Александр Тарасов - Будни

— Ну и врать здоров, гнилоногий, — качая головой, сказал Шарганчик.

— А может, где-нибудь так и на самом деле бывало, — возразил Игнат Медведев.

— Говорю, со мной было, — со смехом отозвался Никола, и нельзя было понять, врет он или говорит правду.

— Расскажу вам еще одну бывальщинку, — начал он, закурив от лампы. — Ездили мы однажды, я да Артюха Галанин, со скипидаром. Двенадцать недель мыкались. Берут худо, дают дешево, проторговались мы в пух-прах. Заехали как-то ночью на хутор. Смотрим — один-одинешенек большой дом стоит. Постучали в окно — не отпирают. Артюха взял кол да в ворота: «Эй, кто слышит, кто видит, погибаем!» Вышел хозяин. «Кто тут?» — спрашивает. «Ночевать пустите». — «Много вас тут шляется». Вот беда-то!.. До деревни во все стороны двадцать верст, ночь морозная… «Да что, дядя, — просим мы его, — ведь не погибать же нам на волоку!» Насилу уговорили. Лошадь во двор поставили, спрашиваем: «Самим-то куда?» Ничего не сказал мужик. Отпирает нежилую избу-поморозницу. Зашли. Темно, снегом все окна завалило, холодище — зуб на зуб не попадает. Легли на пол, укрылись своей одежонкой, прижались друг к другу. Артюха у меня всю хозяйскую семью и всю его родню проклял. Да тут еще, на беду, есть хочется — не жрали целый день… Ох уж эти богатые мужики, мать их растуды!.. Делать нечего, лежим, не в живых душах. Вдруг слышно, вышел кто-то в сени. В прихлевок двери открывает, потом вроде плачет кто. «Зажало бы да и не отпустило!» — говорит Артюха… И входит тут к нам мужик с фонарем. «Спите?» — спрашивает. «Нет». — «Чьих вы будете-то?» Сказались. «Поди, худа наживишка-то? — спрашивает. — Чего дома-то есть?» Артюха стал врать, мужик только хмыкает. «Не бывало ли у вас, — спрашивает, — что корова не может разродиться?» — «Как не бывало», — отвечает Артюха. «Не поможете ли горю?» Толкнул меня Артюха локтем. «Что можем, — говорит, — сделаем». Пошли в хлев. Артюха усы разгладил, рукава засучил: «Ну-ко раздевайся, Коля! Да и ты, хозяин, раздевайся, не задумывайтесь над этим делом», как командир, покрикивает!.. Ноги вперед показались — затолкали обратно, голова вперед пошла. «Тяни, Коля, живо до чаю». Вытащили мы теленка пудового, и корова жива осталась. «С поту-то, — говорит Артюха, — негоже в подвал идти». — «В избу идите, — отвечает хозяин. Телята у меня не живут, не знаете ли, чего поделать?» — «Что знаем — сделаем!.. Щепай лучину!..» Мужик как на пружинах заскакал. Теленка в избу притащили. «Буди все семейство!» — говорит Артюха хозяину. Разбудил мужик жену, двух дочерей, сына. «Ну вот что, — говорит Артюха, — ты зажги лучину, держи вот так, а они все пускай через огонь пройдут». Сам у печки копается. Подойдет к теленку, в ноздри ему чего-то сует для виду. Фыркает теленок, ногами дрыгает, а Артюха его уговаривает: «Лежи, лежи!» Потом подошел к мужику, хлопнул его по плечу: «Ну, будешь спасибать!» Легли спать, а утром будят нас, добрых молодцев, к чаю, на сковородке блины верещат. Хлопнул еще раз Артюха на прощанье мужика по плечу: «Будешь спасибать»…

Этот рассказ рассмешил всех. Во все горло смеялся Шарганчик, широко, заливисто хохотал Игнат… Даже Труба и тот потрясал избу густым гудящим хохотом.

Федька благодарными глазами смотрел на Николу. Все мрачные мысли его точно ветром сдуло.

— Вот что, ребята, — предложил он, — весело у нас, как в театре хорошем. А еще лучше было бы читальню устроить. Насобирали бы книг, картинок бы понавешали…

— Что ж, это дело хорошее, — поддержал Федьку Архип. — Смотришь то, другое, пято, десято, — все бы лишнее узнал. Ну, там газеты, законы всякие, декреты…

Поддержали и другие, а Игнат согласился пускать мужиков к себе в избу.

— Только с тем условием, чтобы ребятишек не пускать!

— Будь спокоен.

Еще веселее стало на душе у Федьки. Домой он ушел последним — и в первый раз за последнее время назвал жену Анютой, любовно посмотрел на спавшего Ваську.

На другой день Игнат велел жене убрать из избы лишнюю рухлядь, помыть пол.

— Перед чем это? — удивленно спросила та.

— Делай, что велят.

К вечеру Игнат притащил из сарая несколько старых скамеек. Никола Конь, зашедший взглянуть, что у него творится, даже диву дался:

— Ого, да ты, брат, молодец!

Никола сбегал домой и вскоре явился с каким-то бумажным свертком под мышкой. Хитро подмигнув Игнату, он развернул сверток. Игнат даже зажмурился от удовольствия: прямо перед ним, как живой, сидел на коне серый человек с пикой — и не просто сидел, а стремительно несся куда-то, вперив острый взгляд вдаль.

— Чего написано-то? — спросил Игнат.

— «Про-ле-та-рий, на конь!» — по складам прочел Никола. — С двадцатого года берегу.

— Ну, дока…

На стене картина выглядела еще краше.

— Тут не все еще, — таинственно подмигивая, сказал Никола и развернул вторую картину.

— «Петроград в опасности!» — прочел он и прибил картину к стене.

Затем он достал третью. Лошаденка, изображенная на ней, походила скорей на голодную кошку, дровни — на игрушечные салазки, мужичок, сидевший в них, — на уродливую куклу.

— «Выполняйте натурналог!» — прочел Никола и пояснил: — Видишь, сидит на дровнях, везет налог.

Картина эта вышла по видимости из-под кисти местного художника, но все-таки придавала известный вид избе.

— Стой, парень! — как бы спохватившись, крикнул Игнат. — Ведь у меня, кажется, тоже кой-что имеется.

Он вытащил из клети большую коробью.

— Вот, — сказал он, доставая листок, испещренный крупными буквами.

— «Голосуйте за Учредительное собрание!» — прочитал Никола.

Оба задумались.

— Помню я… Ой, что было в то время, — тихо промолвил Игнат.

Они прибили лист к стене.

— Не то, — сказал Игнат.

— Да.

— А пускай висит, все не пустое место.

— Ладно.

«Да здравствует Временное правительство!» — гласила надпись на втором листе.

— Ну, это к черту! — воскликнул Никола.

Больше у Игната картин не оказалось. Зато нашлись книги.

— Клади на стол, после полочку устроим, — сказал Игнат, подавая Николе «Житие святого Тихона Задонского».

— Это не надо.

— А что? — удивился Игнат.

— Ну ее к богу.

— Хм… А вот эту?

— «Па-те-рик Ки-ев-ских У-го-дни-ков»… И эту не надо.

Много книг они перерыли, пока не нашли того, что показалось им подходящим. Тут были «Собака Треф», «Гора Афон», «Как обманывают народ большевики», «Мать-чудовище» и много других.

— Книг-то с лешова! — сказал Никола, не успевая даже прочитывать заглавия. А Игнат выкидывал из короба все новые и новые — «Джон Ральфс — гроза полиции», «Блуждания преподобной Феодоры», «Ник Картер», «Алексей, человек божий»…

— Ну, ну! — говорил Никола, улыбаясь во весь рот. — Конца не будет. Да эдак наша читальня будет не хуже, чем при вике!