Георгий Лезгинцев - Рудознатцы

Что получается? Мы частенько сталкиваемся с фактами, когда партийный аппарат оказывается вынужденным расходовать силы и время на дела, которыми должны заниматься хозяйственники, вынужден подменять их. Иногда мы подменяем и там, где не следует, по инерции… — переглянувшись со Степановым, заметил Рудаков. — В результате ослабевает ответственность хозяйственника за свое дело и принижается роль партийного комитета как политического руководства.

Раздались одобрительные возгласы, кто-то сказал: «Совершенно верно!». Сашин улыбнулся. Попросил слова Шахов, он выглядел усталым, осунувшимся.

— Смешно сказать, но еще и теперь даже самый пустяковый вопрос решается только в Москве. Бумаг, речей, совещаний и теперь не уменьшилось, ими подменяется личная ответственность. Сейчас главный вопрос: будет ли директор директором, начальник цеха — начальником цеха, мастер — мастером или они останутся по-прежнему канцеляристами, сочиняющими и посылающими наверх и вниз бумажки по любому мелкому поводу? У нас уже есть первый положительный опыт работы в новых экономических условиях. На Кварцевом руднике. Например, вопрос о строительстве драги, который несколько месяцев не могли решить ни директор, ни совнархоз, ни ВСНХ, немедленно решили экономика и хозяйственный расчет.

После речи Шахова исчезла скованность, люди заговорили откровенно о том, что думали, что их волновало…

Принесли чай и печенье, Сашин открыл форточку и разрешил курить. Секретарь обкома, который разговаривал с Рудаковым в приемной о том, как идет уборка, убежденно сказал:

— Владимир Ильич придавал огромное значение хозрасчету. О хозрасчете мы и теперь много говорим и пишем, но он существует иллюзорно. Давайте разберемся: что же такое хозяйство? Хозяйственная расчетливость. А расчетливо хозяйствовать — это значит: проявлять рачительность, раскидывать умом, ломать голову, сопоставлять, сравнивать, подсчитывать, маневрировать, проявлять сметку, смотреть вперед, выбирать оптимальный вариант и — конечно, в разумных пределах — рисковать! Каждому ясно, что без элементарной самостоятельности основной производственной ячейки — рудника, фабрики, завода, мастерской — проявление всех этих качеств и достоинств хозяйственного руководителя совершенно немыслимо. Кое-кого из хозяйственников такое положение вполне устраивает, помогает пожизненно оставаться в руководящей номенклатуре, но дело важнее персональных благ!

— А лиши тебя этих благ, запоешь по-другому, — усмехаясь, бросил Рудаков, отхлебывая из стакана темный горячий чай.

— Лишат больших — останутся поменьше. С годами не страшно — врачи уже запрещают и пить и есть, — отшутился секретарь обкома.

Степанов непривычно нервничал. Он впервые был в этом большом доме, в этом кабинете и чувствовал себя провинциалом… Рудаков заметил его состояние и дружелюбно подмигнул ему. Приободрившись, Степанов решил тоже выступить.

— Принцип социализма: «От каждого по способностям, каждому по труду» — часто не согласуется с различными инструкциями, указаниями, циркулярами, сметами и лимитами, которые непрерывным потоком низвергаются сверху на производство. Практически у нас укоренилась некая слимитированная уравниловка: директор не может платить больше хорошему и меньше плохому работнику, рабочий лично не заинтересован в выпуске высококачественной продукции: ведь оценка работы ведется по валу. Нужно, чтобы каждый рабочий и инженер за хороший труд получал материальное вознаграждение! Тех, кто проявил расчетливость, бережливость, сноровку, кто обогатил производство новой техникой, новыми приемами труда, нужно вознаградить без оглядки на ревизоров и контролеров. Так поступили на Кварцевом. Обезличка и уравниловка наносят нам не только материальный урон, но еще больше — моральный, потому что портят хороших работников, подрывают веру в сам принцип социалистического труда.

Степанов коротко рассказал о первых результатах работы по новой экономической системе: сократились трудовые затраты на добычу грамма золота за счет экономии материалов и роста производительности труда, поднялась зарплата рабочих, резко возросла добыча золота, совершенствуется ее технология, повысилось извлечение золота из руд и песков. Экономика стимулирует и другое — сократились, хотя далеко еще не изжиты полностью, прогулы, уменьшился брак, люди стали дорожить рабочим местом, исчезает равнодушие. Но по-прежнему ждут решения многие важные проблемы: все еще мало выпускается новой мощной техники, хромает техническое снабжение, особенно запасными частями, нет порядка в капитальном строительстве.

Это выступление вызвало много вопросов, замечаний. Поделился своими мыслями и Северцев:

— Нам нужно определяться с технической политикой! Иногда диву даешься. Сегодня получаешь решение директивных органов, предписывающее составлять проекты по самой передовой технологии и закладывать в них новое оборудование, еще не выпускаемое серийно нашей промышленностью. Хорошо! Назавтра новое указание: в проекты впредь закладывать только серийно выпускаемое, то есть старое оборудование. Плохо! Такое шараханье из стороны в сторону приводит к техническому застою…

Выступили почти все приглашенные. Каждый жаловался на свое наболевшее. Сашин слушал всех ораторов очень внимательно, записывал предложения, отдельные интересные мысли.

Под конец он обратился к собравшимся:

— Характерная черта нашего времени — превращение науки в непосредственную производительную силу общества. Темпы роста экономики во все большей степени зависят теперь от темпов научных исследований и внедрения их результатов в производство, от расширения и углубления научно-технической революции. Речь идет о материально-технической базе коммунизма!.. Пора думать о дальнейшем совершенствовании методов руководства хозяйством!.. Может быть, товарищи, целесообразно создать в министерствах вместо администрирующих главков хозрасчетные отраслевые объединения?.. А специализированные фирмы? Тоже интересная форма хозяйствования… Итак, ждем ваших предложений, товарищи!

Сашин замолчал и обвел взглядом присутствующих. Они слушали по-разному: одни — внимательно, другие — рассеянно, что-то чертили на лежавших перед ними листках бумаги. Сашин прочел в глазах у одних доверие, у других — плохо скрываемую иронию, сомнение в необходимости еще одной встряски…

— Наша беседа была интересной, наш разговор был в чем-то спорным, но главное — он был заинтересованным. Все эти проблемы изучаются в Центральном Комитете и в правительстве: ведь пример-то нам брать не с кого, мы первыми прокладываем путь… Ваши замечания и пожелания будут внимательно рассмотрены, мы не зря потратили время! — сказал он.