Василий Золотов - Земля горячая

— Сына он не бросит. Понимаешь, Галина, от любви не спастись. И мы не стыдимся ее. В мою жизнь вошло то, что сильнее меня, — разве это преступление? — И, помолчав немного, сказала весело: — Наверно, то, что Евгений ко мне пришел, произведет на нашей кошке впечатление разорвавшейся бомбы! Представь себе, женщины наши постараются смешать меня с грязью. А я считаю, что не совершила никакого преступления. Преступлением было то, что мы, любя друг друга, обманывали и себя и других.

Высокая, сильная, стройная, она держалась, как всегда, прямо, слегка откинув голову.

— Что ты молчишь, Галка? Осуждаешь?

— Все это очень уж неожиданно, Шура…

Она рассмеялась. И я сразу ощутила, что ко мне вернулось хорошее настроение. Я быстро оделась.

— Решено — еду с вами!

Шура заглянула в мой кухонный шкафчик.

— Итак, беру у тебя крабы, болгарские помидоры, четыре луковицы. Что, луку больше нет?

— Как видишь.

— Ладно, возьму половину. А где хлеб?

— Еще не купила.

— Придется в магазин заходить, а я не хочу с Лилькой встречаться…

Я прервала Шуру:

— Трусиха! Ладно, пойду сама!

Я просто не узнавала Шуру: она стала веселой, беззаботной, поминутно смеялась и шутила. Давно я не видела ее такой счастливой.

— Ты чего уставилась на меня? — спросила она, улыбаясь.

Не ответив, я поинтересовалась:

— Кто еще едет?

— Все наши. Да, кстати, Лешка прислал радиограмму — дней через пять будет здесь.

— Через пять… — как эхо, проговорила я. — Значит… приедут Игорь и Валентин…

За окном по ясному небу тревожно неслись два облака. Топорки, распластав крылья, надрывали душу криком.

— Нечего морщить лоб. У тебя тоже все ясно: рассчитайся с Валентином побыстрей и будь с Игорем. Ведь вся твоя жизнь в нем! Ох, и погуляем мы на твоей свадьбе, Галка!

Мне вдруг расхотелось ехать. Но Шура схватила мою сумку, взяла меня под руку, и мы направились к гаражу. Там нас уже ждали. Когда мы проезжали мимо рыбного завода, мне стало плохо. Я попросила шофера остановить машину и перебралась в кузов. На свежем воздухе я почувствовала себя лучше.

Минц стоял рядом с Шурой, ласково поглядывая на нее и что-то объясняя.

Я завидовала им…

Впереди уже темнела грива леса.

Мы поднялись на сопку. Перед нами лежала тайга, хаотичная и диковатая. Словно в последнем всплеске гигантских волн, застыли косматые горы.

Деревья неожиданно расступились, и нас ослепило озеро — настоящая горная чаша с пресной водой. Словом, местная Рица. Разожгли костер, поставили котелок. Ребята отправились поохотиться, а мы решили искупаться. Вода была действительно горячей. Но ни у кого из нас не оказалось купальников. Мы отошли от стоянки в сторону и разделись. Никто нас не видел, разумеется, кроме комаров — их здесь была тьма-тьмущая. Едва мы вылезли из воды и начали одеваться, как эти злодеи напали на нас и чуть не съели живьем. Кое-как оделись и бросились к костру. А у костра, морщась от едкого дыма, сидел с кружкой в руке Сашка.

— Ты чего это творишь тут? — спросила Алла.

— Не лезь, не твое дело…

Мы не обратили внимания на эту короткую перебранку, надо было побыстрей намазаться особым составом против комаров — его захватила с собой Лена. Все мы уселись в той стороне, куда тянул дым от костра. Я закашлялась и вновь почувствовала тошноту. Я вспомнила, что и вчера было то же самое, да еще кружилась голова. И тут вдруг меня словно осенило! Бросившись на расстеленную кем-то куртку, я разрыдалась.

Первой ко мне подбежала Шура:

— Галина, что случилось, что с тобой? Комары искусали?

— Шура, — сказала Лена, — по-моему, Галине просто плохо…

— Плохо? Но отчего?

— Не знаю, по-моему, от дыма. Или, может быть, от этого самого комариного состава.

Шура присела возле меня и тихонько спросила:

— А ты не в положении?

— Да…

— И давно?

— Наверно, с мая.

— Ну, и чего ты ревешь?

Но я зарыдала еще сильнее. Разве Шура поймет, как мне тяжело?

— Галка, перестань сейчас же! Скоро ребята вернутся, неудобно! Возьми себя в руки.

А как сделать это, когда обида сжимает горло? Ведь скоро приедет Игорь!..

Лена принесла мне воды. Я поднялась и привела себя в порядок.

На поляну к костру выбежал из лесу Толя.

— Девчата, бежим в снежки играть!

— Где же тут снег? — закричали в один голос Лена и Шура.

— Пошли, покажу!

Шура схватила меня за руку, и мы поспешили за Толей. На душе стало как-то легче.

Неподалеку от озера на северной стороне сопки лежал снег — белый, ноздреватый. Чудеса! Лето, горячее озеро, а рядом можно лепить снежки…

Поиграв в снежки, мы пошли к костру обедать. Но неожиданно Сашка Полубесов испортил всем настроение.

За обедом он, всегда веселый и насмешливый, был почему-то мрачен. Начал вдруг зло приставать к Толе. Попытка урезонить его успеха не имела. Наоборот, Сашка становился все злее и злее. Ни с того ни с сего обрушился и на меня.

— Все вы одинаковы!..

И так начал пушить нас, что все растерялись от неожиданности.

— Сашка, — возмутилась я, — ты что, с ума сошел?

— А ты-то чего успокаиваешь? Из-за тебя чуть два парня не погибли, а тебе все мало! Разъезжаешь по лесам…

День был испорчен. Возвращались угрюмые, усталые. Я молчала всю дорогу. Говорить не хотелось.

Понедельник не зря считают тяжелым днем. Я опять не выспалась. Голову ломило. В управлении столкнулась с Кущем.

— Здравствуй, Галина. Ведомость с тобой?

— Да.

— Идем к Булатову. И давай договоримся — помалкивай…

— А если он будет спрашивать о чем-нибудь?

— Не будет. И вообще, пусть накричится вволю… Ну, готова?

Едва вошли мы в кабинет, как Булатов в упор спросил:

— Кто дал вам право, Певчая, распоряжаться от имени порта?

Я растерянно взглянула на Куща.

Булатов кивнул ему, потом снова спросил у меня:

— Так кто?

— Вы! — громко ответила я.

Булатову, видно, стоило немалых усилий спокойно пожать плечами.

— Нужно, матушка, иметь нахальство так отвечать…

Я подошла к столу и положила командировочное удостоверение, подписанное им.

— Вот, Семен Антонович!

Булатов посмотрел на меня, потом на удостоверение и снова на меня.

— А вы знаете, что за такие вещи бывает?

— Знаю.

— Я отдам вас под суд…

— Вы напрасно грозите, товарищ начальник порта, — вмешался Кущ, — Певчая поступила правильно. Это… это было мое указание. — Кущ взял у меня ведомость: — Видите, вот растерянные плоты, а вот застрявшие. Порт не довел их до получателя. А ведь все это денежки…

— Они что, ваши?

— Наши с вами, общие, государственные.

— А лесники разве не наши?

— Тоже наши. Но пусть они расплачиваются за свое ротозейство сами, а не мы. И я, как начальник коммерческого отдела, не разрешу отменять распоряжение Певчей.