Евгений Гущин - Небесное созданье

— Солин говорит, что потерял больше недели на промысле. Вчера он, в беседе, спросил меня: кто ему возместит этот ущерб? Организация или еще кто. Это, конечно, не мое дело, но человек интересуется…

Алексей взглянул на него с благодарностью и тут же, устыдясь своего порыва, опустил голову.

Медведев поддакнул от дверей.

— Промысел — это как уборка хлебов у крестьян. Время на нее отпускается ограниченное. Потерял время — потерял урожай пушнины. И уже не наверстаешь.

И все повернулись к белолицему мужчине.

Тот не замедлил отозваться:

— Думаю, мы решим этот вопрос с Солиным. В рабочем порядке.

Старший следователь, выслушав это, дружески подмигнул Алексею, подытожил легким голосом:

— Ну вот и отлично. — Он убрал диктофон в портфель и поднялся. Его товарищ тоже спрятал свой диктофон, и тоже встал. Распрямился над столом и директор прииска, еще раз откровенно оглядев Алексея. В бледно-синих глазах — холодная озадаченность. Он будто пытается разгадать загадку и никак не может.

Старший следователь взял портфель и пошел к выходу.

— Мне тоже в больницу? Или не надо? — спросил его Алексей.

— А что? — тот приостановился и глянул на него внимательно.

— Да я хотел сбегать домой, собраться. Собаку взять надо.

— Мы вас в больнице долго не задержим. Успеете.

В машину сели вчетвером. Спасатель и Шитов остались в кабинете директора. В больнице старший следователь попросил директора прииска и Алексея подождать в коридоре, пока они с товарищем побеседуют с Летяевой.

— Кстати, вы, — разрешил он Алексею, — можете сходить домой. — Вам пятнадцати минут хватит?

— Вполне, — кивнул Алексей и ушел.

Собрался Алексей быстро. Прихватил сдаточных соболей, купил по дороге хлеба, сигарет, и через четверть часа, с Дымком на поводке, был уже возле дверей больницы. Привязав собаку, вошел внутрь.

Беседовать с Аленой следователи еще не закончили, и директор прииска нервно мерил шагами пустой вестибюль. Увидев Алексея, приблизился к нему. Некоторое время глядел на него своими смолевыми глазами, спросил:

— Ну и во сколько вы оцениваете свой материальный и моральный ущерб?

— А это смотря во сколько вы оцениваете жизнь своей сотрудницы, — не моргнув глазом, мгновенно отчеканил Алексей, мысленно похвалив себя за находчивость. — Так что слово за вами.

— Хороший ответ, — сдержанно улыбнулся тот, глядя на Алексея с пронзительным интересом и не скрывая этого.

Алексей ответно улыбнулся, и тоже — сдержанно, одними губами. „А ведь он разглядывает меня, как возможного соперника. И гадает: могло у нас с Аленой что-то такое произойти или нет“? — понял Алексей, притушив в глазах ответное любопытство. — Думаю, мы с вами сойдемся в цене, — пообещал его белолицый соперник. — Не обидим.

Алексей пожал плечами с видом человека, у которого нет выбора.

— Будем надеяться.

Поговорить им больше не пришлось. Дверь кабинета главврача отворилась. На пороге возник помощник старшего следователя и сделал им знак рукой, приглашая войти. И оба они, с облегчением, отвернулись друг от друга. О чем было им еще поговорить? Не торговаться же о цене прямо здесь, в больнице. У Алексея к этому человеку вопросов не было, а у того, хотя наверняка и имелись, но не тот случай, чтобы их задавать. Не спросит же он напрямую: „Ты спал с ней или нет?“ Место неподходящее, да и время тоже.

Алена сидела на кушетке в пестреньком больничном халате, такая скорбная и сиротливая, что Алексей насилу ее узнал. Увидев вошедших, попыталась подняться, но не хватило сил. Жалобно улыбалась, хотя по бледной щеке катилась, истаивая, крупная слеза.

Старший следователь сидел за столом главврача, на котором, рядом с книжками историй болезней, стояли два диктофона, и молча наблюдал встречу, не задавая пока никаких вопросов.

Директор прииска порывисто шагнул к Алене, наклонился, приник к ней и поцеловал в щеку, стерев слезу.

— Ну, как ты тут, Алена Владимировна? — спросил он с придыханием, положив ей руки на плечи и жадно глядя в ее бледное лицо.

— Спасибо. Получше, — проговорила она слабым голосом, и нашла взглядом глаза Алексея, который с неловкостью наблюдал встречу сотрудников. Вежливо кивнул девушке, стесняясь подойти поближе.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, Григорьич, — отозвалась жалобно. — Измучились вы со мной. Не знаю, как вас и благодарить. Спасибо вам за все.

— Да чего там… — пробормотал Алексей. — Главное — все обошлось. Живы, здоровы. Поправляйтесь скорее. Желаю всего самого-самого светлого. Ну, а будете выходить замуж, не забудьте пригласить на свадьбу.

— Конечно, — слегка заалела девушка, — ведь вы мне теперь как отец.

— Счастья вам. Будьте. — Легонько склонил голову напоследок и вышел из кабинета, не спросив даже позволения у следователей. Они, правда, его и не удерживали. В вестибюле и дожидался остальных, мысленно прокручивая короткий и для посторонних малозначащий разговор. Ее „Спасибо. Получше“, сказанное в его присутствии, расценил как то, что беседа со следователями не вышла из намеченного русла, и что она по-прежнему уверена в себе. И сам отозвался обнадеживающе, дескать, все обошлось. Друг друга они поняли. А то, что Алена играла в больную, так это только на пользу.

Минут через десять вышли из кабинета и все остальные. Какой там происходил разговор, Алексея уже мало трогало. Сели в машину, поехали в контору. Дымка пришлось спустить с поводка, и он бежал сзади.

Стали подниматься на второй этаж.

— Я на минутку. Заскочу в охототдел, — сказал Алексей.

Потянул ручку обитой железом двери на первом этаже, возле лестницы.

В насквозь прокуренном кабинете, кроме заведующего Кости Дронова, никого не было. Да и кому сейчас тут быть? Все охотники работают безвылазно на своих угодьях. Вот после промысла тут будет весело, и еще как! Сойдутся мужики, наскучавшись в тайге, в этой комнатушке. Тут и контора, и клуб, и дом родной, где всегда поймут их неспокойную душу. Жены будут чуть не силой растаскивать их отсюда по домам. Но пока было тихо, и Костя вытаращил на Алексея глаза, как на живое чудо.

Алексей торопливее вытащил из-под клапана рюкзака матерчатый мешочек, вытряхнул соболей на пустой стол заведующего. Поздоровавшись попросил:

— Костя, прими по шустрому шесть котов. Жена шею переела — денег нет.

— Ну, ты хоть расскажи что и как, — укоризненно заулыбался тот. — Сказывают, шибко красивая. Таких только по ящику кажут. Врут, нет?

— Нашел о чем говорить, — нетерпеливо перебил Алексей. — Я в мыле весь. Сейчас летим на Коозу, под Чедор. Там такое… — поморщился и отчаянно махнул рукой. — Меня у директора мужики ждут. Извини, Костя. Все — потом.

Костя начал перебирать пушнину. Брал кота одной рукой за головку, другой за основание хвоста, встряхивал, дул против шерсти, выискивая проплешины и другие дефекты. Тщательно оглядев каждого, предложил: — Всех приму третьим цветом. Если по-быстрому. Согласен? А потом, на пушно-меховой базе разберутся, и если я где занизил цветность, доплатят.