Михаил Колосов - Платонов тупик

— Буду… — обещал Юрка и морщился, глядя на безбровое некрасивое личико новорожденной. Мать заметила его настроение, утешила:

— Ничего, она вырастет — красивой будет.

— Будет красивой?

— Будет. Как ты.

Юрка, довольный, улыбался, отходил к зеркалу и долго любовался своей мордашкой.

В первый класс Юрку отвела Натаха Пузырева. Юркина мать попросила ее:

— Наташ, поведешь свою Лизку записывать, захвати и мого, а то ж я работаю. Отпрашиваться — сама знаешь как…

Натаха — боевая бабенка, охотно согласилась помочь соседке:

— Об чем разговор? Конечно, отведу. Мне не тяжело.

И отвела. В правой руке держала свою Лизку, в левой — соседского Юрку. Так до самой школы и не выпустила их, будто боялась, что они убегут. Учительнице пояснила:

— Это вот моя, Лизавета Пузырева. А это — Шурки Чижиковой сынок — Юра. У нее мужик умер, сама она, бедная, работает, дак попросила меня привесть. Он сирота, без отца… — Натаха оглянулась на Юрку и плаксиво сморщила лицо.

— Ну что ж… — сказала учительница. — Будем надеяться, что он учиться будет хорошо, чтобы маму не огорчать. Хорошо будешь учиться?

Юрка кивнул.

— Будет! — заверила Натаха учительницу. — Он мальчик сурьезный и башковитый. И Шурка, мать его, дужа грамотная: коллектором в районной газете работает — ошибки вылавливаеть.

— Корректором, — поправила ее учительница и уважительно посмотрела на Юрку.

— Ну да, я ж и говорю, — кивнула Натаха.

Учительница посадила Юрку за первую парту — как будущего отличника. А рядом с ним Лизку — под его покровительство. Об этом прямо никто не говорил, но это по всему чувствовалось. И Натаха обрадовалась:

— Вот и хорошо: по-соседски живут — и тут вместе. Будет моей Лизке помогать задачки решать.

Пока учительница и Натаха возились с Юркой, все остальные ребятишки притихли и пристально следили за процедурой водворения на почетное место маленького «принца». Юрка мельком скосил глаза на класс, увидел пристальные взоры, направленные на него, остался доволен всеобщим вниманием к себе.

На перемене дети окружили в коридоре Юрку и, стоя на почтительном расстоянии, смотрели на него как на диковинку, молча. Одни грустно, другие с ехидной усмешкой, третьи с любопытством. У этих детей уже были отцы. А матерей-одиночек здесь почти не знали, потому что поселок этот был невелик и нравы в нем сохранились еще те, давние и «странные», когда людям были свойственны и стыд, и совесть. Как в деревне. Поэтому, если и появлялась назревающая мать-одиночка, она заранее под благовидным предлогом уезжала в город, где можно было затеряться среди чужих людей и не стыдясь сносить свой позор.

— Ты сирота? — спросила у Юрки девочка с красным бантиком на макушке.

— Да, — сказал Юрка серьезно и с ноткой печали в голосе.

— Круглый-круглый? — допытывалась девочка.

Юрка замялся с ответом: ему хотелось сказать «да», но это было неправдой, его сразу уличили бы во лжи, и Юрка на какой-то момент пожалел, что он не «круглый». Не очень внятно сказал:

— Нет…

Пока он размышлял и мямлил с ответом, за его спиной кто-то из мальчишек хихикнул:

— Круглыми бывают только дураки.

Ребята засмеялись.

— А вот и нет! — возмутилась девочка. — Круглыми бывают не только дураки, но и сироты! И отличники.

— А глобус?..

— А мяч?..

— А пузырь?..

Ребят будто прорвало, каждый пытался вспомнить что-то круглое, да притом посмешнее:

— Колобок?..

— Колобашка?..

Выручила Юрку учительница:

— Издеваться над сиротой?! Боже, какие вы жестокие!

Подошло время выбирать старосту класса. У учительницы заранее был разработан подробный сценарий этого мероприятия, в успехе которого она была уверена.

Объяснив ребятам, что такое староста и какими качествами он должен обладать, она, многозначительно глядя в сторону Юрки, спросила у всех:

— Так кого мы изберем старостой?

Тут же поднялся лес рук, а некоторые нетерпеливые стали даже вскакивать с мест и выкрикивать:

— Меня!

— Меня!

— Я хочу быть старостой!

— Я!..

С трудом угомонив класс, учительница пояснила, что себя предлагать неудобно — это бестактно, что воспитанные, культурные люди так не поступают, даже если в душе они очень хотят занять какую-то должность и чувствуют к ней свое призвание. Надо ждать, когда тебя выдвинут другие. Надо быть терпеливыми и скромными.

Юрка смотрел на учительницу и пожирал ее глазами: ему очень хотелось быть избранным.

— Так кого же мы выберем старостой? — снова обратилась учительница к классу.

На этот раз все молчали и поглядывали друг на друга, ждали, что сосед назовет имя соседа.

И тогда учительница помогла ребятам воспользоваться демократией:

— Лиза Пузырева, кого бы ты предложила?

Белобрысая, безбровая Лизка встала, поморгала бесцветными ресницами и несмело сказала:

— Чижикова…

— Правильно, Лиза! Я тоже поддерживаю эту кандидатуру. Вы, дети, не против?

— Нет! — выкрикнуло несколько голосов.

— А теперь поднимите руки, кто «за». Ну-ка, дружно, дружно!

Руки подняли все.

— Вот и хорошо. — Учительница облегченно улыбнулась и торжественно объявила результат голосования: — Юра Чижиков единогласно избран старостой класса. Поздравляем тебя, Юра!

Юрке хотелось плакать от радости, но он крепился и лишь двигал бровями да дергал носом, словно кролик. Щеки и уши его пылали огнем.

Дома, узнав, что ее сын избран старостой, мать всплеснула радостно руками и долго смотрела на сына:

— Юрочка, сыночек мой!.. Тебя выбрали старостой!.. Умненький мой!.. — Она опустилась перед ним на колени, поправила на нем воротничок рубашки и, глядя глаза в глаза, продолжала: — Теперь только учись. Учись, учись и учись! Перед тобой открывается большая дорога. Ты будешь первым, везде первым, ты станешь известным. Тебя будут все время выбирать и выбирать, и потом, когда вырастешь, тебя выберут на самую высокую должность, и ты будешь жить в городе в просторной квартире, и тебя будут возить на машине. Только учись, учись и учись. Не ленись. Вам что задали? Крючочки? Вот садись и пиши. Напиши их сначала на бумажке, натренируйся как следует и покажи мне, а потом уже перепишешь в тетрадочку. Садись, моя умница, учись, моя надежда, моя радость!.. — Она встала, громко и властно позвала: — Ксения, где ты? Не шуми и не мешай Юре — он уроки будет учить! Ну-ка марш на улицу, растрепа! — Она шлепнула девочку по заднице.

Весь год Лизка ходила за Юркой как привязанная. И в школу, и со школы, и даже на переменках вилась вокруг него преданной собачонкой. Если и отставала на какое-то время, то только для того, чтобы раздобыть и принести Юрке какую-нибудь новость. Подойдет, станет сзади и шепчет таинственно: