Лев Кожевников - Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Парень мотнул головой.

— За бабки, по черной цене.

— Понятно. Но в Волковке теперь хозяин появился, сосед. Что же вы сразу не перепрятали?

— Пусть у Гнилого голова болит. Это его хаза была.

Парень помолчал, потом нехотя признал:

— Вообще-то, говорили ему ребята.

— А он?

— Выкурю, говорит, как таракана. Больше не сунется.

— Это соседа, что ли? Ходырева?

— Ну.

— Понятно.

Алексей еще некоторое время поработал с «олигофреном» в разных режимах, но тот явно иссяк. Разговор пошел вхолостую, по кругу. Он предложил свидетелю подписать протокол допроса и отпустил.

Полученная информация представлялась достаточно ценной. Кажется, впервые дело начало принимать конкретные очертания. Так называемая «хаза» в бывшем поселке Волковка и обнаруженный тайник свидетельствовали, что в этом месте Суходеев имел или имеет определенный устойчивый интерес. Во-вторых, угроза выкурить хозяина, которая вполне подтвердилась двумя заявлениями Ходырева. В-третьих, насколько он уяснил из разговора с женой Ходырева, последний акт «терроризма» — взрыв в печи, порча имущества, произошел совсем недавно. Уже в мае, накануне исчезновения. Пожалуй, дату следует уточнить, но сам факт налицо: в конце апреля, в мае Суходеев там был. Готовил акт.

Что против?.. Участковый инспектор в Волковке Суходеева не обнаружил. Не исключены два варианта. Если это несчастный случай дорожно-транспортного характера, то скорее он произошел по дороге в Волковку. Или обратно. Красного цвета «Восход» — приметная деталь в пейзаже. Значит, следует проверить дороги, тропы, которыми возможно добраться в поселок из города.

В случае насильственной смерти убийца наверняка позаботился труп спрятать. Достаточно надежно. Поэтому инспектор его не обнаружил, хотя… если судить по найденному тайнику, усердие проявил. Очевидно, потребуется более детальный осмотр местности и обыск в «хазе», в домовладении, принадлежащем Ходыреву, где обнаружен тайник.

Алексей взялся за телефон, набрал номер.

— Участковый инспектор, слушаю?

— Здравствуйте, Анатолий Степанович, это Валяев из прокуратуры. Получил рапорт. Очень толково, оперативно и, главное, ко времени. Но кое-что желательно обсудить.

— Через двадцать минут я к вам… Черанева, сядь на место! — голос участкового внезапно отдалился, потом вновь зазвучал в трубке. — Алле?.. Через двадцать минут я к вам подойду. Надо тут с гражданкой закончить.

Алексей насторожился.

— Минуту, Анатолий Степанович. Как вы назвали фамилию гражданки?

— Черанева. Татьяна Дмитриевна. — Четко, без ненужных расспросов ответил тот.

— Понятно. Меня эта дама тоже интересует, так что не спешите. Я выхожу.

— Комната восемь.

Через несколько минут Алексей входил в комнату участкового инспектора на первом этаже. В Чераневой он сразу узнал вчерашнюю истеричку из ресторана. Кажется, она до сих пор окончательно не протрезвела. Марафет на лице был смазан. Взгляд плавал по сторонам, ни на чем не фиксируясь, и она, похоже, не заметила появления в комнате нового человека, хотя Алексей сел напротив нее спиной к окну.

— Что произошло?

— Вчера в одиннадцатом часу ночи была задержана на дискотеке. В невменяемом состоянии. При задержании оказала сопротивление работникам милиции, употребляла в их адрес нецензурные выражения. Доставлена в вытрезвитель.

Слог, каким изъяснялся старший лейтенант Суслов, напоминал его рапорт. Прямолинейный и исполнительный малый, решил Алексей. Любопытно, как они находят с гражданкой Чераневой общий язык?

— И часто она так?

— Регулярно. Особенно в последнее время. Хотя по сути школьница. Недавно исполнилось семнадцать.

Черанева никак не реагировала, как будто разговор шел не о ней. Пепел с сигареты сыпался ей на кофточку, на руки, на стол, она не обращала на это внимания и не стряхивала, хотя пепельница стояла рядом. Выглядела она много старше своих семнадцати. Рискованно короткая юбка, белые рыхлые ноги, без чулок, в заметных синяках. Когда она закинула ногу на ногу, Алексей с изумлением отметил, что под юбкой у нее ничего нет, голое тело.

— Почему на даме нет нижнего белья?

— Мода такая. На танцы они ходят теперь без трусов. Некоторые даже бреют лобок.

— Товар лицом?

— Говорят, для остроты ощущений. Так, Черанева?

Черанева ответила не сразу, вялым, словно спросонья, голосом.

— Дурак… где ты купишь приличные трусы? Чтобы носить не стыдно?

— Давай без дураков, Черанева! — повысил голос участковый. Помолчав, продолжал: — Допустим, приличного белья в продаже нет. Но бриться тоже не обязательно.

— Для эстетики! — Черанева вдруг визгливо рассмеялась, и Алексей сразу вспомнил ее вчерашнюю истерику. Пожалуй, она была не столько пьяна, как показалось вначале, а скорее не в себе. Невменяема, как правильно отметил старший лейтенант Суслов.

«Если с ней что-то произойдет, — подумал Алексей, — как с теми двумя, это никого особенно не удивит. Удивительнее будет другое — если ничего не произойдет.»

— Таня, вы помните меня? Вчера… вы были в ресторане?

Обращение по имени здесь, в стенах милиции, было непривычно, и Черанева наконец его заметила. Но упоминание о ресторане заставило ее вздрогнуть. Ее глаза вдруг расширились, на лице появилось выражение страха. Спустя мгновение она вся сжалась, словно затравленный зверек, готовый вот-вот сорваться с места и бежать.

Такой реакции Алексей не ожидал. Участковый, судя по всему, тоже. Они переглянулись, и, стараясь говорить по возможности мягко, Алексей спросил:

— Вы знакомы с Ирой?.. Она сидела со мной за одним столиком?

— Нет! — истерически взвизгнула Черанева. Губы, а затем все лицо у нее исказилось мучительной гримасой. Руки бесцельно метались по одежде, по волосам. Лейтенант поднялся к ней из-за стола со стаканам воды и окончательно спровоцировал истерику.

На хлопоты вокруг Чераневой ушло около часу. Пришлось даже вызывать врача. Разумеется, о продолжении разговора с ней не могло быть и речи.

Оставшись вдвоем с участковым инспектором, Алексей кое-как уточнил предстоящие следственные действия и в смятенных чувствах вышел из отделения. В его голове давно брезжила ужасная догадка, но он раз за разом упорно гнал ее от себя, хотя косвенных доказательств набиралось предостаточно. Однако теперь впервые, кажется, появилась реальная возможность получить прямое свидетельство, что он действительно напал на след, ради чего, собственно, сюда приехал.

Возле прокуратуры Алексей увидел стоящий «УАЗ». Похоже, Хлыбов был на месте. Он вошел в приемную.

— Шеф у себя?

— Нет… в отгуле, — замялась Людмила Васильевна.

— Мне нужна машина. На полчаса.

— К заму, Алексей Иванович.