Георгий Лезгинцев - Рудознатцы

— Это не твоя печаль, — возразил Северцев.

Филин в ответ лишь пожал плечами и смущенно спросил:

— Скажи честно: ты не дашь согласия на утверждение тебя председателем совнархоза?

— Нет, не дам. Не хочу временной работы, — ответил Северцев, сразу поняв причину его смущения.

— Вызывали в обком и предложили мне, — виновато глядя в глаза собеседника, сказал Филин.

— Неужто согласился? Прямо скажу — не по Сеньке шапка.

— Попросил времени на раздумье. Вот прилетел к тебе за советом. — Пантелеймон Пантелеймонович с облегчением вздохнул: тяготившее его признание позади!

— Эта должность даст тебе, конечно, блага. А даст ли она моральное удовлетворение?

— Полной гармонии в жизни не бывает. Она состоит из мудрых компромиссов и приспособлений, к сожалению. Во всяком случае, из-за какого-то там кокса я бы не стал портить отношения, — не поднимая глаз, ответил Филин, он был доверенным лицом Кускова и потому знал все.

— Что кокс? Местничество страшно! — с горечью сказал Северцев.

Он молча глядел на пылинки, которые плясали в полосе солнечного луча, пробившегося в окно палатки. Филин поерзал на табуретке и продолжал:

— Но нужно не забывать, что на партучете мы тоже состоим по месту… Ты красноречиво молчишь. Я знаю, ты осуждаешь меня. Я знаю тебя!.. И должен сказать, что ты представляешься мне неисправимым мечтателем… И это совсем не плохо!.. Мы все мечтали, и я в том числе… Но надо все-таки помнить, каждому из нас надо помнить, что реальность никогда не соответствует нашим мечтам. Вот если мы эту истину признаем и приемлем, тогда никакое зло в окружающем мире не в силах будет нас огорчить!..

Северцев со все растущим удивлением слушал Филина. Он не верил своим ушам… Он считал Пантелеймона Пантелеймоновича человеком, разумеется, с недостатками, но принципиальным. А сейчас перед ним сидел циничный карьерист, который рассчитывал использовать обреченный совнархоз как трамплин для прыжка в руководящую номенклатуру, и помешать этому прыжку уже было поздно…

Филин уловил настроение собеседника.

— Мечтать-то по нонешним временам недосуг!.. А соглашаюсь потому, что свято место пусто не бывает — я или кто-то другой займет его. И он, и я будем лишь блюсти инструкции, положения, постановления… от них шкафы ломятся на каждом предприятии… В любом циркуляре много, много страниц типографского текста. Убористого! Все поделено на параграфы, внутри каждого параграфа — еще на буквы. Алфавита не хватает, чтобы перечислить все запреты и указания: этого не делай, а это делай!.. Но делай при соблюдении вот таких-то и таких условий. А в других условиях… Словом, запеленут наш брат, как новорожденный. Лучше уж не брыкаться! Молчать! — Филин провел ладонью по лбу, вытирая обильный, липкий пот.

— Поздравляю, — сказал Северцев. — Ты, кажется, переборол самого себя. У меня это не получается.

После сытного обеда Птицын дремал за своим рабочим столом, предусмотрительно обложив стол пухлыми папками. Остальные три стола, с трудом втиснутые в маленькую комнату, пустовали: двое сотрудников болели, один был в командировке. Поэтому Птицын чувствовал себя сегодня вольготно — как когда-то в кабинете начальника главка.

Мягкое осеннее солнышко приятно пригревало лысину, Александр Иванович разомлел и, закрыв глазки-щелки, погрузился в дрему. Очнулся он от громкого женского голоса. Открыв глаза, увидел перед своим столом маленькую изящную Асю, секретаршу объединения, и незнакомого мужчину с блестящим черным портфелем. Прилизанные металлически-серые волосы, густые брови над синими впалыми глазами, лицо очень худое, кости скул напоминают ключицы. Впалая грудь, впалый живот… Доска доской! Возраст определить трудно, можно дать и тридцать, и пятьдесят. Сух, серьезен, держится с каким-то напряженным спокойствием.

— Александр Иванович, это по вашей части? — Ася передала Птицыну бумажку с десятком разноцветных резолюций.

Птицын быстро пробежал глазами бумажку. Рекламация на низкое качество бурового станка фирмы «Майнинг корпорэйшн».

— Да, сейчас я занимаюсь этими делами, — ответил он, посмотрев на пустой соседний стол: эксперт по оборудованию еще болел.

— Знакомьтесь! Господин Смит, представитель этой фирмы. Александр Иванович Птицын, старший инженер. Я отлучусь на минутку, а вы, Александр Иванович, пока уточните, пожалуйста, претензии к фирме! — С этими словами Ася скрылась из комнаты.

— Господин Птицын? Вам привет от Жана Бастида, — произнес охрипшим голосом пришелец.

Птицын от неожиданности чуть не подскочил. Поспешно придвигая к столу еще один стул, для гостя, тараторил:

— Спасибо за привет! Передайте, прошу вас, от меня тоже. Прошу вас, садитесь! Месье, месье?.. — замялся Птицын.

— Рональд Смит, консультант известной вам фирмы. Приехал по делам фирмы. К сожалению, они идут слабо: контракт с вашей стороны все еще не подписан, — монотонно объяснил Смит.

Птицын откинулся на спинку стула.

— К сожалению, все оказалось сложнее, чем представлял себе месье Бастид.

— Что же?

— У вашей фирмы нашлись серьезные конкуренты. Они предлагают контракт на лучших для нас условиях. Кроме того, на качество вашей продукции нередки жалобы… — Птицын для убедительности постучал указательным пальцем по бумажке с разноцветными резолюциями. — Морально устаревшая продукция, так сказать… — натянуто улыбнулся он.

— Фирма пришлет на Кварцевый рудник своего представителя, и разберемся, кто виноват в аварии станка. Может быть, ваши люди не умеют с ним обращаться и поломали его? — Смит оскалил длинные зубы. — Этот рудник в Сибири? Я бы сам поехал туда, на свою родину, но не имею времени. Я сибиряк, это чистая правда. Мой папа владел там Южными приисками, потом сбежал с Колчаком и японцами во Владивосток, оттуда — в Америку. Мне очень хочется посмотреть на свои прииски. Говорят, там все еще добывают мое золото…

Птицын рассмеялся.

— Ваше? У нас говорят так: что с возу упало, то пропало… Вот как оно получается, господин… сибирский золотопромышленник! Прошу простить эту шутку… Итак, вернемся к нашей злобе дня… Что могу я вам сказать? Вы сами, вероятно, понимаете, что поддержать вас в такой невыгодной для фирмы ситуации трудно. Очень трудно! — Птицын многозначительно кивнул на акт.

— Я был принят сегодня вашим шефом. Он сказал, что теперь все ясно, скоро подпишут контракт, — сухо, чеканя каждое слово, сообщил Смит.

Птицын иронически улыбнулся:

— Тогда ждите. — Он стал перебирать на столе раскрытые папки.

— Месье Бастид рекомендовал обратиться к вам за компетентным советом. Что вы мне посоветуете?

Дверь открылась, вошла курьерша и, положив на стол две бумажки, внимательно оглядела посетителя. Расписываясь в ее тетрадке, Птицын нарочито громко сказал Смиту: