лезгинцев - Инженер Северцев

Производственное совещание Северцев приурочил к обсуждению итогов работы комбината за апрель.

Директорский кабинет был уже забит до отказа, а люди все входили и входили, высоко над головой неся стулья. Пригласили сюда начальников отделов, заведующих цехами, мастеров, инженеров, передовых рабочих — горняков и обогатителей…

Сделать доклад было поручено главному инженеру. На этот раз Шишкин держался бодрее. Добротный синий костюм несколько скрадывал его грузную фигуру. Но дышал он все так же тяжело, а синие круги под глазами и распространявшийся, правда не на очень большое расстояние, запах винного перегара свидетельствовали о том, что праздники он справил лихо.

Северцев оглядел собравшихся. С большинством из них он встретился впервые, поэтому среди десятков незнакомых лиц особенно приятно было видеть львиную гриву Кругликова, сосредоточенно читающего какую-то бумажку, суетливого Евгения Сидоровича, настороженную Борисову, угловатого Галкина. Скользя взглядом по рядам, Северцев не нашел Валерии. Но чувствовал, что она здесь и смотрит на него… И наконец, у самой двери увидел копну каштановых волос и с любопытством устремленные на него большие темные глаза.

Шишкин, то и дело переводя дыхание, докладывал об итогах за месяц — о процентах и цифрах, сначала по комбинату в целом, затем по каждому цеху, участку. Он называл лучшие и худшие показатели по сменам, проценты выработки у передовых работников, определял себестоимость добычи и обработки тонны руды… Вереницы цифр, десятки фамилий. Зал был неспокоен. Все чаще слышались едкие реплики, смех, нетерпеливые, а то и возмущенные возгласы. Несколько раз Северцеву приходилось просить соблюдать тишину. Наиболее горячие просто-напросто сбивали докладчика, с места выкрикивая возражения, опровергавшие — на первый взгляд обстоятельные — его цифровые выкладки. Становилось ясно, что Шишкин слабо подготовился к докладу. Его плохо слушали, ему не верили… Скомкав заключительную часть, Шишкин поторопился пойти на закругление и, с облегчением вздохнув, рыхло опустился на стул.

Вопросов к докладчику было много. Но в основном они касались одного участка работы — материально-технического снабжения. Шишкин, получив слово для ответа, промычал нечто весьма туманное: дескать, все дело в начальнике техснаба!..

Кто-то крикнул с места:

— Начальник техснаба умер. Значит, спрашивать снабжение будем с господа бога?

После этого Северцев с трудом восстановил порядок.

— Итак, какова же ваша оценка работы комбината за четыре месяца? — обратился к докладчику директор.

— В среднем сработали не плохо — план по валовой продукции выполнили, — ответил Шишкин.

— Средняя температура по больнице ничего не говорит о состоянии отдельного больного, вы согласны со мной? Горный цех по добыче руды плана не выполнил, по этой причине на дотянула плана обогатительная фабрика, а это главное. План по валовой продукции выполнили за счет лесозаготовок, механических ремонтов и других подсобных цехов. Вы анализировали среднюю «температуру» по своей больнице? — в упор спросил Северцев главного инженера под одобрительный гул присутствующих.

Шишкин отрицательно покачал головой.

Северцев предложил собравшимся поговорить о том, как дальше жить и работать. Многие не смогли скрыть своей растерянности: официальное производственное совещание… значит, оно должно и проходить официально, начальники цехов уже держали в руках листки с нужными справками, а директор хочет просто, видите ли, разговаривать о житье-бытье! Люди молчали, не зная, с чего начать.

— Антракт у нас затянулся. Ну, если не получается разговор по душам, говорите как знаете, — улыбаясь, уступил Северцев.

Первым решился Орехов. Отечный, желтолицый, со злыми слезящимися глазами, он подошел к столу директора и громко откашлялся в кулак. С трудом разбирая написанное, стаи повторять по бумажке те же цифры, что уже назвал докладчик. Северцев осторожно остановил его:

— Товарищ Орехов, это мы уже знаем. Не повторяйтесь. Поговорим о будущем горного цеха: что нужно сделать, чтобы удвоить добычу и этим загрузить полностью нашу чудо-фабрику?

Орехов побагровел, нервно скомкал ненужную теперь шпаргалку и пробормотал:

— Углубить, значит, центральную шахту… Насчет будущего я на сегодня, товарищ директор, не готов.

— Как же не готов? Ведь мы с тобой вместе все обговорили, — с горечью бросил Кругликов, ероша густые свои волосы.

— Все ясно! Закругляйся, Орехов! — поддел кто-то из задних рядом.

Орехов от волнения так ссутулился, что казалось, плечи его вот-вот совсем сойдутся, и, буркнув: «Уже закруглился», сел на место.

За ним выступил долговязый Галкин. Вначале он то поглаживал баки, то поправлял роговые очки, но потом разговорился и, разойдясь, вцепившись обеими руками в спинку стула, изредка стукал им об пол, как бы усиливая этим убедительность доводов. Он не соглашался с углубкой шахты, считал проект устаревшим: геологи предсказывают резкое изменение запасов руд, значит, торопиться с углубкой шахты не нужно, здесь главк допускает ошибку, его следует предупредить! В этом месте своей речи Галкин особенно сильно стукнул стулом об пол.

Северцеву очень понравилась эта речь. Не сговариваясь, они думали об одном и том же. Значит, идея перехода на открытые работы будет иметь сторонников!

Кругликов попросил выступить главного геолога Малинину: от нее будет многое зависеть — можно сказать, будущее горного цеха в ее руках.

Валерия встала и, обращаясь к Кругликову, сказала:

— Сосновское месторождение, Иван Иванович, во время составления проекта разведано было очень мало. Сейчас мы занимаемся детальной разведкой. На большой площади нашли руду прямо на дневной поверхности. Эта находка может коренным образом изменить способ работ. Если нам будет оказана серьезная помощь — людьми, буровыми станками, то мы к концу года постараемся закончить разведку и подсчитать новые запасы руд для утверждения их в государственной комиссии. Я, например, не сомневаюсь в успехе, но документы для нового проекта могут быть подготовлены не раньше конца этого года.

Поднял руку, чтобы попросить слова, кудрявый как барашек, широкоплечий парень в серой брезентовой шахтерке.

— Проходчик Столбов, — сказал Северцеву Кругликов.

Исподлобья глянув на Михаила Васильевича, Столбов неторопливо заговорил:

— Директор просил разговаривать по душам. Так вот я и скажу по душе. Главк вырешает деньги, выходит, на что не нужно: на углубку шахты. А что нужно — дорогу, значит, — опять не строим. Два раза в год наша Сосновка становится вроде острова в океане: случись несчастье, и помощи скоро не дождешься! В прошлом году весной у меня жена, когда рожала, померла. В этом году начальника снабжения не спасли. Новый директор, пока ехал к нам, тоже узнал, почем фунт лиха, все еще хворый ходит. Думается мне, пора пришла дать нам денег на дорогу. А мы, значит, всем народом поможем, только начинайте, товарищ директор! Насчет добычи сомнения не держите — за нами не пропадет. Вот и весь мой душевный сказ…