Георгий Свиридов - Охотники за алмазами. Открытие века

— А теперь вот здесь, — Казаминов показал пальцем на середину страницы. — Здесь о вашем севере сказано.

Далманов стал читать, и каждая фраза, как отработанный годами тренировок боксерский удар, била точно, безжалостно и по самому больному месту:

«Значительная часть людских и материальных ресурсов Министерства геологии намечена на поиски нефти в северных малообжитых труднодоступных и малоперспективных районах Сибири. Даже в том случае, если здесь и будут найдены месторождения нефти, их изучение и освоение и тем более эксплуатация будут связаны с большими, ничем не оправданными трудностями».

— Да-а, — протянул Далманов. — Сильно!

— Ну, что теперь скажете?

Фарман грустно пожал плечами. А что он, собственно, может сказать? Вера его не поколебалась, даже дай ему Казаминов десять подобных документов. Спорить же с таким ученым мэтром, каким является Коробин, ему нет смысла, ибо тот раздавит Фармана, как букашку, даже фамилию не спросит. Фарман только указал на дату письма:

— Шесть лет прошло.

— Такие документы не стареют. На его основании министерством разработаны планы поисковых работ, опорных и разведочных скважин, определена стратегия поисков, отпущены средства. Те самые средства, которые мы с вами, Фарман Курбанович, призваны освоить.

— А тем временем на севере в Березове нашли газ.

— Пусть в Березове будет газ, а у нас, товарищ Далманов, Кузбасс! — произнес в рифму Георгий Петрович и, оставшись довольным своим экспромтом, добавил: — Там еще неизвестно, чем дело кончится. А если вы найдете нефть здесь, то вам при жизни памятник поставят! Вы на главном стратегическом направлении ведете поиск.

Он проводил Далманова до двери кабинета, дружески похлопав его по плечу:

— Нравишься ты мне горячностью своей! Молодость напоминаешь. Я ведь тоже не лыком шит. А нервы береги, они раз человеку даются. Растратишь преждевременно, никто не одолжит… Так-то, Фарман Курбанович! Давай руку!

Далманов был обезоружен откровенностью и прямотой начальника управления. Работа есть работа, с какого бока на нее ни смотри. На Казаминова давят сверху, он спрашивает с подчиненных. План разведочных работ утверждается не в этом кабинете…

— Если что сказал резко с трибуны, так я хотел, чтоб лучше для дела, а вас совсем не имел в виду. Извините, пожалуйста. У меня в сердце настоящий костер, — Далманов пожал протянутую руку.

— А что на главном направлении, не забывай!

Проводив Далманова, Казаминов грузно уселся в кресло, и пружины простонали под тяжестью. Открыл папку с надписью «срочное». Скользнул взглядом по кипе бумаг, которые надо читать, вникать в суть, решать… И снова закрыл. Вынул папиросу, нервно размял в пальцах. «Жизнь какая неровная… Только наладил все, развернул широко, поддержка со всех сторон. И наука, и партийное руководство, и министерство… Так на тебе! — является молокосос с дипломом и начинает тыкать бесплодностью. — Казаминов раздраженно чиркнул спичкой, спичка сломалась, он отшвырнул коробок. — Хорошо еще, что никого из вышестоящих на совещании не было. Они любят прислушиваться к инициативе с мест».

— К вам можно, Георгий Петрович? — в дверях застыла секретарша. — Там трое дожидаются.

— Сегодня никого. Занят! — Потом быстро добавил: — Кадровика ко мне.

Казаминов несколько минут сидел, уставившись в одну точку. Раздражение не проходило. Тогда он стал рассматривать карту, что висела на стене, геологическую карту Западной Сибири. Взгляд заскользил по семьдесят второму меридиану, служившему своеобразной границей. У геологов свои владения, они не совпадают с административным делением. К западу от семьдесят второго градуса раскинулись хозяйства Обь-Иртышского геологического управления, а к востоку бурили землю сибирцы. Соседи активно ведут поиск на юге, вдоль транссибирской железнодорожной магистрали. Но они не забывают и о севере. В Березове наткнулись на газ. Фонтан шуму наделал на всю страну. Печать, радио, телевидение… Сенсация! Теперь ждут нефть. Правда, ученые пока пожимают плечами: «Чистая случайность», «Локальный участок»… Да и в министерстве Казаминов слышал, как высказывался один очень ответственный товарищ: «Какая там нефть? Фантазия! Нефть существует лишь в голове Эревьена»…

И все же где-то в тайниках души, не сознаваясь самому себе, Казаминов завидовал удачливому соседу, главе Обь-Иртышского управления с нерусской фамилией Эревьен. Говорят, он из французов, еще в прошлом веке попавших в Россию.

Казаминов оглядел восточную часть от разделительного градуса, свой север. Что там есть?.. Карта чистая. Обь-юганская тайга пока нетронутая. Партия геофизиков, и только. Правда, южнее есть партии, экспедиции… По Омской, Новосибирской, Томской областям… Взгляд снова заскользил вверх, на север, где широкой голубой лентой текла Обь. «Надо и нам хотя бы одну разведочную партию перебросить туда, возможности есть, — подумал Казаминов. — Только кого пошлешь?»

— Вы меня звали, Георгий Петрович? — бесшумно в кабинет вкатился начальник отдела кадров, невысокий, бритоголовый.

— Да. Нужен начальник партии для работы на севере.

— Подберем, Георгий Петрович, подберем.

— Только не затягивай. Может быть, еще в этом сезоне командируем.

— Бу сделано! — кадровик, блеснув лысиной, попятился к двери.

Георгий Петрович снова уставился на карту. Все на ней указано: возвышенности, впадины, структуры… Все отмечено, зафиксировано, обозначено особым цветом. Не указано только главное! где же она, нефть, где подземные кладовые? Где?..

Казаминов потер лоб ладонью. А кто знает, где она прячется? Не так-то просто ответить, не просто. Что там, в глубине? Идет игра втемную. На ощупь. Даже всемогущая современная наука говорит лишь предположительно. У каждого ученого свое мнение, свой взгляд.

У Казаминова также был свой взгляд на науку. Он ценил людей с высокими научными званиями, всегда охотно принимал их, создавал наилучшие условия в поисковых партиях, какие только возможны, устраивал пикники, выезды на рыбалку, на охоту… В дальних командировках его всегда сопровождали люди науки — доктор, профессор или кандидат, Деятели науки, конечно, не оставались неблагодарными и в своих статьях, выступлениях обязательно указывали, что: им «активно помогал пополнить материалы известный геолог Казаминов», «основываясь на данных экспедиции, где начальником тов. Казаминов…», «практика работы, особенно в экспедиции Г. П. Казаминова…». Пусть все знают, особенно начальство, что Казаминов не зря ест хлеб, что он на своем горбу несет тяжесть изыскательских работ да еще активно способствует развитию отечественной науки.

В практической деятельности Георгий Петрович тоже прислушивался к рекомендациям ученых, расценивая их, как он выражался, с партийных позиций. В его понимании это значило: как на партсобрании — меньшинство подчиняется большинству. Принцип простой и деловой. Ученые меж собой спорят, критикуют друг друга, воюют. Одни доказывают, что нефть надо искать на юге Западно-Сибирской низменности, другие, наоборот, что именно на севере таятся залежи… Но никто не может сказать, где именно. Все — лишь предположительно. Казаминов видит главное: тех, кто отстаивает север, — единицы. Считанные единицы. Покойный академик Губкин да местный эрудит Никита Ростовщиков, который недавно защитил докторскую. Защищал в Ленинграде, и знающие люди говорили, что защитился еле-еле, со скрипом. Сделали, ясное дело, скидку на периферию… Ну, а тех ученых мужей, которые стоят за южные районы, тех много. Против академика Губкина встает не менее могучий академик Шатский да доктор наук Коробин, не говоря о целой когорте кандидатов. Недавно Казаминов знакомился с работой саратовского ученого Назарковского. Дельный и прозорливый мужик! Ухватился он за главное. Нефть-то создается на биологической массе. Конечно, давление, температура, время… Но на биомассе? Так вот он, Назарковский, даже карту составил древних морей, в которых биомасса могла накопляться, и по найденным ископаемым определил границы возможных залежей нефти. Назарковский — мужик энергичный, пробивной, записку серьезную составил и направил ее в ЦК партии, требуя отменить напрасные затраты на бесперспективные поиски нефти в северных районах, ибо там, в суровых климатических условиях, никакая биомасса накапливаться не могла. А против науки не попрешь…