Михаил Колосов - Платонов тупик

Лейтенант взглянул на Платона, смутился: не думал, что тот знает, какой груз в глубоких пульманах его эшелона.

— Но не будем… Наверное, сейчас там нужны и легковые. Идите к своему эшелону, через две минуты отправитесь.

Лейтенант растерянно оглянулся, поправил пилотку и почти бегом выскочил из кабинета. К столу подступили другие.

Давно уже заметил Платон — у входа переминается с ноги на ногу его племянник, Васька Гурин, ждет, когда народ схлынет, подумал: «Долго ждать придется. Это же он, наверное, еще утренним поездом приехал… Зачем? Что-нибудь случилось? Так не мялся бы в дверях…» И вдруг вспомнил: «Он же, говорили, еще в первые дни войны в армию ушел… Добровольцем».

— Василь, — позвал Платон. — Ты зачем тут? Откуда?

— Да я… Потом… — застеснялся Васька и спрятался за спины посетителей.

— Ну потом так потом.

Платон быстро расшил утренний наплыв людей, подозвал Ваську:

— Что у тебя, говори, а то мне некогда: в депо надо сбегать, никак не выберусь.

Васька подошел к столу:

— На работу хочу поступить…

— Ах, вот оно что! Но ты же, говорили, в армию ушел? Сбежал, что ли?

Васька криво усмехнулся:

— «Сбежал»… Не получилось с армией. В Славянске нас всех, молодых ребят, кто не служил в армии, отделили от остальных и послали на оборонительные работы под Лозовую. Рыли противотанковые окопы. Много народу нагнали. А под конец налетели фашистские самолеты и смешали все с землей. На нашем участке. На других — не знаю, а у нас много побило, поранило. Кто уцелел — тех на другой день распустили по домам. И меня тоже. Капитан, который работами руководил, сказал: «Дуй домой, пока есть возможность. Дома в военкомате заяви о себе. Если там будет еще кому заявлять». Ну, вот я и подался. От Лозовой до Синельниково на товарняках, а тут — в один день доехал.

Слушая Ваську, Платон машинально взглянул на огромную карту железных дорог на стене: «Лозовая, вот она, совсем недалеко… Уже бомбил ее… Ясиновку пока не тронул…»

— Значит, ты уже понюхал войну? А я подумал: от армии хочешь увернуться, бронь получить. Так бронь дают только специалистам…

Васька вспыхнул, заговорил с гневом и досадой:

— Ни от чего я не хочу увернуться. В военкомате взяли на учет и сказали: «Жди повестку». Три дня уже жду. Вчера пошел — прогнали. «Не мешай, — говорят, — работать, дойдет очередь и до тебя». Когда дойдет — неизвестно. А бронь мне ваша и даром не нужна. Так и знал, что подумаете… Это мама послала: «Иди, — говорит, — делом каким займись, не так маяться будешь». А то пошел бы я к вам… — сказал он запальчиво и отвернулся.

— Обиделся?.. Ну, извини, пожалуйста. Тут, брат, разные приходят… Куда же тебя определить? — задумался Платон. Вызвал начальника отдела кадров, приказал сухо:

— Оформите. Техническим конторщиком в западный парк отправления. — Ваське пояснил: — Списчиком вагонов. Справишься?

Двинул плечами Васька: понятия, мол, не имею. Да и что это за работа такая? Спросил:

— Что списывать?

— Номера вагонов. Состав сформируют, вытащат в парк отправления, а ты должен быстро списать все номера вагонов и подобрать документы. — Платон увидел записку, которую ему еще в первый свой приход положил этот старичок кадровик, заторопился: — Ничего, справишься. Дело нехитрое. Иди оформляйся. — И когда старичок увел Ваську, позвонил домой. Трубку сняла дочь, третьеклассница. — Клара? Здравствуй, доча. Позови маму быстренько. Она мне звонила зачем-то?

Девочка узнала отца, упрекнула:

— А ты почему домой совсем перестал приходить?

— Некогда, дочка. Работы много. Так где там мать?

— А дома никого нет, все в военкомате: Федора нашего на фронт забирают, пошли провожать его.

— Давно ушли?

— Нет, недавно.

Платон повесил трубку, схватил фуражку, в приемной секретарше на ходу сказал:

— Если что — я в горвоенкомате, буду через час. — И не выдержал, добавил: — Сына в армию берут.

И побежал — через пути, через стрелки. На горку подавали состав — на ходу через тормозную площадку перелез на другую сторону и дальше — по улице, мимо опустевшего рынка, в центр.

Военкомат можно было узнать издали — теперь там каждый день столпотворение: призывники, провожающие.

Несмотря на многолюдье и толкотню, здесь стояла необыкновенная тишина — торжественная и печальная, как на похоронах. Ни гармошек, ни пьяных прощальных песен, лишь изредка вдруг взрывался женский голос — не выдерживало чье-то материнское сердце. Взрывался и тут же, словно устыдившись, умолкал, затухал на груди сына, мужа или отца.

Платон шел сквозь толпу, искал своих. У изгороди жались заплаканные женщины, сосредоточенно курили сдержанно-суровые мужики, шастали туда-сюда растерянные и возбужденные ребятишки. На другой стороне улицы на тротуаре и на проезжей части группами толклись новобранцы, ожидая распоряжений. К одной группе подошел военный с листком бумаги в руке, громко объявил:

— Команда номер один!.. Слушай перекличку. Кого назову, отвечайте «я» и становитесь в колонну по четыре. — Он показал рукой, где нужно строиться, и принялся выкрикивать фамилии.

Только первый ответил «я», остальные отзывались кто как привык: «здесь», «есть», «тут» и даже «ага». Но военный не обращал на это внимания, следил лишь, чтобы отозвавшийся стал в строй, и только после этого называл следующего.

Платон шел, кидая глазами по сторонам, искал Федора среди молодых групп, но нигде его не находил. Наконец почти у самых военкоматовских ворот увидел жену и младшего сынишку — Женьку. Возле них на земле лежал новенький черный, из чертовой кожи рюкзак. Жена смотрела не спуская глаз на двери военкомата и не заметила, как подошел Платон. Он легонько тронул ее за плечо, она вздрогнула, оглянулась:

— Ой, кто это?.. Думала, Федя… Пришел? — Она смотрела на Платона покрасневшими глазами, силилась сдержать слезы и не могла, губы дрожали, слезы катились по щекам. Хотела что-то сказать, но только рукой махнула и отвернулась, вытирая глаза.

Платон успокаивающе сжал ее плечо, удивился про себя: жена совсем сдала — похудела, щеки впали, под глазами синие ободья. Спросил:

— Где Федор?

Ответил Женька:

— Пошел туда, — и кивнул на здание военкомата.

Платон приобнял сына, прижал его голову к себе, подержал с минуту, будто сказал: «Так-то, сынок… Держись!..» — и отпустил.

— Сходил бы узнал, что там, — попросила жена Платона.

— Да что там? Известно… Мешать только. Придет — сам все расскажет… — Однако не спеша направился в здание и вскоре вышел оттуда с Федором.

Федор, плотный, коренастый, с густыми черными бровями, весь в Платона паренек, улыбнулся матери ободряюще:

— Все в порядке!

— Что «все в порядке»?